Андрей Травин - Пиарщики снова пишут (сборник)

• Название: Пиарщики снова пишут (сборник)
• Автор: Андрей Травин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2012

Роман Масленников снова объединяет таланты.

Лорды пресс-туров и баронессы роад-шоу, герцоги медиа-аналитики и герцогини коммуникационного аудита, генералы раскрутки и солдаты антикризисных коммуникаций, мастера персонального пиара и маргариты брендинга, ильфы GR и петровы IR… Небожители снова снизошли к Вам, Читатель!

Все знают, что PR-специалисты всегда на работе. 24/7. Но взращенное в себе волшебство и природная изворотливость все-таки позволяют найти 25, 26 и 27-й часы для творчества.

Вашему вниманию предстанут: современно-женственная СОФЬЯ ЛЕБЕДЕВА, экзистенциальная НАДЕЖДА ПЛЕТНЁВА, крепкий по-хеммингуевски АНДРЕЙ ТРАВИН, изысканный ОЛЕГ ВЯЗАНКИН, романтичный ДМИТРИЙ ФЕДЕЧКИН, ретроспективные СЕРГЕЙ ГРАЧЁВ И СЕРГЕЙ НИКУЛИН, экспрессивный МАРАТ МУРАДЯН, разный-разный ВАЛЕРИЙ МАЛЬЦЕВ, увлекательная ЕКАТЕРИНА ПОНОМАРЕВА, серебряная КСЕНИЯ ВЛАСЮК, космичная и реалистичная ИРИНА ЕСИПОВА. У Вас сложатся другие эпитеты? Конечно!

Один из авторов данного сборника достоин «Нобелевской премии по литературе», второй – «Премии Гёте», третий – «Премия имени Андерсена», четвертый – «Премии Гринцане Кавур», а пятый – Нейштадтской литературной премии. Кому – что, вы догадаетесь сами.

Сборник творчества отечественных PR-специалистов выпущен при поддержке РАСО (Российской Ассоциации по Связям с Общественностью), www.raso.ru

---

Роман Масленников Пиарщики снова пишут

Софья Лебедева

Софья Лебедева , 33 года, в настоящее время – райтер избирательных кампаний, работала корреспондентом, журналистом, редактором, специалистом по СМИ, копирайтером, seo – копирайтером.

Танькин джаз

Танька была удивительно страшная. Когда она шла по улице, пятеро из десяти встречных мужчин невольно думали, глядя на неё, матом: «Ой гляяя…» и стыдливо отводили глаза. Еще пятеро ничего не думали просто потому, что алкоголикам, наркоманам и голубым не до страшных баб, своих проблем навалом. Некоторые при виде Таньки не могли удержать эмоции в себе. И неважно, что именно при этом произносилось: «Ну и страшилище!», или: «Нда – с, барышня с нестандартной внешностью», – красивее Танька, увы, не становилась.

Понять, отчего Танька производила именно такое впечатление, было сложно. Лицо у неё было вполне соразмерное, обыкновенное – рот, нос, глаза. Глаза небольшие. Но и не маленькие. Нос кривоват чуть – чуть. Почти незаметно. Губы тонковаты, зато разрез красивый. Овал лица не подкачал. Прыщей не видать. Волосы темные, густые – не блестящие, правда, так на то есть лаки и гели. Фигура тоже… обыкновенная. Не Венера Боттичелли – худа слишком, но есть, за что подержаться, ноги ровные, гладкие.

Таким образом, некрасота Танькина оставалась загадкой для тех, кто давал себе труд всмотреться. И другое оставалось неизвестным: это характер у неё испортился, как результат непрезентабельной внешности, или наоборот, внутреннее страхолюдство наложилось, искажая вполне обычные черты? Что было раньше – курица или яйцо?

В раннем детстве Танька ничем таким не отличалась. Худенький такой ребенок, талантами не блещет, зато сама себе на уме. Уродство начало проявляться с началом менструаций: как будто истинное лицо само собой выступало из болванки никакушной девочки – подростка. И это самое лицо оказалось, мягко говоря, не очень.

Этого долго никто не замечал, во – первых, потому что привыкли, а к худшему менялась Танька неспешно, во – вторых, Танька маскировалась. У неё был некоторый шанс стать пусть и некрасивой – но обаятельной. Но этот шанс она упустила, когда изо всех сил зажимала себя в кулак, не успев превратиться даже в бутон, куда там цветку. Некоторые её странности списывали, как водится, на переходный возраст и юношеский максимализм. Ну а потом Танька окончила школу и уехала учиться в другой город.

По слухам, училась она (твердая четверошница) очень хорошо, но красный диплом не вытянула. Правда, зачем‑то выучила английский язык. «Зачем‑то» – это потому, что после института Танька вернулась в свой город и устроилась там работать секретаршей на завод по выпуску пластмассовых изделий. Причем даже не у главного секретаршей, а так, у одного из его замов по маркетингу. У того самого Иван Ивановича, который и на месте то не сидел никогда, вечно мотался где‑то, налаживая поставки сырья и сбыт готовой продукции.

Поэтому работы у Таньки было немного. Иногда выполняла какие‑то переводы для писем к зарубежным партнерам. Писала статьи в журналы по просьбе пиар – отдела. Красила ногти, слушала (в наушниках) музычку с компа и разумеется! – целыми днями висела в Интернете, благо завод давно провел себе выделенную линию.

Многие другие сотрудники завода, у которых также был доступ к благам цивилизации, Интернет использовали исключительно для отправки и получения служебной почты. Татьяна в Интернете жила. Она не пыталась наладить личную жизнь с помощью сайтов знакомств, – сама эта идея была ей чужда. Неизбалованная мужчинами или даже одним и поэтому обозленная, Танька с помощью Интернета пыталась отличиться оригинальностью ума и некоторым литературным талантом. С этой целью Таня завела Интернет – дневник в LiveJournal.com, ЖЖ в просторечии.

Немалую долю своего рабочего времени она тратила на то, чтобы писать в свой ЖЖ пространные и язвительные посты обо всем на свете. Особенно от Таньки доставалось влюбленным, молодоженам и молодым родителям – эти три категории населения Танька ненавидела люто, понимая, что ей влиться в их ряды, вероятнее всего, не светит.

Ей дважды не повезло. Сначала природа сыграла дурную шутку, затем добавили люди. Таньке даже трахнуться первый раз удалось с трудом. И если первый не стал последним, то только потому, что Танька родилась в стране, где очень уважают крепкие спиртные напитки.

О том, что ей не стоит и мечтать о романтических приключениях, будь то букет цветов, серенада или билеты в кино, Танька поняла быстро. А после общения с немногочисленными мужчинами, которые рисковали заниматься с ней сексом, Танька перестала читать любовные романы и смотреть мелодрамы, потому что поняла: все это чешуя, в жизни такого не бывает. Её жгучая неприязнь к тем, кто не разделял Танькины взгляды на личное, была, с её точки зрения, вполне оправдана. Ведь они были ненастоящие, все эти пары, которые притворяются влюбленными, мусик, заечка, тьфу. Лгуны просто – напросто – вот они кто. А любви не существует. Не бывает её.

Так детально – почему и зачем – Танька не раскладывала, конечно. Просто клеймила в своем ЖЖ наивные суеверия, приметы, словечки, сердечки, праздники: «Валентинка – это поздравление любимому человеку. Понимаешь это слово? Любимому. Тому, ***дь, которого ты любишь и которому ты готова отдаться по первому движению его бровей, со всем пылом нерастраченной страсти, а не тому, кого ты увидала на конференции по массообменным системам "газ – жидкость" двадцать лет тому в городе Н» [1] .

Танькина злость, как следствие нерастраченной и недополученной любви, придавала особую остроту её воображаемому перу (брызгая ядом, а в отдельных случаях и слюнями, Танька, разумеется, пользовалась клавиатурой, не чернилами).

После нескольких месяцев труда на заводе у Таньки неожиданно наладилась сексуальная жизнь. Проще говоря, Танька начала трахаться, как кошка – с таким же азартом и мурканьем. Она сама не ожидала от себя такого полового энтузиазма. А вот, поди ж ты!

Кто же польстился на Таньку?

Их было двое, студенты местного ПТУ, крепкие неудачники, претенденты на жизнь за решеткой и раннюю смерть от паленой водки. Саша и Петя. Танька сдружилась с ними на курилке, где они втроем, как самые молодые, по – простецки обсуждали ТВ – передачи. Однажды вечером парни протянули Таньке пластиковый стаканчик с водкой. А еще через 40 минут (пятница, конец рабочего дня, низкое давление и голод) Танька уже кувыркалась с Петей на мешках в подсобке. После секса она на минуточку, казалось ей, прикрыла глаза… Тому, что горячий любовник Петя так быстро захотел еще, Танька не удивилась. Только вздохнула, неожиданно обнаружив в своих объятиях Сашу.

Позже они попробовали секс втроем. Всем понравилось.

Им было по 17; ей 23.

Любители морали, тут самое время вам затрепыхаться с криком: как? О, как? Но, положа руку на сердце, – что плохого было в их отношениях? Могла б ведь и посадить пацанов, могла, если б заорала погромче, протрезвев и обнаружив себя в душной заводской подсобке с двумя сразу. Не посадила, более того, за месяцы связи Танька еще и улучшила обоим своим любовникам карму. Незаметно для самой себя облагородила их: до Таньки не то чтоб лаптем щи хлебали, но и к высокому не стремились. Именно Танька, случайная любовница, сделала их в итоге вполне достойными членами общества. Не она б – загремели бы, как пить дать, за какую‑нибудь скверную уголовщину. Но случилось иначе. Они встречались почти год; но ведь не только трахались – еще и разговаривали.

Самым насущным вопросом для троицы очень скоро стало «Где?». Но проблема решилась сама собой. Петя жил вдвоем с матерью в частном доме. Мать устроилась работать продавцом в ночной магазин, сутки – двое.

Бывало, что Сашка не мог прийти – тогда Танька с Петькой неплохо проводили время вдвоем. Отношения сложились – на удивление. Может быть, кому‑то пацаны и рассказывали о своей общей любовнице, но далеко это не пошло.

Родителям Танька безбожно врала про подругу, у которой якобы постоянно ночует – еще не чувствовала себя достаточно взрослой, чтоб ничего не говорить.

Чуть меньше чем через год все кончилось (включая практику на заводе). Саша стал встречаться со своей сверстницей; мать Пети запила и бросила работу – сначала сошли на нет встречи втроем, а там и места не стало. Самой собой, любовники перестали звонить/встречать после работы в условленном месте.

Какое‑то время Танька не замечала потери. Затем к эмоциональной неудовлетворенности (ну не могла же она, в самом деле, считать нормальными отношениями бурный секс с двумя ПТУ – шниками?) добавилась сексуальная, причем в острой форме.

«Дать джазу» – именно так в их маленьком городке называлось все, выходящее за пределы воображения горожан. Пьет ли Васька Быков пятую неделю, выбила ли Зинка Иванова своему сожителю глаз скалкой, или мэра Селиванова поймали на том, что все деньги, предназначенные на ремонт дорог, он перевел на личный счет, – «дает джазу!», – говорили горожане, меняя лишь интонации и выражения лиц.