Анатолий Гуськов - Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.

• Название: Под грифом правды. Исповедь военного контрразведчика. Люди. Факты. Спецоперации.
• Автор: Анатолий Гуськов
• Издательство: Русь
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-8090-0028-2

Автор прошел непростой путь от инженера на Бердянском нефтеперерабатывающем заводе до руководителя всей военной контрразведки СССР. Последний пост он занимал в наиболее кризисный и драматический период "холодной войны" с 1959 г. по 1963 г. Судьба сделала автора свидетелем целого ряда значительных событий: депортации литовцев, репатриации немцев из Прибалтики, выселения чеченцев с Северного Кавказа. Несколько лет А.М. Гуськов руководил КГБ Азербайджана.

Под его руководством были осуществлены мероприятия по пресечению враждебной деятельности американских шпионов Попова, Пеньковского, Шеповалова, летчика-шпиона Пауэрса...

А.М. Гуськов руководил операциями "Бумеранг", "Анадырь" (Карибский кризис) и другими.

---

Принимаю решение: продвигаться к населенному пункту и там на месте договориться о ночлеге. Наверное, более километра «тащили» на себе машину. Затем я зашел к хозяину дома и обстоятельно поговорил с ним. Оказалось, что два его сына находились в Красной Армии. Старшего, по его словам, назвал Владимиром в честь В.И. Ленина. Не помню его имени и фамилии, но человеком оказался порядочным. Он сказал, что пока мы будем находиться в моем доме, никто не должен вас тронуть, это святой закон горцев. Но я боюсь, что банда находится где-то близко и может причинить вред машине, поэтому вам надо принять меры предосторожности.

У нас был ручной пулемет, 3 автомата, 3 пистолета «ТТ». Решаем: поочередно поужинать и занять круговую оборону вокруг дома, который стоял на окраине селения метрах в ста от других домов. Ночь прошла спокойно, и мы даже смогли по одному подремать в машине. Но как только рассвело, в селении появились бандиты. Видимо, они получили сигнал о пребывании в селении малочисленной группы военнослужащих на автомашине, так как шли смело нам навстречу. Впереди было трое, а на расстоянии 40–50 метров еще 9 человек, вооруженных винтовками и обрезами. Старшина Стрельцов выдвинулся вперед, маскируясь за каменным забором с ручным пулеметом, и крикнул: «Стой! Стрелять буду!». На окрик бандиты открыли огонь и попытались сразу, бегом преодолеть расстояние до нашей автомашины. Мы тут же открыли огонь из пулемета и трех автоматов. Бандиты явно не ожидали такого шквала огня, дрогнули и повернули назад. Смотрим: падает один, второй, третий и, наконец, четвертый… Остальные, пользуясь складками местности, отступили из селения и ушли в горы. Преследовать их мы дальше не стали. Из четверых, оставшихся на поле боя, трое были убиты, а четвертый тяжело ранен. Собравшимся жителям населения приказали троих убитых похоронить, а четвертого передать в отделение милиции. Но везти было не на чем и некому, поэтому поместили его в доме одного из жителей селения.

После всех этих дел приступили к ремонту машины. Трое под руководством Степана Олейника работали, а я стоял с автоматом часовым у машины.

К полудню ремонт был закончен, машина снова заработала, как и прежде. На радостях мы пообедали, хозяин дома угостил нас хорошим вином и отправились дальше. К исходу дня мы были уже в Орджоникидзе. В пограничном училище я встретил Павла Михайловича, который основательно поволновался в связи с моей задержкой.

Секретное совещание у И.А.Серова. Приезд Л.П.Берии. Операция НКВД «Горы»

Павел Михайлович сказал, что нас ждет заместитель министра внутренних дел СССР генерал-полковник Серов И.А. Не теряя времени, я привел себя мало-мальски в порядок после столь трудной дороги и мы отправились на прием. Ждать нам не пришлось ни одной минуты. Серова И.А. я видел тогда впервые. Невысокого роста, светлый шатен, очень подвижен, речь быстрая, с небольшим акцентом на «о». После короткого знакомства с каждым, он предупредил нас о соблюдении строжайшей тайны. Затем сказал, что есть решение правительства о выселении чеченцев с территории Чечено-Ингушской АССР в Казахстан (операция НКВД «Горы», инициированная январским постановлением ГКО СССР — примеч. ред.). Объяснялось это тем, что многие из них уклонялись от службы в Красной Армии, сотрудничали с гитлеровцами, уходили в горы и занимались бандитизмом. Операция должна быть проведена в один день. Все семьи чеченцев должны быть погружены в эшелоны и немедленно отправлены. Положением предусматривалось, что каждая семья могла взять с собой груза не более 300 кг. Времени для подготовки к операции оставалось немного, поэтому сосредоточение оперативных групп и войск должно было производиться незамедлительно. Операция назначалась на 23 февраля 1943 года.

Затем Серов И.А. ответил на ряд вопросов и в заключении сказал, что скоро сюда приедет Л.П. Берия, который будет руководить всей операцией.

На мою долю выпала обязанность провести часть этой операции в г. Грозном, для чего была создана специальная оперативная группа. Вскоре прибыл Берия и созвал совещание по этому вопросу. На этом совещании мне присутствовать не пришлось, так как я срочно был вызван в Управление ОО ЗакВО в связи с выходом из их подчинения. Но когда я прибыл, начальник ОО ЗакВО генерал-майор Н.М Рухадзе был на совещании у Берия… Поэтому я был принят его заместителем полковником Казанцевым. Он очень любезно поговорил со мной, и был несколько удивлен тем, что меня вызвали «за 1000 верст», чтобы объявить о выходе отдела из подчинения УОО ЗакВО.

Так закончился мой визит в Тбилиси и всякие контакты с Управлением особых отделов ЗакВО, чему в душе я был очень рад из-за неприятностей по делу «Ю».

К 23 февраля во всех районах Чечено-Ингушской АССР были расквартированы войска и подготовлены эшелоны на станциях погрузки. В районных центрах и селениях было объявлено о проведении собраний, посвященных 25-й годовщине Красной Армии с обязательной явкой на них всего мужского населения. Когда мужчины собрались, их незаметно окружили подразделения войск, предложили погрузиться в машины и отправили в сопровождении на станцию погрузки. После этого забирали семьи и также доставляли на станцию погрузки в эшелоны, где они и воссоединялись. В один день в основном была закончена эта операция. Конечно, вывезли далеко не всех чеченцев, оставшиеся в большинстве своем ушли в горы и скрывались там, либо вливались в действующие в горах банды… Обстановка в горных районах республики была чрезвычайно сложная. Дело доходило до того, что банды нападали на малочисленные воинские подразделения, передвигавшиеся по горным дорогам.

Может быть акция по выселению чеченцев с исконных земель была жестокой, но бесспорно и то, что среди них немало было пособников немцев, участников бандитского подполья, на борьбу с которым приходилось выделять значительные силы Красной Армии, милиции и органов госбезопасности. С позиций мирного времени это выглядит грубым нарушением социалистической законности, так как преступление против Советского Союза совершала какая-то часть народа, а не весь народ. Так почему же все были подвергнуты столь суровому наказанию за преступления соотечественников? Более того, немало чеченцев сражались в рядах Красной Армии и проявили себя достойным образом. Но, с другой стороны, дерзкие вооруженные выступления против представителей партийных, советских организаций и воинов Красной Армии в самый тяжкий для страны период не могли не вызвать чувства гнева у честных советских людей. Видимо, этот гнев и был советчиком у руководителей того времени. Но Советское правительство поправило эту несправедливость, вернуло всех чеченцев в свои родные края, возвратило им все имущество. Молодое поколение об этом, наверное, знает только по рассказам стариков.

Спустя некоторое время после проведения операции по выселению чеченцев как-то все более или менее стабилизировалось. В Грозном наводился повсеместный порядок, восстанавливались все пострадавшие от фашистской бомбежки промышленные предприятия и нефтяные промыслы, убирались улицы, ремонтировались пострадавшие дома. Ввиду того, что прежнее здание Особого отдела пострадало во время бомбежки и ремонтировалось, наш отдел переехал в здание Грозненского нефтяного института и занял один отсек на 4-м этаже. Всего мы занимали 8 аудиторий для оперативного состава и один большой лекционный зал, где разместился взвод охраны. Рядом с залом была расположена темная кладовая, которую командир взвода приспособил для хранения взводного имущества. Не знаю, с ведома ли командира взвода, или самостоятельно, мой водитель Степан Олейник, имевший удивительную способность создавать различные запасы для автомашины, приспособился хранить в этом помещении бензин.

И вот однажды один из солдат, разыскивая что-то в этой кладовой, зажег спичку и неосторожно поднес ее к бачку с бензином. Мгновенно вспыхнул этот бачок, а испуганный солдат попытался вынести его из темной комнаты и уронил, разлив бензин по всему полу коридора. Огнем охватило большую площадь, и положение создалось критическое. Хорошо, что почти весь личный состав Особого отдела находился на месте. Все выскочили из кабинетов, растерялись и бездействовали. Тут, видимо, сказался мой прежний опыт по тушению нефтяных пожаров, и тогда я дал команду: «Всем взять одеяла, плащпалатки и смело тушить!». В это время огонь полыхал вовсю, пламя охватило весь широкий коридор, зашло в ряд кабинетов и вырывалось из окон. Кто-то из посторонних сообщил в городскую пожарную команду, но к ее приезду пламя нами было потушено. Правда, не обошлось без ожогов среди личного состава, немало было испорчено одеял и плащ-палаток, но, к счастью, пожар большого ущерба не причинил.

Пока я командовал наведением порядка после такого «ЧП», мне позвонил командующий и вполне серьезно спросил: «Анатолий Михайлович! Вы живы? Мне доложили, что сгорел весь Особый отдел». Я ответил, что данные сильно преувеличены, но действительно было серьезное возгорание, с которым мы сумели справиться. Больше всех пострадал виновник пожара, солдат Бовшик, которого пришлось отправить в госпиталь. Всем остальным пострадавшим помощь была оказана силами нашего медсанбата. Этот неприятный случай некоторое время был предметом для острых шуток в наш адрес. Но, как говорят, ни одна самая удивительная новость во время войны не живет дольше недели. Вскоре все об этом забыли, вышел из госпиталя солдат Бовшик, раны его зажили, и он вновь приступил к своей службе.