Наталия Терентьева - Бедный Бобик

• Название: Бедный Бобик
• Автор: Наталия Терентьева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084141-7

Молодая преподавательница музыки ждет ребенка от своего возлюбленного и даже не представляет себе, сколько разных людей против рождения новой жизни…

Наталия Терентьева – новое яркое имя в российской литературе, одно из самых главных и ценных открытий этого сезона, лауреат премии имени В. Катаева. Завораживающая и напряженная семейная драма «Бедный Бобик» – о любви и нелюбви, предательстве, о единственном выборе, который сегодня и сейчас определит твою судьбу.

Ранее книга издавалась под названием «Знак неравенства».

---

Денис хорошо помнил, как однажды в детстве он боялся идти домой с двойкой. Учился он очень хорошо, а тут… Двойку поставила математичка просто так, со злости, не за знания, а за прогул. Прогулял контрольную – изволь, получи свое. Она, оказывается, наблюдала, как Денис бежал в расстегнутой куртке, оглядываясь, по школьному двору. Листья вдруг облетели, быстро, за пару дней, и все стало видно…

Он-то знал, зачем бежал. К самой старшей сестре должен был прийти жених, летчик… Как хотелось Денису увидеть настоящего летчика! В их городке, где было три частные машины и два рейсовых автобуса, ни летчиков, ни моряков, ни даже солдат он ни разу не встречал. А тут – настоящий военный летчик!

Жених, правда, ни в тот день, ни после так больше и не пришел. Сестра плакала, мать ругалась, вторая сестра о чем-то шепталась со старшей, отец молчал и яростно ел. А Денис ходил и ждал, что сделает математичка. Вызовет маму в школу, напишет замечание в дневник или оставит его после уроков и будет воспитывать. Та сделала проще: влепила жирную, наглую «пару». И расписалась рядом – элегантно, с завиточком. Математичка, которая всегда смотрела на него с удовольствием и радостью – он был такой способный, старательный…

Двойку Денис получил второй раз в жизни. Первый раз мать оттаскала его за уши так, что он лег спать в шапке – тяжелые, распухшие уши болели и мешали спать. Как же смеялись над ним мальчишки в школе, когда увидели его сизо-красные уши! Денис тогда хотел уйти. Вообще, совсем. От всех – куда-нибудь в лес, где нет даже лесника. Чтобы был только он и… и… какой-нибудь домик с едой, книжками, теплой печкой… И пусть бы там была добрая бабушка, которая бы его не трогала. А еще лучше – дедушка, глухой… Который бы смотрел на него добрыми глазами и улыбался… Всегда…

Когда Денис получил вторую двойку, за летчика, который забыл взять с собой сестру, плачущую теперь по углам, он домой не пошел. Весь день гулял по городу, доел кем-то оставленную на скамейке в парке булку, зашел в маленький магазин и попросил водички, а продавщица дала ему чашку теплого чая с соевым батончиком… Маленький хорошенький Денис в аккуратно зашитых мамой старых сестриных пальтишках с заплатанными рукавами вызывал у чужих людей жалость и симпатию.

К вечеру он замерз, но по-прежнему не знал, что скажет матери. Он просидел у подъезда своего трехэтажного дома еще час, пока совсем не стемнело. Потом взял и вырвал страницу из дневника и пошел домой. Переполошенная мать набросилась на него со слезами и кулаками – она уже обегала всех соседей, опросила всех мальчишек во дворе…

– Я ходил навещать мальчика из класса, мне дали задание, он заболел… – быстро произнес Денис, еще минуту назад не знавший, что ей сказать.

– Чем?! – вскрикнула та, схватившись за сердце.

– Корью, – неожиданно для самого себя сказал десятилетний Денис, недавно услышавший это слово.

Мать раскричалась, расплакалась, стала одеваться, чтобы бежать к классной руководительнице, ругаться с ней…

– Она не знала, чем он болеет, – тут же сообразил Денис.

– Да? – Мать остановилась. – А что ж тебя послали? А? Почему тебя?

– Как отличника, чтобы я помог с новой темой… по математике…

– А как твоя контрольная, кстати? – спросила мать и, не дожидаясь ответа, полезла в его портфель за дневником.

– Еще не проверили, – небрежно ответил Денис, стараясь не отводить глаз.

В темноте крошечной прихожей мать не разглядела, что неделя в дневнике начиналась с пятого октября, а заканчивалась не десятым, а семнадцатым. Да ей и не пришло в голову смотреть…

Маленький Денис стоял и думал, как и куда он поставит пятерку… Красная ручка у него есть, а вот нарисовать так, как пишут учителя – с размахом, ровную, летящую пятерку, с гладким круглым бочком – вряд ли получится…

– Иди, Денечка, мой руки и за стол… – сказала мать и потрепала его за щеку. – Вон как весь застыл… Не берегут отличников… Ты у меня умница…

Денис стоял, мыл руки вонючим черным мылом, которое мать покупала, экономя на всем. Они не так плохо жили, отец прилично зарабатывал. Но мать собирала копеечку к копеечке и по-другому не могла. Потом приобретался новый шкаф, и она несколько дней была счастлива, а потом начинала копить снова.

Сейчас в зеркале он смотрел на свои уши, нормальные, не распухшие, красивые уши. Кровоподтеки так долго проходят, так долго напоминают всем, и тебе самому в первую очередь, что ты – побитый, униженный щенок, слабый и глупый. Бобик.

Бобика откуда-то принесли соседские девчонки, взять его домой им не разрешили, и он стал расти у них во дворе. Каждый звал его, как хотел – и Шарик, и Джеки, и Пушок, когда он был совсем маленький. Но потом стало ясно, что он – Бобик, вечно виляющий хвостом, всё всем прощающий, и за ошметок недоеденной куриной гузки, и просто так, по доброте. Ему то выносили еду, то играли с ним, а то пинали и прогоняли, когда он, грязный, взъерошенный, с жалкой просящей мордочкой норовил сунуться к ним в квартиру на первом этаже.

Один раз он пропал на неделю и пришел с подбитой лапой и оторванным ухом. Девочки поохали-поахали, погладили его, да и пошли прочь. Бобик вырос, стал неловким, довольно большим псом, еще очень молодым, глупым, но совсем не похожим на трогательного щеночка, которого они когда-то пожалели.

Потом Бобика поймали и увезли на машине с зарешеченной задней стенкой, через которую можно было видеть всех пойманных во время облавы бездомных собак. Вообще-то облава проходила ночью, и видеть ее никто не должен был. Но Денис, услышав отчаянный лай Бобика, проснулся и смотрел в окно. Как на Бобика накинули огромную сеть, как волокли к машине, как он отчаянно лаял и бултыхался в этой сети. Денису казалось, что тот глядит прямо на него, моля о помощи. Но мать никогда бы не разрешила взять собаку – от нее убытки и грязь в доме. А отец все делает, как говорит мать. Бездомным же собакам путь один – на мыло.

Наверное, черное мыло, которое покупает мать из экономии и санитарной гигиены, делают из таких вот бедолаг. Поэтому оно и получается черным, вонючим, едким.

Но он, Денис, не бездомный пес. И он вообще не собака, не щенок, из него не сварят мыла. Он человек. И ему больше не надерут уши. Потому что он стал умнее. Он как будто за день повзрослел на целый год.

Из зеркала на него смотрел чуть напуганный, не совсем уверенный в своей победе, но, кажется, победивший на сей раз мальчик. Почти что большой мальчик. Умный и хитрый. Чтобы быть хитрым, надо иметь смелость, – так казалось Денису. Если ты трусишь – не соврешь так, как надо. Хитрый лис – разве он не смелый? Денису всегда очень нравились лисы во всех сказках, и так было жалко их в конце, когда какой-нибудь никчемный заяц или еж обводил-таки ловкача вокруг пальца.

Выдержать мамин взгляд и ничем себя не выдать – это и есть смелость, понял тогда маленький Денис. Мама не права. И он ее победил.

* * *

В гостиницу Денис вернулся только к обеду, заготовив несколько вариантов ответа на Оксанкины упреки.

Оксана не спросила ничего. Подошла к нему в ресторане, нежно обняла за плечи, потерлась носом о шею и тихонько спросила:

– Можно мне с вами сесть?

– И мне? – Маргоша тоже постаралась говорить тихо и вздохнула ему прямо в ухо.

* * *

Алена лежала на низкой кушетке, а худенькая врач быстрыми привычными движениями измеряла объем ее живота поверх тонкой блузки. Медсестра записывала все показания, подперев густо накрашенное красивое лицо полной рукой.

– Так… Пиши – девяносто восемь… – Врач слегка улыбнулась Алене. – Активно растем. Сколько ты набрала?

Медсестра ответила за Алену:

– Двести граммов за две недели.

Врач Елена Ивановна опять улыбнулась Алене:

– Молодец, можно еще. Жидкости пьешь не много?

Та вздохнула:

– Стараюсь.

– Старайся-старайся, чтобы ноги не начали отекать…

Она послушала короткой толстой трубкой живот Алене:

– Вот сердце у нас стучит, ровненько так… Молодцы, девочки…

Алена даже чуть приподнялась на кушетке:

– Почему «девочки»?

– Потому что ты и дочка… Мне кажется, что у тебя дочка. Ты определяла пол уже?

– Нет еще. А мне кажется, что мальчик.

Медсестра Ира заметила со своего места:

– А женщины всегда первого мальчика хотят. И папы тоже. А потом девочек обожают. Твой-то, кстати, тут приходил, справлялся – как да что. Когда, почему, какие сроки… Заботливый такой. Говорит, что ты сама ничего не рассказываешь, боишься, что он тебя разлюбит, мол, мужчины не любят наших женских подробностей… Кстати, это правда…

Алена села на кушетке, свесив босые ноги. Сначала она не могла взять в толк, что говорит медсестра, потом ей стало не по себе.

– Мой?

– Ну да. Симпатичный такой…

– Приходил сюда? А когда? Не может быть…

Медсестра переглянулась с врачом. Та, чуть нахмурившись, покачала головой. Она старалась никогда не вдаваться в семейные сложности своих пациенток, особенно ждущих ребенка. Ровно у половины будущих мамочек как раз в это время горячо любимый муж неожиданно встречал мечту всей своей жизни, еще от него не беременную, или резко увеличивал личную норму горячительных напитков, или же вдруг вспоминал, что в первой семье у него есть сын, и начинал запоздало ездить к нему, раза четыре в неделю, оставаясь далеко за полночь почитать книжки бедному мальчику…