Ульрика Кесслер - Ричард I Львиное Сердце

• Название: Ричард I Львиное Сердце
• Автор: Ульрика Кесслер
• Издательство: Харьков; Фолио; Ростов н/Д: Феникс, 1997. - 480 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 966-03-0170-7

Анализируя летописные источники, обширную историческую литературу, сопоставляя точки зрения, позиции, поступки участников описываемых событии, Ульрика Кесслер стремится раскрыть мотивы деяний Ричарда 1 Львиное Сердце (1157–1199). короля Англии с 1189 г, государственного деятеля военачальника, политика, дипломата, показать трагическую судьбу одного из самых могущественных властелинов своей эпохи Автору удалось заново воссоздать образ английского кораля, убрать из его биографии сложившиеся за столетия клише и стереотипы, устранить превратные толкования многих его поступков и ввести читателя в грозный и захватывающий мир европейского средневековья, рыцарства и крестовых походов.

---

Полная путаница царит в христианских и арабских источниках о первоначально согласованном сроке выполнения взятых обязательств. Говден говорит о 40, a Itinerarium о 30 днях, но тут же сами себе противоречат, точную дату невозможно установить также из других источников. Все же одно не вызывает сомнения: срок платежа был передвинут на начало августа; согласно Баха ад-Дину, христианские князья согласились, что обязательства будут выполняться в течение трех месяцев. 6 августа, спустя 25 дней после взятия Акки, Ричард был уверен, что сделка еще может состояться, так как писал домой, что вместе с Аккой был возвращен и Святой крест. На сороковой день после подписания договора о капитуляции, то есть 20 августа, заложники были казнены. Стало быть, за эти дни возможность договориться была потеряна.

В новейшей литературе Ричард осуждается почти всеми из-за казни заложников — да и кто бы оправдывал резню? — но осуждение основывается на предположениях, не подтверждаемых источниками. Так, нигде не ставится под сомнение, прямо или косвенно, «честность» Салах ад-Дина и его желание заплатить, в то время как Ричарда упрекают в том, что он не пожелал признать уважительными практические трудности при исполнении мусульманами своих обязательств; более того, он, соблюдая формальности, использовал возникшие при исполнении условий договора проблемы для того, чтобы, наказав одних, преподнести наглядный урок другим. Так, согласно Рансиману, полюбовное соглашение не состоялось потому, что Салах ад-Дин не смог выдать всех требуемых поименованных христиан, подробность, передаваемая Баха ад-Дином, который, однако, не придал ей значения. Далее мы слышим о том, что вследствие жестокости и глупости Ричарда больше не могло быть и речи о возврате Иерусалима (Груссэ, Ваас) — как будто бы Салах ад-Дин вообще имел подобные намерения — в жертву были принесены, кроме ожидаемых денег, еще и пленные христиане и Святой крест. И когда Ваас замечает: «Вне всякого сомнения, это не только зверство и преступление, но и крупная политическая ошибка. Так как в глазах мусульман европейцы стали виновны в этом массовом убийстве», — в его высказывании вновь чувствуется знакомое уже недоверие к политическим способностям Ричарда. Далее автор делает вывод, что это, «пожалуй, самый большой вред, когда-либо причиненный делу крестоносцев отдельным лицом из их собственного лагеря». Так мы переносим свои представления о гуманности на вообще негуманное время. Наверняка, в лагере Салах ад-Дина все были шокированы казнью заложников, но и там знали, что такое массовое уничтожение пленных: это подтверждают события после битвы под Хатгином, и после подобных трагедий политика всегда быстро возвращалась в свое обычное русло. Тем не менее наше современное сознание вправе подсказывать нам иную оценку; для истории крестового похода не столь важно, как для биографии Ричарда, более точное понимание обстоятельств, приведших к резне; следовательно, наше внимание должно еще ненадолго задержаться на деталях, которые они нам все-таки сообщают, но для современников не таких уж важных.

Лучше всего оправдывает Ричарда, сам того не желая, Баха ад-Дин, сообщая о том, как Салах ад-Дин сразу же после продления срока платежа пожелал дальнейших изменений условий — так, после частичного исполнения обязательств должна быть освобождена большая часть пленных или обеспечена их будущая свобода христианскими заложниками, — этим подтверждается, что султан не был готов выполнить первоначальные условия. Святой крест, 1600 христианских пленных и 100000 динаров были доставлены — и Имад ад-Дин, Абу Шама и Ибн аль-Атир подтверждают завершение всей подготовки к их передаче, — но Салах ад-Дин ничего не передавал. Он настаивал на пересмотре гарантий соблюдения христианами условий договора и не хотел выполнять обязательства уже достигнутого соглашения, пойти на которое он был вынужден в силу необходимости. Арабские источники вовсе не скрывают того, что Салах ад-Дин не выполнил условий договора, напротив, защищают его настойчивость в вопросе внесения изменений в соглашение, считая это разумным актом. Баха ад-Дин пишет, что султан отказался выполнить требования о передаче того, что подлежало оплате в первый срок, «зная, что, если он отдаст деньги, Святой крест и пленных, оставив соотечественников в руках врага, ничто не сможет защитить его от обмана». Изначально предполагалось коварство Ричарда. «Король… сделал бы то, что он намеревался сделать, — слышим мы комментарий к казни заложников, — даже если бы ему были переданы деньги и пленные христиане. Ибо так говорили впоследствии его собственные единоверцы».

В связи с этим вспоминается, что Конрад позже по собственной инициативе начал переговоры с Салах ад-Дином, и Ричард был обвинен арабами в измене также и христианам, а именно, Исааку Кипрскому и Конраду во время пребывания под Аккой. Если мы нигде не читаем о том, что поведение Конрада истолковывалось как предательство по отношению к своему собственному лагерю, то это, конечно, указывает на существование осведомителя, сообщавшего мусульманам о внутренних раздорах христиан. Не уместно ли предположить, что предупреждение о предстоявшей измене вызвало крайнее недоверие к Ричарду со стороны партнера по переговорам и заставило его действовать соответствующим образом? Но чтобы утверждать подобное, недостаточно приведенных цитат. Арабские источники хотят оправдать Салах ад-Дина, поэтому, само собой разумеется, противнику приписывается намерение совершить предательство. Конечно же, столь же неправомерно утверждать, что Салах ад-Дин совсем не намеревался выполнять условия соглашения, а только искал предлог, чтобы свалить вину за срыв договора на противника. Тем не менее, достоверно известно, что в течение 40 дней не были даже частично выполнены обязательства, в то время как в христианском войске с нетерпением ждали прежде всего Святой крест, который, по словам Баха ад-Дина, был показан двум посланникам Ричарда. Правда также и то, что Ричард находился в двойном цейтноте: ему пора было начинать поход на юг, а также ввиду отъезда Филиппа готовиться к своему собственному возвращению домой. К тому же наличие большого количества пленных представляло угрозу безопасности — обстоятельство, которое, как допускает Баха ад-Дин, возможно, и побудило Ричарда к решительным действиям. Кроме Акки содержать их было больше негде, к тому же не хватало охранников, так что бегство пленных становилось обычным явлением. К тому же, необходимо было предотвратить ожидаемое вмешательство внутреннего врага, — вполне реальное опасение, так как позже была предпринята попытка передать Акку во владение Конраду. В этой ситуации, когда Ричарду нужно было быстро решить этот вопрос, Салах ад-Дин стремился выиграть время. Можно, по крайней мере, утверждать, что, поступая таким образом, он шел на очень большой риск.

Но время еще не пришло. Тогда как вновь освящались церкви, а купцы и банкиры итальянских приморских городов занимали свои кварталы, возник еще один внутренний конфликт. После 12 июля, дня ее взятия, Акка была разделена на два сектора, и прежнему христианскому населению были возвращены их дома взамен на обязательство расквартировать крестоносцев, которые, в зависимости от их принадлежности к войску, жили в английской или французской частях города. Короли договорились о том, чтобы разделом их добычи занимались рыцарские ордена, что и происходило. В качестве резиденции Ричарду был отведен королевский дворец, и он перебрался туда еще 21 июля, когда впервые вступил в город со своими дамами, Беренгарией, Иоанной и юной кипрской принцессой. Филипп расквартировался во дворце тамплиеров.

Значение рыцарских орденов в условиях борьбы за трон и столкновений между партиями все возрастало. Они одни играли роль уравновешивающего фактора, используя в вопросах иерархии и для достижения согласия свой авторитет, которому оба короля могли подчиняться без потери престижа. Так, мы узнаем о том, что формальности, связанные с передачей Акки во время ее капитуляции, были улажены в шатре тамплиеров. Близкие отношения гроссмейстера ордена иоаннитов Гарнье де Наблю с Ричардом имели значение уже в начале крестового похода. Судя по некоторым источникам к концу похода у Ричарда устанавливаются особые отношения и с тамплиерами: в их обществе и в их одеянии, как утверждают, он и начал свое полное опасностей возвращение домой. Именно тамплиерам он также первоначально собирался передать во владение остров Кипр. То, что гроссмейстером ордена был выбран Роберт Сабльский, доказывает возможности Ричарда в вопросах назначения на должности на христианском Востоке. Отношения с обоими орденами ничем не были омрачены, и это опровергает утверждения о его несносном характере. Таким образом, рыцарские ордена состояли с ним в близких отношениях, образуя противовес монферратскому клану. Прежде всего, они не только урегулировали раздел военной добычи между королями, но также и утвердили его — а именно, исключив из него всех остальных участников похода. Сикард сообщает, что короли выставили посты у ворот, которые под угрозой применения силы не пускали в город никого, кроме своих. 19 июля, согласно Говдену, в чистом поле состоялась общевойсковая сходка тех, кого не допустили к разделу добычи. Протест был направлен против обоих королей, и оба дали невразумительный ответ. В популярных же изложениях в корыстолюбии упрекают только Ричарда. Как и в Мессине, французам удалось переложить вину за межнациональную напряженность, в чем были повинны и они, на Ричарда. Филипп уже готовился к отъезду, показывая всем, что он и сам пострадал от незаконного присвоения Ричардом его доли военной добычи, очевидно, позабыв, что уже получил свою часть. Для Ансберта было несомненным то, что Ричард оставил всю добычу себе. Как, с одной стороны, понятно возмущение ветеранов Акки, недопущенных к разделу добычи, так, с другой, понятно стремление взять под контроль рядовых крестоносцев, в среде которых началось брожение. Ричард не считал необходимым компенсировать затраченные усилия толпе ненадежных в смысле военной дисциплины солдат, готовых в любой момент перейти на сторону его противника. Учитывался только коэффициент полезного действия, а он определялся исключительно лояльностью. Участие в разделе добычи было поставлено в прямую зависимость от подчинения военной дисциплине. О применении этого принципа речь вновь зашла в середине августа, когда Ричард приказал выступать на Аскалон. В Gesta Говден сообщает, как в интернациональной армии не хватало лошадей, оружия и других жизненно необходимых вещей, и солдаты роптали на Ричарда: «Он нам ничего не дает». Так как Филиппа уже не было, жаловались только на Ричарда.