Николай Лейкин - Доктор, каких любят тонныя дамы

• Название: Доктор, каких любят тонныя дамы
• Автор: Николай Лейкин
• Жанр: Юмористическая проза

Лейкин, Николай Александрович — русский писатель и журналист. Родился в купеческой семье. Учился в Петербургском немецком реформатском училище. Печататься начал в 1860 году. Сотрудничал в журналах «Библиотека для чтения», «Современник», «Отечественные записки», «Искра».

В рассказах Лейкина получила отражение та самая «толстозадая» Россия, которая наиболее ярко представляет «век минувший» — оголтелую погоню за наживой и полную животность интересов, сверхъестественное невежество и изворотливое плутовство, освящаемые в конечном счете, буржуазными «началами начал».

съ рисунками художника А. И. Лебедева.

---

H. А. ЛЕЙКИНЪ ДОКТОРЪ, КАКИХЪ ЛЮБЯТЪ ТОННЫЯ ДАМЫ

Время — пятый часъ въ исходѣ. Стемнѣло и уже давно зажгли на улицѣ фонари. Въ прихожей дѣйствительнаго статскаго совѣтника Человѣкова раздался электрическій звонокъ. Лакей, накрывавшій въ столовой на столъ, бросился отворять дверь. Въ дверяхъ показался швейцаръ и передалъ лакею объемистый портфель. За швейцаромъ шелъ пожилой мужчина съ просѣдью въ бородѣ, съ пробритымъ подбородкомъ — самъ хозяинъ дома «статскій генералъ» Человѣковъ. Онъ казался утомленнымъ. Лицо его было нахмурено.

— Генеральша уже у себя? спросилъ онъ лакея, сбрасывая ему на руки пальто.

— Съ полчаса какъ уже пріѣхали.

— Отнеси портфель въ кабинетъ.

Человѣковъ направился къ себѣ въ кабинетъ. Онъ былъ въ вицмундирномъ фракѣ и со звѣздой.

— Никогда ты во-время не освѣтишь моего кабинета! раздраженно крикнулъ онъ лакею. — Зажги скорѣй лампу и прими съ меня вицмундиръ.

Лампа зажжена, вицмундиръ снятъ.

— Что жь ты мнѣ подаешь! Ты мнѣ подаешь сертукъ! продолжалъ Человѣковъ. — Ты знаешь, что я всегда въ жакетѣ обѣдаю.

— Что это вы тутъ командуете! Пришли и ужь воюете! раздался женскій голосъ и въ кабинетъ вплыла сухощавая и сильно накрашенная пожилая дама въ темномъ шелковомъ платьѣ Человѣкова.

— Да какъ же не командовать-то? Человѣкъ годъ живетъ у насъ и никакого порядка не знаетъ, понизилъ тонъ Человѣковъ. — Мнѣ нужно переодѣться къ обѣду, у насъ никого нѣтъ сегодня постороннихъ, и вдругъ онъ мнѣ подаетъ сертукъ вмѣсто жакета. Это всякаго разсердить можетъ.

— А кто виноватъ, что у насъ такіе люди? Вы… вы ихъ распустили. Сегодня я выхожу отъ мадамъ Габуриной, а кучера нѣтъ. Швейцаръ бѣгаетъ, ищетъ, а его нѣтъ. А я на подъѣздѣ стою. Черезъ четверть часа нашли около портерной. Пиво пилъ.

— А вотъ послѣ обѣда я призову его и задамъ ему головомойку, сказалъ Человѣковъ.

— Вы себѣ прежде задайте головомойку, перебила его супруга. — Послушайте, — скоро ли, наконецъ, у насъ будетъ новый кучерской кафтанъ? Вѣдь ѣздить въ такихъ отрепьяхъ, въ какихъ мы ѣздимъ, просто совѣстно. Не говоря уже, что онъ вылинялъ — у него на рукавѣ заплата.

— Да, да… Кафтанъ у кучера, дѣйствительно, не совсѣмъ хорошъ, но вотъ видишь ли, другъ мой, насчетъ кафтана надо немного подождать… Къ празднику и такъ массу денегъ нужно.

— Это, вѣрно, чтобы Евгеніи Николаевны долги заплатить и хорошій сюрпризъ ей на елку сдѣлать! уязвила супруга.

— Какой Евгеніи Николаевнѣ?

— Пожалуйста, пожалуйста. Не дѣлайте такихъ удивленныхъ глазъ. Меня не испугаете. И такъ, слушайте: чтобъ на этой недѣлѣ непремѣнно былъ новый кафтанъ у кучера. Это безъ возраженій. Ахъ, да… Ложу на «Евгенія Онѣгина» привезли?

Человѣковъ весь съежился и изъ крупнаго человѣка превратился въ какого-то маленькаго.

— Душечка, прости, заговорилъ онъ. — Некогда было послать. Курьеръ нашъ былъ до того занятъ, что я даже и не видалъ его. Онъ цѣлый день въ разъѣздахъ…

— Прекрасно… проговорила мадамъ Человѣкова и губы ея затряслись.

— Вотъ видишь ли, ангелъ мой, я говорилъ даже нашему экзекутору, чтобъ онъ послалъ въ театръ, но…

— Не оправдывайтесь… Вы… Я не знаю, чѣмъ у васъ голова набита! Вы — дуракъ.

— Другъ мой! Если бы ѣхать самому, но вѣдь лошадей я тебѣ отдалъ…

— Вы мерзавецъ! взвизгнула мадамъ Человѣкова и вдругъ, застонавъ, опустилась въ кресло. — Ахъ, ахъ! Ой, ой! Охъ, охъ! раздавались вопли изъ ея груди.

— Душечка! Что съ тобой? бросился къ ней Человѣковъ, но раздалась пощечина.

Онъ выскочилъ въ другую комнату и сталъ звонить. Явилась горничная.

— Съ генеральшей дурно, сказалъ онъ, посылая въ кабинетъ горничную, а самъ схватился за голову и началъ ходить большими шагами по комнатѣ, смежной съ кабинетомъ. Вода, одеколонъ, нашатырный спиртъ, гофманскія капли — все было пущено въ ходъ. Вскорѣ изъ кабинета вышла горничная и сказала, что барыня проситъ послать за докторомъ.

— Степанъ! Поѣзжай за докторомъ! крикнулъ Человѣковъ лакею.

— За докторомъ Стукачевымъ? спросилъ тотъ.

— Нѣтъ, поѣзжай за барынинымъ докторомъ.

Барыню перевели въ будуаръ. Она стонала и охала. Явился докторъ. Это былъ среднихъ лѣтъ блондинъ съ холенными длинными бакенбардами, съ голубыми глазами. Одѣтъ онъ былъ во фракъ и свѣжія перчатки, въ рукахъ держалъ роскошную соболью шапку. Его встрѣтилъ самъ Человѣковъ.

— Что? Опять нервы? спросилъ докторъ.

— Охъ, нервы! Начали говорить о пустякахъ, и вдругъ…

— Надо лѣчиться, надо серьезно лѣчиться. Этимъ шутить нельзя.

Лицо доктора сдѣлалось глубокомысленно.

— Можно войти? спросилъ онъ, подходя къ дверямъ будуара.

— Entrez! послышался слабый женскій голосъ.

Докторъ вошелъ въ будуаръ. На кушеткѣ полулежала мадамъ Человѣкова. Лицо ея было напудрено до нельзя. Она протянула доктору руку и сказала:

— Докторъ! Я жестоко страдаю. Здравствуйте и помогите мнѣ.

— Здравствуйте… Ахъ, какъ вы не бережете себя! покачалъ онъ головой и взялъ мадамъ Человѣкову за руку.

— Ахъ, но если бы вы знали!

Успокойтесь, успокойтесь… Я все понимаю. Прежде всего дайте стаканъ холодной воды съ мелкимъ сахаромъ, обратился докторъ къ горничной, взялъ мадамъ Человѣкову за пульсъ и принялся считать, вынувъ часы и смотря на секундную стрѣлку.

Мужъ стоялъ тутъ же и какъ-то слезливо моргалъ глазами.

— Не опасно? спросилъ онъ.

— Въ настоящую минуту нѣтъ опасности, отвѣчалъ докторъ. — Только упадокъ силъ. Но вотъ я сейчасъ пропишу кое-что и мы поправимъ дѣло. Не скрою, однако, что если бы не послали за мной сейчасъ же, то ночью могло бы разыграться что-нибудь худшее. Пульсъ у васъ не такъ дуренъ, ваше превосходительство.

— Я чувствую слабость, докторъ.

— Это совершенью понятно: приступъ нервовъ былъ слишкомъ великъ.

— Я думаю, я ужасно блѣдна.

— Да… Есть тотъ грѣхъ, но вѣдь бѣлизна и нѣжный цвѣтъ присущи вашему лицу.

На устахъ мадамъ Человѣковой показалась улыбка.

— Я попросилъ бы васъ снять корсетъ… Мнѣ нужно выслушать вашу грудь.

— Сейчасъ… Петръ Иванычъ! Уйдите же! Что вы тутъ торчите!

Мужъ согнулся въ три погибели и вышелъ изъ будуара. Докторъ досталъ стетоскопъ и перкуторный молотокъ.

— Больно? Не больно? спрашивалъ онъ мадамъ Человѣкову, постукивая и выслушивая ея грудь. — Потрудитесь сдѣлать вздохъ… Глубже, глубже… Еще разъ… Повторите… раздавался его голосъ.

Аудіенція длилась болѣе четверти часа. Мужъ и горничная въ будуаръ допущены не были.

Наконецъ докторъ вышелъ изъ будуара. Тихо передвигая ногами, тащилась за нимъ мадамъ Человѣкова.

— Ну, что? спросилъ Человѣковъ.

— Въ частности ничего, но вообще не хорошо. Надо лѣчиться. На сегодня я пропишу микстуру, а завтра утромъ заѣду и посмотрю.

Онъ сѣлъ къ столу писать рецептъ, взялъ перо и задумался. Наконецъ, обмакнувъ перо, онъ началъ писать рецептъ, остановился и тотчасъ же разорвалъ написанное. Черезъ пять минутъ рецептъ былъ написанъ вновь.

Докторъ прописалъ: Кремортартаръ, сахаръ, дестиллированную воду, и сказалъ мадамъ Человѣковой:

— Вотъ эту микстурку я попрошу васъ принимать аккуратно черезъ часъ по столовой ложкѣ. Если сердцебіеніе будетъ — положите холодный компрессъ на лѣвую сторону груди.

Онъ поломалъ свои пальцы и прибавилъ:

— Я всегда ужасно стѣсняюсь прописывать лѣкарство ея превосходительству. Натура ихъ столь нѣжна, организмъ столь… А нервы, нервы! Боже мой, какіе нервы! Ну, да мы, Богъ дастъ, какъ-нибудь ихъ поправимъ.

Онъ всталъ со стула и сталъ прощаться.

— Надо лѣчиться, барыня, не пренебрегайте собой… пробормоталъ онъ, впадая на прощанье въ фамильярный тонъ, и удалился.

— Прелесть что за докторъ! сказала ему вслѣдъ мадамъ Человѣкова. — И какъ онъ всегда угадываетъ мою натуру!

«Статскій генералъ» Человѣковъ обѣдалъ одинъ.

1889