Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

• Название: Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Научная Фантастика

Во второй половине 19 века в морях и океанах на глаза мореплавателям стал попадаться необычный объект — светящийся веретенообразный предмет, превосходящий скоростью и размерами кита. Газеты, а за ними и ученые всего мира заинтересовались «морским чудовищем».

Но судьба оказалась милостива только к профессору Аронаксу, который со слугой Конселем и гарпунером Недом Лендом волею случая (или автора, что по сути одно и то же), попадают на борт необыкновенной и единственной в мире подводной лодки.

Капитан и экипаж лодки оказались совсем не чудовищами и герои пережили немало опасных и удивительных приключений, совершив кругосветное путешествие в 20 тысяч лье под водой.

---

Фрегат бесшумно подошел на два кабельтовых к чудовищу. Машину остановили, и судно шло по инерции. У всех замерло сердце, все затаили дыхание. Глубокое безмолвие царило на палубе. Мы были всего в сотне футов от центра электрического света; его блеск все увеличивался и просто ослеплял наши глаза.

Я в эту минуту стоял на баке, опершись о борт, и видел, как внизу Нед Ленд ухватился одной рукой за мартинштаг, а другой потрясает своим страшным орудием. Всего футов двадцать отделяло его от чудовища. А чудовище лежало неподвижно.

Вдруг Нед Ленд взмахнул рукой, и гарпун взвился в воздух. Я слышал, как звонко он ударился, словно попал в какое-то твердое металлическое тело.

Мгновенно погас электрический свет, и два громадных фонтана воды обрушились на палубу, разливаясь мощными потоками, опрокидывая людей и ломая фальшборты. Затем последовало страшное сотрясение; я не успел удержаться, и меня швырнуло через борт в море.

Глава седьмая Кит неизвестного вида

Хотя я был несколько ошеломлен неожиданным кувырком, но тем не менее сознание не потерял.

Меня тотчас же увлекло на глубину около двадцати футов. Я не хочу ставить себя выше Байрона и Эдгара По, но я все-таки пловец изрядный, и, очутившись в воде, я не растерялся.

Двумя сильными взмахами я всплыл на поверхность.

Разумеется, сразу я начал искать фрегат глазами. Заметил ли экипаж мое исчезновение? Повернул ли «Авраам Линкольн» на другой галс? Спустил ли капитан Фаррагут шлюпку на море? Есть ли у меня надежда на спасение?

Кругом была совершенная темнота. Я, впрочем, рассмотрел черную массу, которая исчезала на востоке. Это был фрегат. Значит, я погиб!

— Помогите! помогите! — закричал я, пытаясь плыть вслед за «Авраамом Линкольном».

Одежда очень затрудняла мои движения; она прилипала к моему телу, словно связывала меня по рукам и по ногам.

Я шел ко дну, я задыхался!

— Помогите!

Это был мой последний крик. Мне захлестнуло рот водой.

Я начал биться, но бездна меня втягивала…

Вдруг чья-то мощная рука схватила меня за ворот, вытащила на поверхность, и я услышал слова, сказанные мне на ухо:

— Если их честь обопрется на мое плечо, так их чести будет плыть лучше.

Я схватился за своего верного Консейля.

— Это ты? — вскричал я. — Это ты?

— Я самый, — отвечал Консейль, — к услугам их чести.

— Значит, тебя тоже вышвырнуло в море?

— Нисколько меня не вышвырнуло, я сам прыгнул. Я нахожусь в услужении у их чести, значит, я должен всюду следовать за их честью. Я и последовал.

Он находил это очень естественным!

— А фрегат? — спросил я.

— Фрегат! — отвечал Консейль, переворачиваясь на спину. — Я полагаю, лучше будет, если их честь перестанет уж на фрегат рассчитывать.

— Что это значит?

— В ту самую минуту, как я прыгал в море, я слышал, рулевые закричали: «Винт сломался!» — Винт сломался?

— Да! Чудовище пробило его бивнем. Больше повреждений на «Аврааме Линкольне» нет, да вот только он уже не может теперь направляться туда, куда хочет, — значит, не может позаботиться о нас.

— Так мы, стало быть, пропадем!

— Может, пропадем, — отвечал спокойно Консейль. — А впрочем, у нас еще остается несколько часов впереди, а за несколько часов может иногда многое случиться.

Хладнокровие невозмутимого Консейля ободрило меня.

Я поплыл изо всех сил, но плыть было мне очень трудно: одежда облипала и сдавливала меня, как свинцовые оковы. Я едва мог держаться на воде.

Консейль это заметил.

— Прошу позволения у их чести сделать маленький разрез, — сказал он.

Просунув раскрытый нож под мою одежду, он быстро распорол ее сверху донизу. Пока я поддерживал его в воде, он проворно сдернул ее с меня. Потом я, в свою очередь, оказал такую же услугу Консейлю. И, держась друг возле друга, мы опять продолжили наше «плавание».

Положение, однако, было ужасным. Нашего исчезновения, возможно, не заметили, да если бы даже и заметили, фрегат не мог повернуть к нам против ветра. Если можно было на что-то рассчитывать, то только на спущенные шлюпки.

Консейль хладнокровно рассуждал на эту тему и составлял разные планы. Удивительный человек этот Консейль! Среди необозримого океана он точно находился у себя дома!

Итак, мы решили, что для нас есть одно только спасение: попасть на спущенные шлюпки «Авраама Линкольна», — значит, надо было как можно дольше продержаться на воде.

— Надо беречь силы, — сказал я Консейлю. — Знаешь, что мы сделаем? Один из нас перевернется на спину, скрестит руки, вытянет ноги и будет лежать неподвижно на воде, а другой будет плыть и подталкивать его вперед не больше десяти минут, а потом мы поменяемся местами — понимаешь? Если мы будем так чередоваться, то сможем плыть несколько часов кряду, — может хватить сил проплыть до рассвета.

Разумеется, рассчитывать плыть до рассвета было неосновательно, но человек так уж создан, что никогда не теряет надежды. И я не терял. К тому же нас было двое, что тоже подкрепляло падающий дух. Одним словом, я надеялся. Я говорил себе, что надежды нет, быть не может, а все-таки надеялся!

Столкновение «Авраама Линкольна» с чудовищем произошло около одиннадцати часов вечера. Значит, осталось восемь часов до рассвета.

— Что ж, пожалуй, проплывем восемь часов, если будем чередоваться! — сказал я Консейлю.

— Пожалуй, что проплывем, — отвечал Консейль.

Океан был спокоен, плавание мало нас утомляло. Время от времени я вглядывался в густой мрак, который освещался только фосфорическими блестками при каждом нашем движении. Я смотрел на светящиеся волны, разбивавшиеся под моими руками; переливающаяся поверхность вод сверкала какими-то бледными, свинцовыми пятнами. Мы плыли точно в море ртути.

Около часа ночи я вдруг почувствовал чрезвычайную усталость. Меня начали мучить жестокие судороги. Консейль должен был меня поддерживать, теперь забота о нашем спасении легла на него одного.

Скоро я заметил, что и он выбивается из сил, дыхание у него стало прерываться, движения сделались порывистее.

Я понял, что он изнемогает.

— Оставь меня! — сказал я верному товарищу.

— Оставить их честь! Никогда! — отвечал он. — Я надеюсь утонуть вместе с их честью!

В эту самую минуту месяц выглянул из-за туч, и поверхность океана засверкала под его лучами. Этот благодетельный свет как будто придал нам сил. Я поднял голову и огляделся.

В шести милях от нас я увидел фрегат, он представлялся темной массой, которую едва-едва можно было различить в ночной мгле. Но шлюпок нигде не было видно. Нигде, ни одной!

Я попробовал закричать. Собственно говоря, к чему было кричать? Разве могли меня услыхать на таком расстоянии? Но и закричать я не мог — опухшие губы словно слиплись и не пропускали ни звука.

Консейль смог собраться с силами; я слышал, как он несколько раз прокричал: «Помогите, помогите!»

«Что это? Шумит в ушах от прилива крови, что ли?

Или уж начинается бред? — думал я. — Что это?»

Мне показалось, что на крик Консейля ответили криком.

— Ты слышал? — прошептал я. — Слышал?

— Да! Да!

И Консейль опять отчаянно закричал.

На этот раз сомневаться было уже невозможно. Человеческий голос ответил на наш призыв очень явственно.

«Что это за голос? Чей? Откуда? Может, это еще кто-нибудь злополучный с „Авраама Линкольна“? Или, может, это окликают нас со шлюпки, спущенной на море для нашего спасения и невидимой во мраке ночи?»

Консейль, сделав последнее усилие, оперся на мое плечо — я конвульсивно его поддерживал, — приподнялся до пояса из воды, а затем, совершенно обессиленный, снова упал.

— Что ты видел?

— Я видел… — пробормотал он, — я видел… но не надо говорить… надо беречь… беречь силы…

Что же он видел? Не знаю почему, но в эту минуту у меня в первый раз мелькнула мысль о чудовище. Но человеческий голос? Ведь уже давным-давно прошли те времена, когда Ионы укрывались в чреве китов!

Консейль все-таки из последних сил подталкивал меня вперед. Время от времени он поднимал голову, осматривался и кричал. На его крик раздавался ответный голос, и голос этот слышался все ближе и ближе. Но у меня уже гудело в ушах, я выбился из сил, меня захлестывала соленая волна и неудержимо тянуло в холодную бездну. Я в последний раз поднял голову — и пошел ко дну.

Вдруг я наткнулся на какое-то твердое тело, уцепился за него и почувствовал, что меня тащат на поверхность, но… потерял сознание.

Скоро я пришел в себя благодаря жестоким растираниям, которые избороздили мое тело не лучше ударов плетью, и открыл глаза.

— Консейль! — прошептал я. — Консейль!