Энтони Беркли - Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

• Название: Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)
• Автор: Энтони Беркли
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-084512-5

Можно ли пойти на убийство ради высшей справедливости? Да, решает мистер Тодхантер, узнав, что ему самому жить осталось каких-то пару месяцев. Разработав план «идеального» преступления, он приступает к его осуществлению. Но… внезапно все идет не так, и под подозрением оказывается невиновный… Тихое, спокойное течение жизни в английской глубинке неожиданно нарушает смерть главы добропорядочного семейства Джона Уотерхауса. Казалось бы, это роковая случайность, мистер Уотерхаус просто «съел что-то не то». Поначалу именно такое заключение дает и местный доктор. Однако Дуглас Сьюэлл, друг и сосед несчастного, не сомневается: Джон Уотерхаус был убит кем-то из самого ближайшего окружения. И он берется это доказать во что бы то ни стало.

---

В тот субботний вечер, едва ступив на свежепостриженную лужайку мистера Тодхантера, его юная четвероюродная сестра принялась делиться своими успехами:

– Лоуренс, ты не представляешь! Угадай, с кем я познакомилась на прошлой неделе!

– Ни за что не угадаю, Этель.

Про себя мистер Тодхантер находил Этель Маркхэм провинциалкой, вульгарной и недалекой. Она служила секретаршей в ателье модной одежды на Оксфорд-стрит, и ему никак было не понять, за что ей платят такое непомерное жалованье, как она утверждает.

– Я думала, и на этой вечеринке будет тоска смертная, но ошиблась! После спектакля туда заехала Джин Норвуд. Ты не поверишь, но, кажется, я, скромная-незаметная, ей понравилась! А? Что скажешь?

– Отвратительная особа, – скривился мистер Тодхантер.

– Да нет же, очаровательная! Прелесть! Милее я мало кого встречала!

– Правда? А по-моему, просто отрава.

Четвероюродная сестрица уставилась на него в упор.

– А что ты о ней знаешь?

– Ну, позавчера, так случилось, я зашел к ней на коктейль, – небрежно сказал мистер Тодхантер, с отвращением присовокупив: – У нее пианино в розовых бантах.

– Чушь! Джин Норвуд не такая, чтобы любить розовые банты!

– Ну, если правду, то там на крышке дорожка с китайской вышивкой, но это ничуть не лучше. А ее горничная – зовут Мари, только вообрази себе! – наряжена, как субретка!

– Лоуренс, ты меня разыгрываешь! Ты никогда в жизни не был у Джин.

– Уверяю тебя, дорогая моя. Более того, на следующий вторник я приглашен там отобедать, но, должен сказать, приглашения этого не приму. И сделай мне одолжение, Этель, – строго продолжил мистер Тодхантер, – называй впредь мисс Норвуд по имени только в том случае, если познакомишься с ней поближе. Что за манера фамильярничать со знаменитостями по примеру неотесанной публики из предместий или, хуже того, развязных газетчиков! Знаешь ли, хочется верить, что мои родственники выше этого.

– Всегда говорю, тебе следовало бы родиться сто лет назад, Лоуренс, – ничуть не обиделась его юная собеседница. – И не джентльменом, а старой девой. Так и вижу тебя с редкими волосами, убранными в пучок на затылке, и в жутком корсете из китового уса!

– Ну что за вздор ты несешь! – сердился мистер Тодхантер.

Вторым мисс Норвуд упомянул сосед, солидный, похожий на моржа мужчина, сбегавший иногда от ворчливой жены, дабы угоститься виски мистера Тодхантера и посидеть в покое и тишине, нацепив на голову вторую пару радионаушников. Мистер Тодхантер страстно любил Баха и отрывался от какого угодно занятия, чтобы приникнуть к радиоприемнику, когда в эфире звучала музыка обожаемого композитора. Однако же по причине, загадочной для его друзей, мистер Тодхантер так и не обзавелся репродуктором, а обходился допотопным детекторным приемником.

Просидев в полном молчании тридцать восемь минут, сосед мистера Тодхантера вдруг изрек, что на прошлой неделе они с женой ходили в театр «Соверен» на Джин Норвуд. С тем вниманием к словам, которое присуще писателям, мистер Тодхантер отметил, что супруги ходили не на «Опавшие лепестки», а «на Джин Норвуд». Название пьесы они, надо полагать, пропустили мимо ушей и уж как пить дать не знали имени драматурга, который, сочинив пьесу, тем самым предоставил мисс Норвуд случай себя показать.

Помолчав еще семь минут, гость дополнил свое сообщение, сказав, что знавал одного джентльмена, который был знаком с Джин Норвуд. Звали его Баттерсби. Так вот этот Баттерсби уверял, что мисс Норвуд – женщина поразительная, причем и на сцене, и в жизни; добра необыкновенно, выискивает молодых актрис и им помогает; короче говоря, золотое сердце.

– Золотое, – кивнул мистер Тодхантер. – Да… в следующий вторник я приглашен к ней обедать, – добавил он.

Его гость вынул трубку изо рта и вытаращил глаза.

– Да вы что! – благоговейно пробормотал он.

Мистеру Тодхантеру это польстило.

Тем не менее он был озадачен.

Пожалуйте, два человека отзываются о мисс Норвуд, как о воплощении обаяния и доброты, тогда как сам мистер Тодхантер иначе как грубым словом и назвать-то ее не может. Будучи человеком справедливым, он призадумался. Неужто он был предвзят? Неужто позволил чувству неполноценности, возникшему у него при виде роскошной квартиры, склонить чашу весов в ущерб хозяйке? Но нет, никакого чувства неполноценности он не испытал. Да, квартира произвела на него впечатление, возможно, даже вопреки его воле, но ничуть не поколебала его мнения о доме 267 по Лоуэр-Патни-роуд в Ричмонде как о жилище бесконечно более привлекательном; и мнения этого он придерживался не из чувства самозащиты, а от всего сердца.

Нет и еще раз нет. Эта женщина встретила его враждебно, холодно, грубо. Никаких в этом сомнений. И тут является Фарроуэй, почти в лоб дает ей понять, что он, мистер Тодхантер, человек состоятельный, и ее отношение к нему мгновенно меняется! Ужас как некрасиво. То, что она поклоняется деньгам, очевидно. Откровенно неприятный ей человек сразу набрал цену в ее глазах, едва она узнала, что он богат; тот, кто раньше вызывал зевоту, стал интересен; ничем не примечательный сделался… «Да она, чего доброго, и в любовники меня возьмет», – в тревоге думал мистер Тодхантер, который очень мало что знал о подобных вещах и брезговал тем, о чем догадывался. Потому что Фарроуэй, например, несмотря на весь свой писательский успех, как мужчина ничем не примечателен. Однако же он живет в этой роскошной квартире в качестве… в качестве кого? Он явно тяготит мисс Норвуд, однако она терпит его присутствие. И с ноткой иронии эхом повторяет за ним ласкательные имена, которые он к ней обращает. Не без отвращения мистер Тодхантер пришел к выводу, что эти двое состоят «в связи». И потом, Фарроуэй раньше был богат, это определенно. Однако теперь он почти что набивался мистеру Тодхантеру в посредники по продаже дорогого антиквариата за комиссионные; и если не это цель его ухаживаний, то что же еще может за ними крыться?

Что-то странное там происходит, решил мистер Тодхантер, вспомнив и жену на севере Англии, и двух почти позабытых дочерей. Странно весьма и весьма.

А потом настала очередь третьего из череды совпадений, которые случаются так часто, что заставляют нас недоумевать, действительно ли они случайны, или все сущее, включая и наши малозначительные персоны, есть часть единого Плана?

Престарелый кузен мистера Тодхантера (по материнской линии) имел обыкновение проявлять семейную солидарность тем, что каждый год посылал мистеру Тодхантеру бесплатный билет на ежегодную выставку Королевского общества садоводов в Челси. В садоводстве мистер Тодхантер решительно ничего не смыслил, за тем исключением, что по какой-то глубоко безотносительной причине мог отличить и назвать по-латыни двадцать семь видов диких орхидей; но в целом он благоволил всем цветам сразу и, глядя на них, отдыхал душой; потому-то он каждый год надлежащим образом и являлся в Челси. Вот и нынче он не позволил своей аневризме лишить себя этого маленького удовольствия, а вывел ее проветриться и прогуливал не торопясь, присаживаясь отдохнуть, как только найдется свободное место, что, впрочем, случалось нечасто.

Именно там, в треугольнике, образованном альпинарием, регулярным парком и дамским туалетом, скрытый рододендроном в вазоне, огромнее которого он в жизни не видел, мистер Тодхантер заметил женщину, чье лицо показалось ему знакомым. Она флиртовала с мужчиной, которого он тоже уже где-то видел. Женщина была стройна, элегантна и с шиком укутана в песцовый мех, мужчина молод и почти до неприличия привлекателен. То, что они флиртуют, не подлежало сомнению: затянутая в перчатку ручка дамы лежала в ладони ее спутника, и на глазах мистера Тодхантера, в муках припоминавшего, где же он их видел, спутник пытался эту ручку поцеловать. Дама при этом давала ему отпор – но так, что даже мистеру Тодхантеру было ясно: это обстоятельства места она находит неподходящими, а не обстоятельства действия.

«Что-то память все чаще меня подводит, – с досадой думал мистер Тодхантер. – Несомненно, я где-то видел эту парочку, но где?..»

– Послушайте! – раздался взволнованный женский голос у него за спиной. – Это же Джин Норвуд. Да-да, это она. Ну скажите, разве она не прелесть!

Мистер Тодхантер еле удержался, чтобы не обернуться и не заявить: «Нет, мадам. Никакая она не “прелесть”, ибо под этим эпитетом подразумевается существо милое и приятное, а перед нами, в сущности, хищная кошка. И это еще не все: я таки пойду в следующий вторник к ней на обед – и за тем пойду, чтобы понять, в чем смысл ее грязной игры и почему она так нагло флиртует с красавцем зятем своего глупого, потрепанного любовника».