Джек Керуак - Ангелы Опустошения

• Название: Ангелы Опустошения
• Автор: Джек Керуак
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-09254-9

«Ангелы Опустошения» занимают особое место в творчестве выдающегося американского писателя Джека Керуака. Сюжетно продолжая самые знаменитые произведения писателя, «В дороге» и «Бродяги Дхармы», этот роман вместе с тем отражает переход от духа анархического бунтарства к разочарованию в прежних идеалах и поиску новых; стремление к Дороге сменяется желанием стабильности, постоянные путешествия в компании друзей-битников оканчиваются возвращением к домашнему очагу. Роман, таким образом, стал своего рода границей между ранним и поздним периодами творчества Керуака.

---

Я иду эти полмили за жаркий полыхающий поворот, солнце, марево, весь день автостопа с тяжелым рюкзаком будет опален солнцем.

Собаки облаивают меня с ферм но меня не тревожат – Старый Навахо Джеко-Яки Чемпион Ходьбы и Святой Самопрощенной Ночи топает себе дальше к темноте.

62

За поворотом наверняка так что Пэт и Чарли не будут надо мною смеяться, и даже может быть О’Хара с Герке где-нибудь сейчас едут и увидят тут меня, своего постоянного летнего наблюдателя, что стоит опустошенный на пустой дороге в ожидании 4000-мильного перегона – Ясный сентябрьский денек с парящим теплом, и жарковато, я вытираю лоб большой красной косынкой и жду – Вот идет машина, сигналю ей, трое стариков, проносится мимо и останавливается поодаль и я пускаюсь за ней с мешком через плечо —

–  Куда едешь, сынок?  – по-доброму спрашивает меня крючконосый дед за рулем с трубкой во рту – Двое других смотрят с любопытством —

–  В Сиэтл,  – говорю я,  – по Девяносто девятой, Маунт-Вернон, Сан-Франциско, всю дорогу —

–  Что ж мы можем тебя чутка подбросить.

Выясняется что они едут в Беллингэм по 99-й но это к северу от моего маршрута и я прикидываю что вылезу там где они свернут с Дороги 17 по Долине Скагит – Потом забрасываю мешок на заднее сиденье и втискиваюсь на переднее потеснив там двоих стариканов, не думая, не осознавая что тому который рядом со мной это может не понравиться – Я чувствую как он весь застывает от любопытства немного погодя, а я тем временем болтаю себя не помня и отвечаю на все их вопросы про здешнее захолустье – Ну и странные же эти трое старперов! Водитель уравновешенный, справедливый, открытый, решил жить в согласии с Богом, и остальные это знают – рядом его старейший партнер, тоже Богопослушный, но не так залипает по доброте и кротости, немного всеобще подозрителен – Все это ангелы в пустоте – На заднем сиденье такой натуральный хитрован, в том смысле что с ним все в порядке, он просто по жизни занял заднее сиденье, чтобы наблюдать и интересоваться (вроде меня) и поэтому как и во мне в нем есть немного от Дурня и еще немного есть от Лунной Богини – Наконец когда я говорю «Там наверху дует славный ветерок», чтобы закруглить долгую беседу, а Крючконосый тем временем срисовывает один за другим повороты, никто мне не отвечает, мертвая тишина, и такого меня молодого Колдуна типа наставили на путь истинный Трое Старых Колдунов чтоб я хранил молчание, ибо ничто не имеет значения, мы все Бессмертные Будды Познавшие Время, поэтому я затыкаюсь и наступает долгое молчание пока хорошая машина несется дальше а меня переправляют на другой берег Нирманакайя, Самбогхакайя и Дхармакайя все Трое Будды, а на самом деле один, рука моя ниспадает на ручку правой дверцы а ветер дует мне в лицо (и еще от впечатлительности-возбужденности того что я вижу «Дорогу» после многих месяцев среди скал) я врубаюсь в каждый домик и дерево и луг по пути, хорошенький мирок взбитый для нас Господом чтоб мы его разглядывали и странствовали и смотрели как в кино, тот же самый грубый мир что исторгнет дыханье из нашей груди и уложит нас в конце в омертвевшие гробницы, нас кто не станет жаловаться (кому лучше этого не делать)  – Чеховский ангел тишины и печали пролетает над нашей машиной – Вот мы въезжаем в старый бетонный Конкрит и минуем узкий мост и тут все эти кафкианские серые цементные заводы и подъемники для бадей с бетоном в милю длиной уходящие в бетонную гору – потом маленькие американские автомобильчики запаркованные наискось монашеской деревенской Главной улицы, с жаркими вспыхивающими витринами скучных лавок, «Пятерок-Десяток»,[36] женщины в ситцевых платьях покупают пакеты чего-то, старые фермеры проминают ляжки в магазине кормов, в скобяной лавке, люди в темных очках на Почте, такие сцены я буду видеть до самых границ Феллахской Мексики – сквозь эти сцены мне придется ехать стопом и сквозь них придется оберегать мешок (на Перевале Гранта в Орегоне за два месяца до этого жирный старый ковбой на грузовике с гравием специально пытался переехать мой рюкзак стоявший на дороге, я выдернул его как раз вовремя, он лишь осклабился) (Я помахал чтобы он вернулся, потряс кулаком, слава богу что он меня не видел, это было б «Он нынче в каталажке, этот наш Бродяга Боб, раньше пил играл и грабил, а теперь он занемог») (и нет мне спасенья с широкополой ковбойской опустошенной мексиканской шляпой, сворачивая сигаретки в захудалом салуне, а потом подрежу кобылку да и дерну в старую Мексику) (Монтерей, Масатлан желательно)  – Три старых обормота докатывают меня до окраины Седро-Вулли где я и вылезаю чтобы ехать стопом по 99-й – Спасибо им —

Я перехожу через раскаленную дорогу к городку, надо купить новую пару ботинок – Сперва причесываюсь на бензоколонке и выхожу и там на тротуаре чем-то занята симпатичная женщина (расставляет банки) и ее ручной енот подходит ко мне а я присел на корточки на минутку сворачивая сигаретку, тянется своим длинным странным нежным носом к кончикам моих пальцев и просит поесть —

Потом я стартую – на той стороне уходящей за поворот дороги какая-то фабрика, парень что там дежурит у ворот наблюдает за мною с величайшим интересом – «Посмотрите на этого типа с рюкзаком за спиной он голосует на дороге, куда это к чертям собачьим он направляется? откуда он едет?» Он смотрит на меня так пристально пока я двигаюсь дальше, ныряю в кусты по-быстрому пописать, и дальше через каровые озера и канавы нефтеразработок между асфальтовых полос автотрассы, и выхожу оттуда и ковыляю в своих больших раздолбанных с торчащими гвоздями башмаках уже в сам Седро-Вулли – Первой моей остановкой будет банк, вот он банк, некоторые таращатся пока я тащусь мимо – да-да, карьера Джеки Великого Святого Пешехода только началась, он свято заходит в банки и меняет правительственные чеки на дорожные аккредитивы —

Я выбираю хорошенькую рыженькую хрупкую девчушку типа школьной училки с голубыми доверчивыми глазами и объясняю ей что хочу получить аккредитивы и куда иду и где был и она выказывает интерес, да так что когда я говорю «Надо подстричься» (имея в виду за все летние горы) она отвечает «Да непохоже что очень нужно» и оценивает меня по достоинству, и я знаю что она меня любит, и сам люблю ее, и знаю что сегодня вечером могу с нею гулять под ручку до берегов Скагита под светом звезд и ее не будет заботить что я сделаю, милую – она позволит мне осквернять себя по-любому и всякому, ей этого и хочется, женщинам Америки нужны партнеры и возлюбленные, они стоят в мраморных банках весь день и имеют дело с бумагой и бумагу же им подают в Дорожном Кафе после Бумажного Кино, а они хотят целующих губ и рек и травы, как в старину – Я настолько погружаюсь в ее хорошенькое тело, и милые глаза, и нежный лоб под нежной рыженькой челочкой, и в крохотные веснушки, и тонкие запястья, что не замечаю как позади уже скопилась очередь из шести человек, злые ревнивые старухи и молодые парни в спешке, я быстро ретируюсь со своими аккредитивами, подбираю сумку и смываюсь – Бросаю единственный взгляд назад, она уже занята со следующим клиентом —

Как бы то ни было настало время выпить первое за десять недель пиво.

Вот салун… по соседству.

Стоит жаркий день.

63

Я беру пиво у большой сияющей стойки и сажусь за столик, спиной к бару, и сворачиваю покурить, и подходит трясущийся старик лет 80 с клюкой, садится за столик рядом со мной и ждет глядя своими тусклыми глазами – О Гоген! О Пруст! будь я таким же художником или писателем, уж я бы описал это изъеденное и гнусное лицо, пророчество всего горя людского, никаких век, никаких губ, никаких пизд под светом звезд для этой милой несчастной развалины, и все эфемерно, и все равно уже утрачено – Выуживает свой маленький доллар целых пять минут – Держит его дрожащими руками – Долго смотрит в сторону бара – Бармен занят – «Почему он сам не встанет и не сходит себе за пивом?» О, это история спеси днем в баре Седро-Вулли на северо-западе Вашингтона в мире в пустоте которая суть опустошение вверх тормашками – Наконец он начинает грохотать своей клюкой и стучать требуя чтобы его обслужили – Я допиваю пиво, беру еще – Думаю принести пива ему – К чему вмешиваться? Черный Джек запросто может влететь сюда паля из всех револьверов и я прославлюсь на весь Запад застрелив Слэйда Хикокса в спину? Пацан из Чиуауа, я ничего не говорю —

Два пива не вставляют меня, я понимаю что в алкоголе нужды нет что бы ни было у тебя на душе —

Я выхожу купить себе башмаки —

Главная улица, магазинчики, спортивные товары, баскетбольные, футбольные мячи для наступающей Осени – Элмер счастливый пацан уже готов воспарить над футбольным полем и трескать здоровые отбивные на школьных банкетах и получать свой аттестат, уж я-то знаю – Захожу в магазин и топаю в глубину и снимаю глиноступы и пацан подает мне синие ботинки с полотняным верхом и толстыми мягкими подметками, я их надеваю и прохаживаюсь, как по раю гуляешь – Покупаю, оставляю старые башмаки прямо там и выхожу —