Александр Гера - Набат-3

• Название: Набат-3
• Автор: Александр Гера
• Издательство: Издательство АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 1999

Это — роман-предупреждение. Роман о том, как, возможно, и НЕ БУДЕТ, но МОЖЕТ БЫТЬ. И если так будет — это будет страшно… Это невероятная смесь реальности и фантастики, политического триллера и антиутопии, настоящего и будущего, книга, в которой трудно отличить вымысел от истины. Страна стоит на пороге перемен. Страна стоит перед выбором. И если выбор будет неверный, случится СТРАШНОЕ. Если промолчат миллионы людей, к власти придут единицы тех, кого назвать людьми нельзя. И тогда Бог отвернется от страны, отдавшейся во власть дьяволу. Такова цена молчания. Цена ошибки… Так МОЖЕТ БЫТЬ. Так БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО…

---

Коза козой, дома домами, а депутаты съезжать не спешили. И это понятно: до новых домов еще добраться надо, где автобусом ехать, где пеше, где и морду набьют, а дома приевшиеся жены и семейные проблемы, а от «России» до Белого дома накатанная дорога, харч, условия плюс депутатская неприкосновенность, и раз решено: «Россия» — вотчина депутатов, — так тому и быть.

Худой мир лучше доброй ссоры. Терпеть мерзавцев России не привыкать. Челядь притихла, гадая промеж себя, в каком наконец месте. свершится поле Куликово, наступит избавление от супостатов, а мерзавцы в ус не дули, славя разгул демократии и своего бесстыжего батьку-президента.

Супостат Захребетный-баба по заведенной привычке коротал вечер в своем номере на седьмом этаже. Умеренно перекусив семгой и бужениной, он валялся на покрывале, почесывая то живот, то задницу, сладостно зевал, прикидывая, чем бы развеяться до сна. Может, кроссвордик разгадать? Мысль хорошая. Только тянуться за ним надо до тумбочки. Трудно. И Захребетный-баба дожидался какого-никакого звонка, дабы соединить приятное с полезным. Телефон пока не звонил, создавая томление. Телевизор работал, но не радовал. Сказывалось засилье попов, поп групп и сраной интеллигенции. Последних как прорвало, они скопом доказывали с экранов свою исключительность в никчемности, оставаясь сраной интеллигенцией. Другой так и не вывели, как ни бился с опытами железный селекционер Сталин.

Сам Захребетный-баба относился к ярко выраженной породе гомо советикус. Он имел круглый живот и обширную задницу, имел высшее образование и не помнил, чему его там учили. Он умел самозабвенно врать, сам погружался в это забвение и отлично понимал, что ни хрена не разбирается в том, о чем говорил, и не собирался осваивать порученное дело. Но руководил уверенно.

Ему что синхрофазотрон, что кормовая репа. Где-то он задержался на старте, а когда уразумел, что слаще всего было бы пробиться в партийное руководство, портфеля ему не досталось и подобных дундуков даже в райком не брали. Как верного ленинца его перебрасывали с места на место, держали сколько можно, стало от его глупости совсем невмоготу, а до пенсии целая пятилетка. Уж кто-кто, а его бывшее начальство должно было в ножки Горбачеву поклониться — спасла от свояка перестройка. Захребетный поспешил наверстывать упущенное. Заклеймил бывших начальников за разгильдяйство, за пособничество балбесам, обратил на себя внимание журналистов и сраной интеллигенции, дважды выступил по областному телевидению, снискал аудиторию благодаря речи не по бумажке, где через слово «тудыть» вставлял, и в избранники прошел без сучка и задоринки. Клеймил он партократов и разгильдяев, страшен был в гневе Захребетный еще не баба. Сильный, тудыть, мужик пополнил, тудыть, ряды демократии. А вроде простой. Как Ленин, тудыть. Не дали ему тихо выйти на пенсию, в тихое время и в тихом месте, вот он и разбушевался в мутной водице.

В новом окружении разобрался быстро. За малым исключением, Захребетный оказался среди таких же, как он, дундуков совкового кроя. Это радовало. Свои в обиду не дадут. Из десяти дундуков сколотили фракцию «Наша кампф». Десять дундуков — сила. Тотчас осмотрелись, отпочковались от демократов, сошлись с прочими дундуками на платформе партии «Дай-дай». А это — силища: свое кровное дайдайцы отстаивали намертво, тудыть.

Жилось супостату Захребетному сытно. Умение водить за нос начальство пригодилось в полном объеме, однако чутье подсказывало, что пятилетний срок — еще не пожизненная лафа, нужен случай, способный воздать на всю оставшуюся жизнь. Молодежь, от которой Захребетного-бабу корчи брали, была шустрее. Покрасовавшись у микрофонов, втиснулась в правительство, в коммерческие структуры, а ему пока не везло. И мучила оттого вредная мысль, как грудная жаба: чего бы продать, на чем бы заработать? Эх, грамотешки маловато, годочков бы сбросить. Что же ты, демократия, запоздала?! Еще баба, а уже такой старый!

На этом из-под сердца восклицании зазвонил телефон, и Захребетный-баба перекатился к прикроватной тумбочке. В который уж раз думал, что послание судьбы, а оказалось, мужики из его фракции добивают утренний мерзавчик.

— Баба, а баба, ты мерзавчик одолел? — сквозь тамошнюю ржачку донеслось до него.

— Не до того, браты, над законопроектом бьюсь, — с оттенком усталости отвечал Захребетный-баба.

Опять ржачка.

— Кому запиваешь! Все ведь свои. Ты лучше закусон — чик прихвати и чеши сюда. А то ты последнее время как не родной стал…

— Это можно, — подхватился с покрывала Захребстный-баба. И впрямь, карауля свой шанс, от стада отбился. Прихватив кусок сыра и кусманчик оставшейся буженины, он отправился скоротать вечерок с мужиками за мерзавчиком.

Молва приписывает создание первых мерзавчиков Бубурину-заде, до того как не пробился тот в лидеры марксистов-уклонистов. Сидел умный мужик, слушал очередную глупость, да и разродился с пользой для парламента: составил кроссворд на злобу дня из жизни хамландских кортесов. Выдумка пришлась всем. Едва на табло загоралось приветствие «Доброе утро!», спикер-пахан провозглашал: «Начинаем работу», весь корпус секретутки обносили отксеренными новейшими мерзавчиками. Повеселела жизнь, наладилась, сучастые телевизионщики не могли найти спящую физиономию — все корпят над заданием. И название кроссворду сложилось само собой. Едва в первом попался вопрос «депутат?», весь корпус разом согласился: «мерзавец». Такое, тудыть, даже детишки знают.

Нынешний мерзавчик оказался заковыристым, на вечернем заседании не успели добить. Многое давно известно и понятно: «президент», ясное дело, «мудак», «съезд» — «балаган», «сессия» — «междусобойчик». Даже с «особым качеством депутата» разобрались, не подкопаешься — «бесстыдство»! А споткнулись на совсем простом — «утреннее заседание кортесов». Из девяти букв. Перебрали все стоящее, даже «болтовню» пытались пристроить — не вписывается, иначе пятнадцатое по горизонтали, «законопроект» — «заморочка», неправильно, а это как раз самое то. Тогда-то главный кроссвордист из блока «Истинные демократы» предложил оставить трудное слово на потом.

— Давай, Захребетный-баба. включайся, мерзавец.

— «Избиратель»? Пять букв.

— Дурак, конечно!

— Не подходит. Пять букв, четвертая «о». Но очень верно.

— Да «народ» же! — осенило Болтянко-оглы.

— Во, тудыть! Сходится! заглядывал через плечо Захребетный-баба. — Сроду б не догадался!

— Головастый ты, мерзавец Болтянко! — похвалил Хмырько-сан угадчика. Переходи на нашу платформу, нам скоро опять новые машины пахан давать будет.

— И дачи приватизируем под Красногорском, — добавил Шибский-кун, которому завтра добавляли титул «али» и переводили в аппарат пахана. Мерзавцы с завистью смотрели на счастливчиков Еще бы: особые льготы, частые загранкомандировки, двойной оклад, якобы за вредность, а по истечении срока полномочий — теплое место в госструктурах.

— У нас кормушка не хуже, — не польстился Болтянко-оглы и был прав: он числился советником пахана по коммерческим структурам. Уже всю родию в столицу перетащил, снабдил жильем, иномарками, надежно пристроил в прочные конторы. — Читай дальше, а то до утра не разойдемся.

— «Процесс количественного слюноотделения, переходящий в качественную ахинею»? — доложил Хмырько-сан.

— Во, тудыть, — не сработали шарики в голове Захребетного-бабы. — Бубурин-заде выкрутасничает, его почерк.

— А вот и нет, — вмешался Болтянко-оглы. — Этот мерзавчик составил лично Копеяндзы-кун. Последнее время он спит и видит, как бы от демократов перемахнуть к марксистам-уклонистам, вот пробные шарики и катает.

— Будет служить истово — пристроим, — пообещал Болтянко-оглы. — Толковый мужик, время зря упустил, якшаясь с прихлебаями Ельцина. Ему еще дачу строить? Пусть подумает над этим.

— Не отвлекайтесь! — остановил разговорчики Хмырько-сан. — Разберемся с этим «процессом…», получим четвертую букву к «утреннему заседанию».

— А позвоню-ка я Валерке Пучеглазову, решил Шибский-кун. — Головастый мужик, наверняка у них уже отгадали.

— Точно! — поддержат его. — Звони!

— Конечно, давно отгадали, — засмеялся в трубку Пучеглазов — Гайдаризация!

— Во дает! — подивился ответу Захребетный-баба. — Спроси про «утреннее заседание», получилось?

Поломайте сами голову, мужики, — рассмеялся опять Пучеглазов. — До утра время есть.

— Вот мерзавец, — без злобы сказал Шибский-кун. — Они там все такие марксисты-уклонисты. Шинельки вроде сталинские носят, а харчи демократские едят.

— Не скажи, — вступился Хмырько-сан. — Валерка парень наш.

Кто уговорил Бубурина-заде голосовать за пожизненное депутатство? Он. Его и брат и в уклонисты, чтоб, значит, человек от народа был во фракции.