Анатолий Домбровский - Платон, сын Аполлона

• Название: Платон, сын Аполлона
• Автор: Анатолий Домбровский
• Издательство: Армада
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1998
• ISBN: 5-7632-0761-0

События романа А.Домбровского переносят читателей в Древнюю Элладу. В центре увлекательного повествования — жизненные, человеческие и научные искания Платона, одного из самых знаменитых учёных древности. Издание предваряется биографической статьёй, дополнено комментариями.

---

Ксантиппа не одобряла образ жизни, который избрал для себя Сократ, и частенько обзывала его бездельником. Сократ сносил эти её упрёки терпеливо и утешал себя тем, что проводил почти все дни на рынке, на Агоре, где всегда можно поесть и выпить вина в кругу друзей и благодарных слушателей — от угощений он никогда не отказывался — и таким образом жить, не тратя на своё пропитание ни обола, а заработанные на государственной службе деньги приносить Ксантиппе. Правда, заработать удавалось не каждый день.

Теперь ежедневно, а вернее еженощно, приходилось нести дозорную службу либо на Длинных стенах, либо в других местах, охраняя город от возможных ночных нападений пелопоннесцев, засевших в Декелее. Для несения этой службы всё мужское население Афин вооружилось копьями, а кто побогаче — и мечами и луками. У Сократа, хотя он и не принадлежал к числу состоятельных горожан, был свой меч, оставшийся со времён войны под Потидеей. У Платона тоже был меч, а ещё щит, бронзовые поножи, нагрудник и шлем — такого добра в их доме хватало с избытком, так как покойный отец не раз участвовал в войнах, избирался навархом[43] и любил оружие.

Платон пришёл к Сократу, чтобы договориться с ним о совместном ночном дежурстве на городской стене. Когда Сократ спросил его, зачем ему это нужно, Платон ответил: «Чтобы тебе было веселей».

Сократ засмеялся, и Платон знал почему. Его, Платона, никак нельзя было отнести к тем людям, которые умеют веселить других. Следовало бы ответить на вопрос Сократа иначе: «Чтобы тебе было не так скучно, не так одиноко». Впрочем, Платон остался доволен тем, что сказал: по крайней мере, его слова развеселили Сократа. Догадывался Сократ и об истинной причине, побудившей ученика дежурить вместе с ним: Платон любил беседовать с учителем наедине. Не догадывался Сократ, пожалуй, только о том, что Платон решил во время ночных бдений стать телохранителем Сократа. Конечно, старик и сам отличный воин, прославился не в одном бою, но это было всё же давно, в пору его молодости. Теперь ему за шестьдесят — не тот возраст, когда мужчины владеют мечом безупречно. Он же, Платон, хоть и не проявил ещё себя в боях, но зато отличился в состязании борцов на Истмийских играх. Намерение стать добровольным телохранителем Сократа возникло, когда Платон однажды подумал, что может случиться беда, если Сократа вдруг не станет, если его унесёт смерть. Эта мысль казалась нестерпимой. Она дала понять Платону, как велика его любовь к этому некрасивому чудаковатому старику, чья голова вмещает больше знаний, чем все головы афинян, вместе взятые. Тогда же Платон понял, что этот мудрец послан на землю если и не богами, то самим временем, чтобы изменить жизнь людей сообразно истине. Сократ — пророк нового времени. Как Прометей дал людям огонь, похитив его у богов, так Сократ пришёл с истиной, в которой больше энергии и света, чем в огне.

Платон испугался, что мысль об охране Сократа не пришла к нему раньше, что, пока он беспечно бездействовал, несчастье уже могло бы случиться. Он хотел бежать к Сократу прямо ночью, когда его посетили эти тревожные мысли. Но кабы знать, где нёс дежурство Сократ! Утром же Платон не мешкая отправился к Сократу.

   — Хорошо, — согласился учитель, — давай нести службу вместе. Я дежурю на третьей башне Длинной стены. С Фераменом, командующим охраной, тебе придётся договариваться самому.

   — Конечно! — обрадовался Платон. Почему-то ему думалось, что Сократ станет упираться. — А с Фераменом я сразу же договорюсь: он друг моего дяди Крития.

Возможно, они ещё долго обсуждали бы эту затею, но тут Ксантиппа отправила их за водой. Чан был очень вместительный, и пришлось возвращаться к колодцу несколько раз. Сократ устал и потребовал от Ксантиппы вина.

   — А ты попей воды, — ответила Ксантиппа. — Она тоже утоляет жажду.

   — Конечно, — не стал с нею спорить Сократ. — Сон тоже восстанавливает силы, как и пища, но никто не ложится спать на обеденный стол.

Ксантиппа всё же принесла кувшин разбавленного холодной водой вина. Сократ и Платон выпили его прямо во дворе, присев на камни. Ксантиппа потребовала кружку вина и себе.

   — Женщина, — с напускной суровостью сказал Сократ, — тебе не место среди пирующих мужчин.

   — Здесь только один мужчина, — ответила Ксантиппа, улыбаясь и приглаживая ладонью свои растрепавшиеся густые рыжие волосы.

   — Ты кого хочешь оскорбить? — спросил Сократ. — Меня или Платона? Кто из нас не мужчина?

   — Оба! — захохотала звонко Ксантиппа. — Мужчина — я!

Шутка была весёлая и в известном смысле справедливая: большую часть семейных забот в этом доме несла на своих плечах Ксантиппа.

Возвратившийся с рынка старший сын Сократа и Ксантиппы Лампрокл принёс корзинку овощей: большую жёлтую тыкву, зелёный лук, корни сельдерея. Отчитался перед матерью, что и сколько стоит, вернул ей оставшуюся мелочь, потом обратился к Сократу:

   — Там тебя Федон ждёт, за углом. Спрашивает, можно ли к тебе прийти. Я сказал ему, что можно, но он хочет знать, разрешаешь ли ты.

Лампроклу было лет четырнадцать, у него ломался голос, и он нарочито басил, стараясь казаться старше своих лет, как и все его ровесники. И лицом он был серьёзен, и в движениях медлителен для солидности. Лампрокл больше походил на отца, чем на мать. Заметное сходство с Сократом ему придавали приплюснутый нос с вывернутыми ноздрями, крупная лобастая голова и большие навыкате глаза. Для полного портрета не хватало только лысины: тут над отцовскими генами одержала верх природа матери. У Лампрокла были густые рыжие вьющиеся волосы. Издали могло показаться, что у парня на голове высокая шапка, какие носят зимой фракийцы. «Юный смешной Сократ в рыжей фракийской шапке» — вот что подумал, глядя на Лампрокла, Платон.

   — О каком Федоне ты говоришь? — спросил у сына Сократ. — Кто-нибудь из твоих дружков?

   — Скорее, из твоих, — ответил Лампрокл и скривил губы в усмешке. — Оборванец какой-то, в одной набедренной повязке, без плаща.

   — Раб? — предположил Сократ.

   — Говорит, что свободный.

   — Позови его, — повелел Сократ.

Лампрокл выбежал за ограду на улицу, крича: «Федон! Эй, Федон!»

   — Разве Алкивиад ничего не сказал тебе о Федоне? — спросил Платон.

   — Нет, ничего.

   — Он выкупил этого мальчика в Агрее у тамошних жрецов. Федон из знатного рода, из Элиды. Алкивиад испытал его и нашёл, что он умница. А ещё узнал, что Федон хочет стать твоим учеником. Я тоже знаю этого сорванца и прошу: позволь ему побыть возле тебя. Пока идёт война со Спартой, он не сможет вернуться домой.

За оградой появился Федон со связкой хвороста на плечах. Лампрокл, поддерживая вязанку, шёл следом.

Поздоровались. Федон сбросил хворост на землю, стоял, улыбаясь.

   — А зачем хворост? — спросил Сократ.

   — Это моя плата за обучение, — ответил мальчик.

Сократ оглядел вязанку со всех сторон, попинал её ногой, затем поднял за один конец, поставил на попа.

   — Сам связал? — спросил он Федона.

   — Сам, — ответил тот.

   — Посмотри, — пригласил Платона Сократ, — мелкий и колючий хворост он положил внутрь, затем короткий и сучковатый, а сверху всё как бы закатал в циновку из гибких и длинных прутьев. И на верёвку обрати внимание: она нигде не связана узлом, а продета через хворост так, что тот никогда не рассыплется на плечах, но стоит сбросить ношу на землю, как верёвка легко вынется. Это ты тоже сам придумал? — спросил Федона Сократ.

   — Да, — ответил Федон.

   — Молодец, — похвалил его Сократ и обратился к Платону: — Если юноша из знатной элидской семьи овладел искусством связывания хвороста, то не следует ли из этого, что он овладеет и искусством рассуждения?

   — Думаю, что следует, — ответил Платон и подмигнул Федону. Тот в ответ радостно рассмеялся.

   — Это что ж, — вмешалась в разговор Ксантиппа, — за всё обучение — только одна вязанка хвороста?

   — Одна — за два дня, — ответил Федон.

   — Почему за два? Почему не за каждый день по вязанке? — спросила Ксантиппа.

   — Я могу набрать за утро только одну вязанку, к тому же её надо ещё принести в город. Если я стану собирать и приносить по две, то на это уйдёт большая часть дня и мне некогда будет учиться. А ведь придётся приносить по две вязанки — одну вам, другую — на рынок, чтобы продать и заработать деньги на хлеб. Другого способа прокормиться у меня нет, — вздохнул Федон.

Ксантиппа молча ушла в дом. Не успели мужчины что-либо сказать, как она вернулась, неся в руках старый, но ещё целый и чистый плащ. Его Сократ надевал на смену, когда тот, что на нём, отдавал Ксантиппе в стирку.

   — Это тебе, — вручая Федону плащ, сказала Ксантиппа. — И без хвороста твоего мы обойдёмся — у нас уже есть поставщик, недорого берёт. А ты учись. Хоть тут и учиться нечему, — взглянув на Сократа, добавила она, — одни лишь разговоры, а дела никакого. Так и будешь всю жизнь таскать хворост, если не научишься чему-нибудь путному.