Алексей Смирнов - Центр Роста

• Название: Центр Роста
• Автор: Алексей Смирнов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Шаттен, позабыв на время о совершенстве, сунул в рот ногти. Он сгорбился на своем стуле, поджав под сиденье ноги и глядя в пол. Директор встал и подошел к Аните:

- Не так стоите, дорогая. Плечи назад, грудь - вперед, руки висят свободно, - называя различные части тела, Ядрошников сопровождал слова отеческими прикосновениями: деликатными и не очень. - Дышите глубоко... Волосы откиньте, они вам мешают. Подберитесь. Подумайте о хорошем. Чувствуете? Что-то такое внутри, поднимается и готово парить... теперь вам нужно просто закричать. Кричите, что хотите, слова не нужны. Пусть это прозвучит безобразно, не заботьтесь о впечатлении. Здесь нет оперных теноров. Давайте, на счет три. Раз, два... начали!

Анита, которая, в отличие от Шаттена, не имела ничего против вокальной терапии, ступила вперед и послушно закричала. Звук, ею изданный, был криком лишь в самом начале; затем прекрасное взяло верх, и к сводам замка устремилась русалкина песня без слов, ибо в словах не нуждалась. Сила анитиного голоса была такова, что даже О'Шипки, с отвращением взиравший на всю процедуру, перестал думать о маленьких жителях бойлерной. Стая летучих мышей снялась с места и испуганно заметалась под потолком, норовя обратить на себя внимание упоенной Аниты, но та, казалось, позабыла про все на свете, и только пела, пела и пела.

Наконец в ней закончился воздух.

- Блестяще! - воскликнул директор. - Учитесь, господа! Все безупречно, если бы не одно принципиальное замечание. Боюсь, что вы, Анита, поняли меня буквально, когда я говорил про ноту. И взяли ее. Но нам нужно нечто другое. Нам нужен крик. Понимаете? Раскрепощающий, истошный крик. Вы боитесь пауков?

Анита виновато опустила глаза и покачала головой.

- Ну, не пауков... Пусть будет кто-то еще. Змей? Лягушек? Тоже нет? Чрезмерная отвага приводит к неприятностям, - Ядрошников осуждающе поджал губы и сцепил пальцы на животе. - Хорошо, я разрешаю вам подумать о Трикстере, коли так. В виде исключения. Представьте, как он стоял, живой и здоровый, как поднес к своим полным, цветущим губам злополучный фужер, как посинел и почернел, как потом лежал...

Послышался стук: кому-то из близнецов вновь сделалось дурно.

- Перестаньте, господин директор, - поморщилась Мамми. - Анита держалась достойно вчера - зачем же ей кричать сегодня?

По лицу Ядрошникова стало понятно, что эта мысль не приходила ему в голову.

- Ладно, - произнес он недовольно. - Рано или поздно она закричит. Давайте, мистер Шаттен, выходите в круг. Вам, как я понял, нелегко даже рот открыть, не так ли?

- Но послушайте... - начал Шаттен.

- Шаттен-младший, идите в круг, - ровным голосом приказала Мамми, не отрываясь от рукоделья.

Тот вздрогнул, медленно встал и сделал первый мучительный шаг.

- Давайте, старина, - ухмыльнулся О'Шипки. - Совершенство в несовершенстве - тут требуется искусство.

Шаттен вспотел, лицо его стало серым. Он был похож на затравленного хорька. Таким он и вспоминался потом: беззащитный, потерянный, в подростковой тужурке, с вытаращенными глазами, послушный судьбе.

- Одна маленькая просьба, - выдавил он хрипло. - Чтоб не смотрел никто. Пусть глаза закроют, или отвернутся.

- Вот ведь капризы! - Директор всплеснул руками. - Боитесь показаться смешным? Смотрите, господа, смотрите внимательно - вот оно, слабое место! Немного активной диагностики, только и всего. Дефицитарная область как на ладони. Прекратите, Шаттен, не раскисайте. Это всего лишь голос.

- Я настаиваю, - с мрачным упрямством ответил Шаттен.

Ядрошников снисходительно опустил веки:

- Ну, хорошо. Мы уважим вашу просьбу, закроем глаза. Господа, вы не возражаете? В первый и последний раз. Потом, мистер Шаттен, вам волей-неволей придется поработать на публику. Иначе вы никогда не добьетесь Роста.

Он посмотрел на часы:

- Уже полдень! Леди и джентльмены, давайте дружно зажмуримся. Шаттен, мы не смотрим. Вас не видно. Начинайте кричать.

- Не подсматривать, - предупредил голос Шаттена.

- Не будем, приступайте.

Повисло молчание. Наконец, с того места, где стоял Шаттен, донеслось робкое карканье. Директор, прикрывавший лицо ладонями, глухо напомнил:

- Не лайте, любезный, вопите.

- А-а-а-а, - монотонно затянул Шаттен, и все облегченно вздохнули. Звук, продлившись сколько-то, прервался: Шаттен восстанавливал запасы кислорода. - А-а-а-а-а! - затянул он с утроенной силой.

- Отлично! - крикнул директор, не отнимая рук. - Молодец! Еще немного!

- А-а-а-а-а-а-а! ! !

- Превосходно! То, что нужно! Анита, слушайте! Вот как надо! Еще! ...

- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а! ! !

- Достаточно, Шаттен! Хорошо! Сядьте и отдохните.

- А-а-а-а-а-а-а-а! ! ! !

- Хватит, хватит! Садитесь! Связки порвете!

- А-а-а-а-а-а-а! ...

Слыша, что Шаттена не унять, директор отвел ладони и удивленно воззрился на вокалиста. Тот глядел ему прямо в глаза, предельно выпучив собственные и вывалив язык, уже не крича, но блея:

- А-я-а-я-я-я-ааааа! ....

- В чем дело? - холодно осведомился Ядрошников.

Ему могли ответить остальные, которым было видно Шаттена со спины, но видно-то как раз и не было, благо в круге послушно закрыли глаза, и даже Пирогов с Ахиллом последовали общему примеру, так как отлично различали фигуры на ощупь.

Кончилось тем, что Шаттена перебила Анита. Она завизжала: это был тот самый визг, которого безуспешно добивался от нее директор. Она первой открыла глаза и посмотрела Шаттену в тыл.

- Черт! - выпалил О'Шипки, который сделал то же самое.

Директор вскочил со стула и проворно обогнул кричащего Шаттена, который стоял, чуть подавшись вперед. Его руки висели, как плети. Из спины у него торчала рукоять огромного охотничьего ножа, с какими ходят на слонов или медведей.

Шаттен запрокинул лицо и упал на колени. Интонация потекла вниз и обрушилась в точку. Обрушился и сам Шаттен, крик оборвался. Крик Аниты, говоривший об успехах в Росте, продолжился.

Глава пятнадцатая,

в которой предпринимаются новые попытки к расследованию

- Но это мой нож! - О'Шипки привстал. - Наборная рукоятка! . .

- Вот именно, - согласился директор тоном ядовитым и обличительным. Не вздумайте его вынуть! Здесь все зальется кровью...

- Дайте девушке воды! - властно приказала Мамми. - Вы разве не видите, что она в истерике?

- Надавайте ей по щекам, - возразил Ядрошников. - Лучшее лекарство при истерии.

Но все же налил из графина воды и передал стакан Мамми. Та присела на корточки перед безутешной Анитой и попыталась оторвать от лица ее руки, мокрые от слез.

Директор обошел вокруг Шаттена, стараясь держаться подальше. О'Шипки, почувствовав угрозу, зашел за стул и взялся за спинку.

- Бросьте, - процедил он, сверля директора взглядом. - Мы были одни на корабле. Я мог убить его в любую секунду, без всякого театра.

Мамми сопела; она в конце концов справилась с анитиными глазами-руками и уже орудовала носовым платком. Ахилл выступил к трупу, но обратился к ней:

- Вы были правы, почтенная Мамми, среди нас маньяк. Он хочет убить нас всех. Но я буду не я, если не положу этому конец. Я... - И он - вероятно, вспомнив, что слывет героической фигурой, расправил плечи и погрозил кулаком потолку.

- Приятно слышать, - буркнул О'Шипки. - Но прежде, чем вы начнете, позвольте вопрос. Все ли закрыли глаза, когда Шаттен выполнял упражнение? Может быть, кто-то захотел подсмотреть?

Он обернулся на влажный вздох: чувствительные близнецы пребывали в прострации. Директор, который тоже обратил на них внимание, полез искать нашатырь.

- Одно сердечко на две головы, - пробормотал он. - Не справляется! Туловища два, а мотор один...

- Что же у них во второй груди? - невольно сбился О'Шипки.

- Кто их знает... - Ядрошников придержал голову Цалокупина, давая тому понюхать из скляночки. - Опять вы суетесь, куда не просят, мистер О'Шипки. Корчите из себя сыщика. Оставьте это компетентному человеку - мне, например. Стоп, стоп, не брыкаться! Я кое-что смыслю в дознании... Если вам так неймется - обыщите остров, как собирались...

- Зачем же? - удивился О'Шипки, внимательно следя за оживлением близнецов. - По-моему, ясно, что остров тут не при чем. Или вы думаете, будто нож метнули в окно?

- Не думаю, - отмахнулся директор, берясь за Холокусова. Он приложил ухо к груди и удовлетворенно заметил: - Вот у этого сердце, разобрались. Несчастье помогло, во всем есть своя выгода...

О'Шипки вернулся на свой стул.

- Не заговаривайте нам зубы, директор. Я немного разбираюсь в баллистике и хочу выяснить наиболее вероятное место, с которого бросили нож. Посмотрите, под каким он вошел углом.

- Кто угодно мог его бросить, - скептически заметил Ахилл. - Никто не знает, стоял ли мистер Шаттен на месте. Он мог повернуться, переступить.

- Что же он, по-вашему, кружился? - ехидно осведомился директор, растирая Холокусову уши.

- Может быть, и кружился, захваченный звуком, - отпарировал увлекшийся Ахилл. - Как видите, господин директор, ваша кандидатура не исключается. Не забывайте, что именно вы приказали закрыть глаза.