Шейдабек Мамедов - Мирза-Фатали Ахундов

• Название: Мирза-Фатали Ахундов
• Автор: Шейдабек Мамедов
• Издательство: Мысль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Работа посвящена жизни и деятельности видного азербайджанского философа-материалиста и атеиста М.-Ф. Ахундова. Автор анализирует философские воззрения мыслителя, особенно подробно останавливаясь на его радикальной критике ислама.

В книге показана историческая роль народов Востока в развитии мировой культуры, дана критика буржуазных концепций европоцентризма и азиацентризма.

Монография рассчитана на преподавателей, аспирантов, студентов и широкий круг читателей, интересующихся историей философии.

---

Мусульманская схоластика, как известно, не отрицала наличия причинности в мире, но обусловливала ее божественной волей. Она утверждала, что в природе нет никакой другой закономерности и причинности, кроме той, которая устанавливается всевышним. Божественная воля — вот главный и единственный источник причинности и закономерности. Все делается по воле бога. Над миром господствует полнейший божественный произвол. Что касается общественной жизни, жизни отдельных людей, то и здесь, как учит мусульманская теософия, все предопределено богом. Согласно теории предопределения, бог не только создал мир из ничего, но и управляет повседневно делами на земле. Все в мире совершается по предначертаниям бога, ничего не делается без его ведома, помимо его воли. Люди не могут уйти от своей судьбы, не могут избежать той участи, которая предопределена, — это фатальная неизбежность, неотвратимый закон, рок, осуществлению которого ничто и никто не может помешать. Поэтому люди обязаны смириться со своим положением в этом мире, не должны пытаться изменить его, так как эти попытки все равно окажутся бесплодными. Реакционная теория божественного предопределения, являвшаяся важнейшей составной частью идеологии феодального общества на Востоке, обрекала народные массы на пассивность, отвлекала их от активной борьбы против существующих общественных порядков.

Ахундов, открыто выступив против этой теории, разоблачил ее несостоятельность и вред.

В своих сочинениях он доказывал, что поступки людей обусловливаются определенными земными причинами, что реальные жизненные обстоятельства заставляют людей поступать так, а не иначе.

Таким образом, признание объективной закономерности в природе и обществе находится у Ахундова в неразрывной связи с признанием объективной реальности внешнего мира, предметов. Но Ахундов, как и все материалисты до Маркса, не смог раскрыть действительную сущность и диалектический характер причинности. В целом правильно решив проблему причинности и дав ей материалистическое толкование, Ахундов не сумел, однако, вскрыть внутреннюю связь между причиной и следствием, случайностью и необходимостью. В вопросах о причинности Ахундов стоял на позициях метафизического, механистического материализма. Несмотря на это, он нанес сильный удар по идеализму и религии.

4. Все тела должны быть видимы и осязаемы

Ахундов специально не занимался вопросами теории познания. Однако изучение его произведений показывает, что в этом разделе философии он склонялся к материализму. Мыслитель исходил из того, что Вселенная и ее закономерности познаваемы. Об этом свидетельствует наука. Основой человеческих знаний является внешний мир, который, воздействуя на наши органы чувств, вызывает ощущения. Ощущения суть исходный момент познания, и они дают нам правильное представление о внешнем мире. «На нашей планете — Земле — существует закон, что все тела должны быть видимы и осязаемы» (4, 92). Познание возможно, по Ахундову, лишь тогда, когда человек опирается на свидетельства органов чувств. Поэтому исключительное значение придает он непосредственной чувственной достоверности: только то знание достоверно, которое непосредственно связано с ощущением, т. е. с действительностью, которая отражается в ощущениях.

В пылу борьбы против религии и мистики, за торжество материалистического мировоззрения Ахундов иногда допускал упрощения и неточные формулировки. Так, излагая взгляды индийских чарваков, он, например, писал без всяких комментариев: «То, что невидимо, не ощущаемо и не осязаемо, — не существует» (там же, 124). Такое утверждение, естественно, могло бы быть истолковано как признание, что чувственная достоверность является единственным критерием истинности наших знаний.

В другом месте Ахундов писал: «Быть может, с течением миллиона веков существо целое появится в ином виде и во Вселенной произойдет великий переворот, и на месте тебя появится другое существо не с пятью, а с десятью чувствами; тогда это новое существо с десятью органами, может быть, узнает еще что-нибудь более тебя, может быть, оно тогда разгадает… что такое душа? Ты не можешь понимать, что такое душа, точно так же, как не знаешь, что такое свет, что такое теплота, что такое магнитная сила и тому подобное» (там же, 130). Из этого высказывания Ахундова вовсе не следует, что «человек с помощью пяти чувств не способен понять сущность материи» и что «такое утверждение означает скатывание на позиции агностицизма» (14, 336). Ахундов не был агностиком. Он не сомневался в том, что человечество способно познать и познает природу, ее закономерности. Он верил в силу человеческого разума, этого «драгоценного дара» природы, посредством которого люди всегда будут открывать сокровеннейшие тайны природы.

Ахундов высоко ценил роль науки в познании объективной реальности. В настоящее время, говорил он, мы не знаем многих явлений. Но придет время, и наука разгадает их тайну. В приведенных выше цитатах Ахундов хотел только показать ограниченность человеческого знания, обусловленность его уровнем развития науки, техники и другими факторами.

Эта мысль Ахундова до некоторой степени перекликается с известным положением статьи Н. Г. Чернышевского «Характер человеческого знания». Говоря об ограниченности наших знаний, великий русский мыслитель писал: «Наши знания — человеческие знания. Познавательные силы человека ограниченны, как и все его силы. В этом смысле характер нашего знания обусловливается характером наших познавательных сил. Будь органы наших чувств более восприимчивы и наш разум более силен, мы знали бы больше, чем знаем теперь, и, разумеется, некоторые из нынешних наших знаний видоизменились бы, если бы наши знания были обширнее нынешних» (26, 550).

Ахундов не был согласен с утверждением позитивиста Д. Г. Льюиса о том, что философия не способна познать мир. Отчеркивая абзац в книге Д. Г. Льюиса «История философии», где говорится о том, что философия представляет собой нечто вроде безвыходного лабиринта и что две тысячи лет она стоит перед одними и теми же задачами, решить которые не может, Ахундов сбоку пишет: «Странно» (24, № 731). Далее Льюис старается доказать, что философия до сих пор топталась на месте и была бесплодной потому, что она поставила перед собой неразрешимые задачи (ведь сущность вещей непознаваема), и вовсе не потому, что ее задачи сложнее и требуют больших усилий, чем задачи науки: «Философия никогда не достигнет своих целей потому, что цели ее лежат за пределами человеческих сил; — она имеет дело не с трудностью, а с невозможностью, ее вопросы недоступны положительному знанию, невозможен для нее никакой прогресс. Явления, их сходство, отношение друг к другу, их последовательность, — вот все то, что только доступно нашему знанию; стремиться достигнуть большего знания — значит стремиться перешагнуть невидимые грани человеческих способностей, — чтобы знать более, надо быть более, чем людьми» (20, 4). Подчеркнув карандашом весь этот отрывок, Ахундов делает на полях книги ироническое замечание: «Так, так — до чего же можно договориться» (24, № 731).

Творчество Ахундова проникнуто верой в силу человеческого разума, в силу науки. Но будучи материалистом-метафизиком, Ахундов не смог понять диалектического характера перехода от ощущения к мысли и того, что критерий истины заключается не в чувственной достоверности, а в общественно-практической деятельности человека. Однако Ахундов впоследствии, видимо, начал понимать слабость своей позиции относительно роли ощущений в процессе познания. В конце 60-х годов он уже склонялся к мысли, что не все можно познать при помощи ощущений, есть вещи, которые мы не в состоянии охватить и понять посредством органов чувств. Характерно в этом отношении замечание Ахундова на полях книги В. А. Ф. Циммермана «Мир до создания человека».

Немецкий ученый-геолог Циммерман, говоря о несовершенстве чувственных ощущений, писал, что некоторые явления, которые происходят вокруг нас, мы не замечаем, потому что не имеем для этого органов или же обладаем слишком грубой чувствительностью. Чувство зрения примечает движение лошади и улитки, но для него неприметно движение молнии, потому что оно очень быстро. Оно не примечает такое движение, которое происходит при возрастании растения, потому что это движение совершается слишком медленно. Мы также не ощущаем вращение Земли вокруг оси и ее движение по орбите. Но эти явления действительно существуют. Ахундов соглашается с мнением Циммермана о недостаточности одних только чувственных восприятий для познания и считает необходимым ознакомить с этим положением своих единомышленников. Он подчеркивает весь этот абзац и пишет на полях: «Это место надо показать Шейх-уль-Исламу» (24, № 689).

Ахундов обращает внимание также на те места в книге, где автор говорит о великой силе человеческого разума, который с каждым годом открывает все новые и новые законы, постоянно углубляясь в тайны природы. Великие законы тяжести и всемирного тяготения должны были десятилетиями ждать Ньютона и Галилея, между тем они существовали и до того времени, и всякий чувствовал их действие, ученые от начала мира старались разгадать их тайну. Поэтому «мы не должны, — говорит Циммерман, — удивляться тому, что не все еще законы природы известны нам, что некогда мы откроем новые, которые разоблачат глубочайшие заблуждения во многих принятых ныне системах». Стремясь конкретизировать это положение, Циммерман указывает, что в настоящее время наука, например, не в состоянии дать точный ответ на вопрос о том, откуда и как произошли живые существа в мире. «Было бы проще, как это часто делают, сказать, что они созданы богом, но такой ответ был бы неудовлетворительным». Подчеркнув это место, М.-Ф. Ахундов делает характерное замечание: «Весь вопрос именно в этом и состоит. Смотри сюда» (там же, № 689).