Ольга Косик - Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов

• Название: Голоса из России. Очерки истории сбора и передачи за границу информации о положении Церкви в СССР. 1920-е – начало 1930-х годов
• Автор: Ольга Косик
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7429-0641-4

В центре внимания автора монографии – информационный обмен в церковной сфере в период гонений. Автор кропотливо исследует пути и способы передачи информации о Русской Церкви за рубеж, останавливаясь на характеристиках тех деятелей, которые способствовали ее распространению. Особое внимание уделяется восприятию этих материалов различными группами церковной эмиграции. Выявление особенностей данного массива источников проводится в неразрывной связи с освещением истории их создания и распространения.

---

В начале марта 1925 г. за поддержку Русской Церкви (вероятно, не без содействия епископа Тихона) Димитрий Ишевский был удостоен грамоты от Святейшего Патриарха Тихона. Текст указа гласил:

«Божией милостью Патриарх Московский и всея России Тихон.

Во Святом Дусе сыну Нашему и Божию рабу Дм. Ал. Ишевскому за его усердие и ревность по защите словом печатным Св. Матери Церкви Православной и неизменную преданность Московскому Патриаршему Престолу, преподаем Наше Первосвятительское благословение.

Дано в Богоспасаемом граде Москве, в лето от рождества Бога Слова по плоти 1925-е месяца февраля 16 (марта в 1 день)»[149].

В письмах Д. А. Ишевского к епископу Тихону (Шарапову) есть свидетельства, что последнему удавалось переправить Ишевскому материалы для напечатания или передачи церковным деятелям[150]. Таким образом были опубликованы заметки о хиротонии архимандрита Тихона во епископа и другие материалы, в частности послание Патриарха Тихона о пределах канонической юрисдикции Варшавского митрополита от 24 марта (6 апреля) 1925 г., написанное за день до кончины Святейшего Патриарха (или подписанное этим днем)[151].

М. Е. Губонин, хорошо знавший епископа Тихона и имевший возможность изучить архив Преосвященного, нашел в его бумагах вырезку из эмигрантской газеты с этим актом, присланную Д. А. Ишевским епископу Тихону, и включил ее в качестве иллюстрации в сборник «Акты Святейшего Тихона…»[152]. М. Е. Губонин писал, что послание произвело «достаточно яркий и впечатляющий эффект, укрепив до некоторой степени позиции патриархистов в Польше…»[153].

М. Е. Губонину при разборке архива епископа Тихона удалось выяснить, что инициатором и автором этого послания был сам Преосвященный Тихон. Найденный в бумагах епископа листок из не выясненного М. Е. Губониным печатного издания, имел надпись рукой Преосвященного Тихона: «Сей Акт написан мною, мною же представлен к подписи Патриарха и, по подписании, послан в Польшу на имя сенатора Богдановича В. В.»[154].

История пересылки и распространения этого акта раскрывается в переписке Д. А. Ишевского и епископа Тихона (Шарапова).

В письме из Берлина от 7 апреля 1925 г. Ишевский сообщает, что акт Святейшего от 24 марта уже помещен во всех газетах, при этом были приложены вырезки из «Русской газеты» и «Руля» (одна из них и попала на страницы «Актов Святейшего Тихона»). Послание было передано также в «Вечернее время» (Париж), «Новое время» (Париж).

Ишевский запрашивал благословения брать у митрополита Евлогия письма для пересылки в Россию.

В день написания письма Русская Церковь была потрясена кончиной ее Предстоятеля – Святейшего Патриарха Тихона. В это время епископ Тихон уже находился в своей епархии. По приезде он стал активно бороться с обновленческим расколом. В Москву от гомельских органов власти в ОГПУ поступило следующее секретное донесение: «…епископ Тихон своими действиями окончательно ликвидирует оставшиеся еще в Гомельской губернии обновленческие приходы, каковых еще имеется до 25 по губернии. Так как в каждом обновленческом приходе есть некоторая часть мирян, стоящая за тихоновщину и стоит еп[ископу] Тихону появиться – через часа 2–3, он уже повел за собой остальных мирян, которые заставляют попа повиноваться епископу Тихону, а в противном случае отлучают от церкви.

В случае замедления ответа будем принуждены прибегнуть к аресту его…»[155]

Вскоре последовал арест. Узнав об этом, Д. А. Ишевский 20 апреля 1925 г. пишет: «Теперь, к ужасу моему, вижу, что наши предчувствия, увы, сбылись. Путь Креста и страданий начался и для Вас!.. И как раз в тот трагический момент, когда особенно нужно присутствие таких, как Вы, там иерархов. Неужели действительно непросветная тьма опустилась на нашу несчастную Родину и с угасшим последним Первосвятительским Маяком все и надолго погибло?»[156] Димитрий Александрович просит присылать ему полную и подробную информацию о Церкви.

Через три дня он снова пишет епископу Тихону: «Снова тягостное молчание, и нет писем от Вас… И как раз именно теперь важно иметь своевременно известия из России»[157]. Ишевский сообщает о получении за границей «Предсмертного завещания» Святейшего Патриарха[158]. Журналист считает, что уже никто не сомневается в подложности документа. Он пишет, что давно просил, предвидя арест Владыки, наладить сношения с ним (Ишевским) «многих авторитетных и верных почившему Первосвятителю особ». «Вся Европа, – пишет он, – жаждет узнать правду о том, что там у Вас творится, кто является Местоблюстителем почившего Патриарха, и по возможности должна сюда проскочить официальная бумага, дабы наши иерархи могли по сему поставить в известность Вселенских Патриархов и тем самым укрепить международное значение Его покойного Святейшества»[159].

Тем временем епископ Тихон, пройдя могилевскую и минскую тюрьмы, 21 мая 1925 г., обвиняемый по ст. 123 УК, был доставлен в Москву. В сентябре 1925 г. Владыка получил разрешение на проживание в Москве без права выезда. При одном из посещений митрополита Крутицкого Петра (Полянского) подписал составленный 12 апреля 1925 г. акт о передаче последнему высшей церковной власти. В ночь на 1 декабря 1925 г. был арестован по делу митрополита Петра.

Контакты с зарубежным духовенством Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Петра (Полянского)

Митрополит Петр управлял Русской Церковью в условиях относительной свободы недолгий период с 9 апреля по 9 декабря 1925 г. Вступление митрополита Петра Крутицкого в должность Патриаршего Местоблюстителя произошло после кончины Патриарха Тихона, согласно завещанию почившего. (Указанные в завещании первыми митрополиты Кирилл (Смирнов) и Агафангел (Преображенский) не имели возможности воспринять эту должность). О восприятии должности Местоблюстителя митрополитом Петром было извещено специальным посланием, оглашенным в присутствии сонма архиереев, которые признали необходимость данного деяния[160].

Этот акт стал известен за границей с большим опозданием. Также не сразу дошел до зарубежья текст завещания Патриарха Тихона, где митрополит Петр был назван третьим кандидатом на должность Патриаршего Местоблюстителя. Задержка извещения и сомнения в каноничности вступления в должность Местоблюстителя породили немало недоуменных высказываний в печати.

Кроме того, у многих архиереев были сомнения в том, что митрополит Петр обладает качествами, достаточными для возглавителя Церкви. Смущало его краткое пребывание в монашеском постриге (с 1920 г.), малоизвестность, недостаточная авторитетность. Митрополит Антоний писал епископу Рижскому Иоанну: «Он сам себя называет заместителем П[атриар]ха, но власти его таковым в совдепии не признают»[161]. Вместе с тем митрополит Антоний отдавал должное энергии и принципиальности Владыки Петра в коллизии с приемом Красницкого в Высшее церковное управление, когда митрополит Петр «грозил даже выйти из общения с Патриархом, если последний согласится принять Красницкого»[162]. Отношение к митрополиту Петру стало меняться после выхода его послания от 28 июля 1925 г., в котором он выступил против обновленцев, запрещая православным даже присутствовать на их собраниях для совместного обсуждения вопроса об объединении. «Не о соединении с Православной Церковью должны говорить так называемые обновленцы, а должны принести искреннее раскаяние в своих заблуждениях», – писал он[163].

Послание попало в эмигрантскую печать и произвело большое положительное впечатление. 1 октября 1925 г. митрополит Антоний пишет Преосвященному Иоанну: «М[итрополит] Петр написал прекрасное послание, если верить газетам»[164].

В «Церковных ведомостях» (№ 21–22 от 14–15 ноября 1925 г.) был наконец опубликован «Акт о назначении Местоблюстителя Святейшего Патриаршего Престола Всероссийской Православной Церкви и известительное о сем послание» и в том же номере послание об отношении к обновленчеству.

По словам митрополита Антония, он готов был признать митрополита Петра местоблюстителем, но, как он написал в частном письме епископу Иоанну Рижскому от 1 октября 1925 г. со свойственными ему резкими выражениями, «члены Синода дружно запротестовали и потребовали отложить суждение до собора нашего (дек[абрь] или ноябрь) или по кр[айней] мере до собора живоцерковников, когда будет ясно, насколько сей полномочный Владыка не уподобится Чичикову, который сначала всемеренно отвергал взятки, а дождавшись “удобного времени”, хапнул так, что на полжизни ему хватило»[165].

Эта грубоватая сентенция была выражена официальным языком следующим образом в статье «К признанию Патриаршего Местоблюстителя»:

«Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей, по двукратном суждении в сентябрьской и октябрьской сессиях, признал Высокопреосвященнейшего Петра, Митрополита Крутицкого, Местоблюстителем Святейшего Всероссийского Патриаршего Престола. Такое промедление в сем вопросе объясняется особой важностью сего акта, требующего санкции Архиерейского Собора, и необходимой осторожностью.