Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

• Название: Проклятье на последнем вздохе или Underground
• Автор: Елена Гладышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

В том, что мысль и слово материальны, вы уже не раз убедились в своей собственной жизни. Ежедневно не только с помощью дел, но и с помощью слов мы создаём вокруг себя собственную судьбу и влияем на судьбы окружающих.

Случайно во время эпидемии захороненный живьём Егор, очнувшись в могиле, в сердцах проклял свою жену Наталью и её дом.

Через тринадцать лет проклятье начало сбываться и свой дом Натальи, случайно или нет притянувший к себе мощные артефакты, начал мстить и постепенно уничтожил всю новую семью Натальи. А, вернувшийся в её правнуке, Егор решительно поставил последнюю точку в окончании рода.

---

Зямка еле сдерживал улыбку. Смеяться было нельзя, эффекта не будет.

— Хорошее масло, вкусное, а «Шоколадное» — для блатных попрятали! — задумчиво подытожил свой монолог Михалыч, когда Зямка уже подхватил сумку с продуктами.

— Охламоны! — кассирша зашлась красными пятнами.

Сработало. Цель была достигнута и довольные ребята громко засмеялись, выходя из дверей.

Свою нескрываемую нелюбовь к работникам прилавка Михалыч возможно унаследовал по генам. Когда — то его отец был долго и безответно влюблён в молоденькую, но довольно хитренькую продавщицу, для которой он не жалел ничего. А она вертела им, как хотела и при этом бессовестно «наставляла ему рога». Потом его любовь переросла сначала в тихую, а затем и в буйную ненависть, возможно не забытую до сих пор.

Зямка обменял у матери сумку с продуктами на, оставленную ею в заложники, гитару и друзья пошли за Егором.

— Только чтоб без этих ваших глупостей, а то перед соседями за вас стыдно, — погрозила из окна ребятам строгая Зямкина мать, не раз выслушивавшая жалобы на своего непослушного отпрыска.

Но её никто не услышал. Длинноногие друзья были уже на середине улицы. А у калитки Егора больше пяти минут с ноги на ногу переминался щупленький Лёха, которого ребята за глаза величали Фунтиком.

— Егор пылесосит, сказал, что скоро выйдет, — сообщил он, здороваясь с друзьями за руку.

Ребята уселись на крыльце, спасаясь от жаркого солнца. Зямка только успел расставить свои длинные ноги по — шире, как на крыльцо вышел и Егор.

— Щас, воды принесу, — взял он два оцинкованных ведра.

Михалыч привычно захватил с террасы пластмассовое ведро и пошёл с Егором за водой в колонку. А Зямка с Лёхой лениво переместились на лавочку под старыми вишнями.

Рыжий, лохматый котяра спрыгнул с забора и, задрав свой пушистый хвост «свечкой», и, выгнув спину, начал старательно тереться о новые Лёхины джинсы, наверно для того, что бы они казались не такими уж новыми.

— Иди ко мне, золотистый, — Михалыч, презиравший слово «рыжий», потому как сам был той же масти, заграбастал кота и посадил его к себе на колени.

Кот не возражал против поглаживания и против нового прозвища.

— А мне погладить никогда не даётся, — поглядел на своего вредного кота, вернувшийся Егор. — А возле фундамента во дворе, так его вообще так колбасит, аж шерсть на спине дыбом встаёт.

Он поставил вёдра на террасу, прикрыл их крышками, захлопнул входную дверь и вышел к друзьям.

— А на замок закрыть? — деловито осведомился Михалыч.

— Не буду закрывать. Скоро бабка придёт. Она постоянно очки забывает. Весь замок уже раскурёчила, — пояснил Егор. — А ты, Кузя, за старшего остаёшься, — строго посмотрел он на кота. — Сторожи дом!

Кот, словно поняв, что от него хотят, ловко перемахнул через три ступени и разлёгся на крыльце, далеко вытянув пушистый хвост.

— Молодец! Пограничный пес Алый! — похвалил кота Михалыч.

Зямка достал пачку сигарет, купленных вместо мороженого, и угостил Михалыча. Тут же около них завертелись соседские близняшки — второклашки.

— Дядь, дай сигаретку, — заклянчил один.

Зямка протянул ему сигарету, но Егор властно отстранил близняшку рукой: — Маленький ещё!

— Какой же он маленький? — заступился за пацана сердобольный Михалыч.

— Маленький! Если не сказать что грудной, — строго сказал Егор.

Зямка убрал пачку сигарет в карман и зашагал с друзьями своей фирменной, вихлючей походкой, покачивая плечами и раскидывая колени и ступни в разные стороны. А близняшки дружно показали им в след неприличные фигуры из пальцев рук и быстренько смылись, на всякий случай.

19

Когда ребята скрылись из виду, Валентин, просидевший на корточках около получаса в тени раскидистой сирени на другой стороне улицы и слышавший всё, что говорили пацаны, подошёл к дому Анны. Воровато оглянувшись, он открыл калитку.

Собаки, как он и предполагал, во дворе не было. Вместо неё на крыльце развалился лохматый рыжий кот. Но со своими сторожевыми обязанностями он явно не справлялся, хотя и зашипел на, вошедшего на крыльцо, Валентина. А после злого «брысь!» и вовсе пустился наутёк.

Дверь в дом оказалась не запертой, что было весьма кстати. После долгового пребывания на солнечном свету, в доме, казалось темновато. К тому же эта часть дома тонула в полумраке от, близко подступавшему к террасе, сада. Валентин на несколько секунду закрыл глаза, пытаясь адоптировались к новому освещению.

В доме было прохладно и тихо так, что тиканье будильника пугало. Подсознательное чувство тревоги усиливалось при каждом «тик — так», приближавших его к заветной цели. Никаких видимых причин для беспокойства пока не было, но Валентин привык доверять своим предчувствиям. Ведь большую часть своей не долгой и не слишком везучей жизни он ощущал себя загнанным зверем. Впрочем, все капканы на себя самого обычно старательно расставлял он сам.

Валентин сделал несколько робких шагов, прежде, чем увидел, одиноко висящую в переднем в углу, слишком большую для маленькой кухни, старинную икону Божьей Матери, о которой он с детства слышал от своего отца, которого в прочем мать считала безумцем.

— Наконец — то, вот она! — выдохнул Валентин.

Его сердце ёкнуло и учащённо забилось в предвкушении близкой удачи. Слишком долгим оказался его путь до неё. Лишь единожды ему повезло, когда он, случайно узнал от участкового, что Милёхина Анна никуда не уезжала.

В это мгновение от сильно затемнённой стены кухни неслышно отделилась человеческая фигура. Высокий мужчина натренированным броском настиг Валентина сзади. Но тот на удивление самому себе среагировал на нападение молниеносно и, пытаясь защититься, вывернулся всем телом. Но споткнулся и упал, хотя быстро перевернулся на спину и тут же вскочил. В его глазах больше не было страха. Идя в этот дом, он подсознательно был готов ко всему.

Он охватил взглядом всю кухню. Ближе всего к нему стоял табурет.

Но Мухин пресёк попытку Валентина вооружиться, саданув его в челюсть.

В отчаянии Валентин бросился на Мухина, не обращая внимания на наносимые ему удары. И допустил ошибку, позволив Мухину отвесить ему по — полной. Валентин пропустил такой удар в голову, что потерял равновесие, зацепив ногой за ножку табурета. Он упал, стукнувшись височной частью головы об угол, стоящего напротив, кухонного стола.

Не ожидавший такого поворота событий лейтенант Мухин немного растерялся. Он не понял поведения Валентина — наверно подвела пресловутая заданность восприятия. Мухин решил, что Валентин, распознав за собой слежку, попробует сбежать через окно.

Мухин хотел только задержать его за проникновение в чужой дом. А потом уже на допросе расколоть его и попытаться выяснить цель его визита в дом Милёхиных.

Валентин перестал хрипеть.

Мухин перевернул его на спину.

Валентин не дышал. Он лежал неподвижно, лишь его рука конвульсивно сжалась в последний раз.

В свой последний приезд в посёлок полковник Чистяков, уже вышедший на заслуженный отдых, посвятил молодого лейтенанта в общие факты по исчезновению ценного железнодорожного вагона. Он сразу распознал в лейтенанте Мухине смекалку и природное честолюбие, и желание сделать головокружительную карьеру любой ценой. Такой сотрудник КГБ был очень подходящим преемником для раскрытия таинственного, пусть и частного дела.

Ведь у генерала, наверняка, остались дети, которые несомненно занимали высокие посты. И они бы не отказались принять запоздалую папину материальную заботу, естественно отблагодарив Чистякова.

Присвоить такой куш самому, Чистякову даже не приходило в голову. Он повидал многих небожителей и знал не понаслышке о карах для тех, кто по дурости осмеливался встать у них на пути.

К тому же Чистяков уже знал, что вагон этот не утерянный, а похищенный. И не известно, сколько претендентов надеются присвоить то, что, несомненно, ценного в нём перевозилось.

Поэтому при большой удаче Мухин должен был просто найти вагон хотя бы с частью, оставшихся в нём ценностей. Для этого Чистяков поручил лейтенанту неофициальную слежку за Валентином, если тот вдруг решит приехать в посёлок к Милёхиной Анне, с которой он не был знаком, но очень ей интересовался. И появился у него этот интерес в колонии, где он сидел с неслучайным убийцей майора Фильчикова, считавшегося причастным к исчезновению чужого вагона.

И Мухин вёл Валентина до самого дома Анны. А теперь не знал, что ему делать дальше. Валентин был мёртв. На его щеке от виска застыла тонкая струйка крови.

С улицы послышались голоса. Это, вернувшаяся домой, Анна Егоровна, стоя у калитки, о чём — то разговаривала со своей пожилой соседкой.

Мухин помнил про подпол под домом, о котором ему рассказал Чистяков. Он быстро открыл крышку подпола, спихнул туда неподвижное тело Валентина и прикрыл половиком охотно захлопнувшуюся крышку, а сам одним прыжком оказался во дворе за домом.