Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

• Название: Проклятье на последнем вздохе или Underground
• Автор: Елена Гладышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

В том, что мысль и слово материальны, вы уже не раз убедились в своей собственной жизни. Ежедневно не только с помощью дел, но и с помощью слов мы создаём вокруг себя собственную судьбу и влияем на судьбы окружающих.

Случайно во время эпидемии захороненный живьём Егор, очнувшись в могиле, в сердцах проклял свою жену Наталью и её дом.

Через тринадцать лет проклятье начало сбываться и свой дом Натальи, случайно или нет притянувший к себе мощные артефакты, начал мстить и постепенно уничтожил всю новую семью Натальи. А, вернувшийся в её правнуке, Егор решительно поставил последнюю точку в окончании рода.

---

Всего несколько секунд нужно было, что бы сменить рожок с патронами, но их у него не осталось. Вражеская автоматная очередь страшной болью полоснула Максима по груди. Через мгновение эта боль стала сладкой.

Из — за гор лениво выползало красное Афганское солнце, такое нещадное днём и такое нужное сейчас. «Духи» быстро исчезли. Они знали каждую расщелину в этих горах. Это была их земля. Поэтому за всю историю Афганистана его так никто и не смог победить.

Чуть позже на окраине кишлака появится ещё одна могила, обозначенная зелёным флагом — могила моджахеда, душа которого достойна рая. Он сегодня ночью приходил за Максимом и часовым.

Вскоре Татьяна получила похоронку на мужа, а потом и груз двести — запаянный цинковый гроб с, закрашенным изнутри, маленьким окошечком.

А ещё через неделю пришло запоздавшее письмо от Максима. Оно и заставило Таню не поверить в смерть мужа. Ведь многие тогда хоронили не своих, в суматохе боёв отправленных по чужим адресам.

А потом некоторые «погибшие» и пропавшие без вести, возвращались домой, кто сам, а кто через «Красный крест». Кто контужеными, а кто и калеками.

9

Рита чуть приоткрыла глаза. За окном еле брезжил рассвет.

За стеной скрипнула кровать. Видно мать, задыхаясь во сне, повернулась в кровати. Егорка спал, сладко посапывая. Вечером Рита долго не могла уложить его спать, а теперь вот и самой не спится.

— Не буду вставать, — решила она. — А то Егора разбужу.

Рита зажмурилась, повернулась лицом к стене и уже начала забываться сном, как вдруг какая — то сила резко подбросила, её, ставшее почти невесомым, тело к потолку, затем развернула её и Рита полетела под самым потолком вперёд ногами к стене, у которой стоял сервант, полагая, что она сходит с ума!

— Сейчас ноги сломаю! — в ужасе успела подумать она, но тут же остановилась, не долетев до стены.

Рита на время зависла в воздухе, затем опять развернулась, полетела обратно и рухнула на свой диван.

Она открыла глаза и оглядела комнату, чувствуя внезапно охвативший её страх. Ей очень хотелось вскочить и выбежать из дома, но её тяжёлое, скованное страхом, тело не слушалось. Она не могла даже закричать, потому, что от страха у неё отнялся язык. Только в груди бешено колотилось испуганное сердце, болезненно отдаваясь в ушах.

— Что это было? — силилась понять она. — И не во сне. Ужас какой!

Уже рассвело, а Рита лежала, боясь пошевелиться и закрыть глаза. Наконец, собрав в кулак всю свою волю, она заставила себя подняться. Кости были целы. Совершенно обессиленная, она, пошатываясь как пьяная, вышла на террасу. Пол под босыми ногами был холодным. Во рту пересохло и не чем было заглотить, вставший в горле ком.

Утренний, прохладный воздух привёл её в чувство. Всё ещё испытывая жуткий страх, Рита, накрывшись курткой, сжалась комочком на стареньком диване, стоявшем на терраске. Возвращаться в дом не хотелось. Ноги туда не шли. Тело трясло мелкой дрожью, а в голове гулял сквозняк.

Но всё же её сморило, или она забылась. Потом рассказала обо всём удивленной матери, обнаружившей её спящей на холодной терраске.

— Ты только об этом больше никому не рассказывай, — осторожно посоветовала ей мать. — Мало ли что причудилось. А то подумают, что ты с головой не дружишь!

Анна осторожно погладила Риту по голове, опасаясь, что не дай бог, будут необходимы более серьёзные меры, чем это простое поглаживание. Ещё работу потеряет! Завод — то у них оборонный, там чудных не держат!

Рита и сама не поверила бы никому, если бы ей кто — то рассказал, что такое может быть на самом деле.

— А может ты на ночь плотно поела? Когда с вечера переешь, то ночью кошмары сняться! — недоумевала Анна, со страхом глядя в лицо дочери, полное боли и страдания.

— Да, на меня это так похоже! — Рита с тоской оглядела в зеркале свою худенькую, как у девочки, фигурку.

Вообще — то эта стена, к которой, как ты говоришь, под потолком летела, не хорошая, а скорее аномальная зона и очень много странного около неё происходит. Возле неё во дворе во время свадьбы деда Сашу убили, да и бабушкина кровать, на которой она умерла здесь стояла.

Это потом мы сюда сервант поставили, — рассказывала Анна, окропляя злополучную стену святой водой, а заодно и Ритин диван: — Свят, свят, свят! Господи, спаси и сохрани!

Рита, хотя и знала, что всё это ей не причудилось, спорить с матерью не стала, а постаралась со временем выкинуть весь этот бред из головы. Хотя при каждом воспоминании она ещё долго продолжала содрогаться. Даже подметать пол в комнате ей было страшно. А взглянув на сервант, она заметила, что секундная стрелка на будильнике несколько секунд шла в обратную сторону.

Рита в страхе хотела было позвать мать, но тут в комнату за игрушкой забежал Егор, а его она пугать совсем не хотела.

— Свят, свят, свят! — повторила теперь уже она, трижды перекрестившись.

10

Народу в ГУМе, как и в каждый выходной день, было много. А к обувным отделам просто не пробиться, хотя из импортной обуви в продаже была лишь чехословацкая.

Бестолково потолкавшись в очередях, Наташа всего лишь отметила, что таких туфель, которые она хотела купить, в этом универмаге нет.

— И где только люди что берут? — начала она раздражаться, но потом решила сходить в ЦУМ. Это не далеко. — Может там повезёт?

Проходя по первому этажу ГУМа как выходу, Наташа обратила внимание на супружескую пару, громко разговаривавшую возле фонтана.

— Поехали домой, а то вдруг мать одна с Алёнкой не справляется! — беспокоился симпатичный молодой мужчина.

— Ещё одно мороженное и уходим, — капризничала его пухленькая жена, стреляя по сторонам своими тёмными глазами.

— И с чего ты вообще взяла, что эту свою Милёхину Риту сегодня здесь встретишь? — нервничал мужчина.

— Не знаю, просто у меня предчувствие.

— А у меня дома маленькая дочка!

Наташа внимательно вгляделась в молодую пару. Нет, раньше она их никогда не видела.

— Наверно где — то живёт ещё одна Милёхина Рита, которую они ждут, — решила Наташа.

В узких дверях ГУМА её нечаянно толкнула неповоротливая толстая тётка с полной сумкой в руке.

— У тупорылая! И чего только смогла тут накупить? — огрызнулась на неё Наташа, поправляя, сдвинувшийся на бок, синий кулончик, видневшийся в разрезе её синтетической блузки, который она давно считала своим, как и фосфоресцирующую брошку, умыкнутую ею когда — то у подшефной бабушки. Но надевать их она старалась в основном, когда собиралась куда — нибудь подальше от дома.

На выходе ей преградила дорогу иностранная делегация, направлявшаяся на экскурсию на Красную площадь. Сейчас, в связи с Олимпиадой в Москве их было довольно много.

Иностранцы отличались от москвичей не только модной, фирменной одеждой, но и раскрепощённостью и громкими разговорами на своём языке. Увешанные фотоаппаратами, в тёмных, зеркальных очках, они держались самоуверенно и очень раскованно, чего так не хватало нашим соотечественникам.

Решив хоть немного побыть интуристкой, пусть даже в своей стране, Наташа нескромно пристроилась сбоку к их группе и пошла вместе с ними.

— Хельмут, смотри, на этой русской кулон нашей бабушки Марты, который она отдала русскому солдату, спасая нашего отца, — взволнованно говорила молодая немка, привлечённая отблеском фотоаппаратуры на синем камне кулона. — Возможно, что это его внучка.

— Конечно, мир тесен, но не настолько же? — возразил сестре Хельмут.

— Это точно он! И камень такой же и платиновая оправа того же рисунка, как на серьгах из того гарнитура, — настаивала сестра. — Хельмут, я хочу его вернуть!

— Эмма, ты с ума сошла, — пытался вразумить сестру Хельмут, всё же приглядываясь к кулону. — У нас же нет с собой столько денег!

— А ты думаешь, что она может догадываться о его настоящей стоимости? Конечно, нет! Иначе надела — бы она его с такой дешёвой блузкой, да ещё в такую толчею, — всё больше загоралась Эмма. — Подойди к ней, познакомься, скажи, что она тебе очень понравилась и ты хочешь с ней переписываться. Я слышала, что многие русские девушки на это ведутся.

И попроси, что бы она тебе продала кулон, как сувенир на память. А ей подари свои электронные часы. Это вещь и красивая и полезная. У них таких ещё не делают. Я уверена, что ей они понравится.

— Ну, я не знаю, это просто какой — то авантюризм, — колебался нерешительный Хельмут.

— Иди же, — подтолкнула брата Эмма, — смотри она уходит!

Они разговаривали достаточно эмоционально и громко, полагая, что эти затюканные русские не знают немецкого языка настолько, чтобы понять смысл их разговора. И напрасно. Потому, что находившийся поблизости Игорь, которого его мама — учительница немецкого старательно обучала языку в надежде, что её лоботряс со временем пристроится на какую — нибудь непыльную работу, понял всё и пошёл следом за Натальей, уже свернувшей в переход к метро.