Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

• Название: Проклятье на последнем вздохе или Underground
• Автор: Елена Гладышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

В том, что мысль и слово материальны, вы уже не раз убедились в своей собственной жизни. Ежедневно не только с помощью дел, но и с помощью слов мы создаём вокруг себя собственную судьбу и влияем на судьбы окружающих.

Случайно во время эпидемии захороненный живьём Егор, очнувшись в могиле, в сердцах проклял свою жену Наталью и её дом.

Через тринадцать лет проклятье начало сбываться и свой дом Натальи, случайно или нет притянувший к себе мощные артефакты, начал мстить и постепенно уничтожил всю новую семью Натальи. А, вернувшийся в её правнуке, Егор решительно поставил последнюю точку в окончании рода.

---

Заспанную Риту, спешащую на первую электричку на Москву, туман догнал на парковой дорожке. Высокие, посаженные по сторонам аллеи, туи таяли на глазах, оставляя резкий, мокрый запах. Дорожка в трёх шагах впереди заканчивалась белой стеной и, казалось, вела в никуда.

Как — то незаметно пролетели десять лет учёбы в школе, оставив после себя средненький аттестат и обрывки, казалось совсем ненужных для жизни знаний и смутное представление о том, что делать дальше. В школе Рита училась слабо. Никаких конкретных увлечений и успехов у неё не было. Хотя она старалась не унывать, всё равно, как и все чувствительные люди, свои неудачи переживала болезненно.

Единственным утешением было: заснуть вечером и вернуться в полюбившийся сон, подсознательно компенсируя им свою серенькую реальную жизнь. Сон для неё стал самым любимым занятием. А мама считала, что дочь долго спит, потому, что она лодырь и отсюда у неё все проблемы с учёбой.

И что ей делать после школы Рита даже не представляла. Только на выпускном вечере, поддавшись значимости момента, она с подружкой Наташей решила продолжить своё образование где — нибудь в Москве.

Всё это её очень напрягало и дорогу впереди буквально не было видно из — за сплошного тумана. Здравый смысл протестовал против нелепой авантюры, но было поздно!

Вот, наконец, и вокзал. На платформу, от которой отходил электропоезд, надо было идти через железный, перекидной мост, едва обозначавшийся в тумане. Держась за скользкие, неприятно пахнувшие мокрым железом перила, Рита осторожно проскользила по мосту, словно над белой бездной.

На платформе замерзшие отъезжающие всматривались в непроглядную даль, мечтая побыстрее увидеть опаздывающую электричку, в надежде спрятаться в ней от неприятной сырости и побыстрее согреться.

Платье и волосы Риты быстро стали неприятно влажными и холодными, всё больше портя и без того её взъерошенное настроение.

Наконец все обрадовано зашевелились — сквозь белую пелену просочились мутные огни электропоезда.

Рита машинально оглянулась назад. Её дыхание замерло: моста не было. Несколько ступенек уходили вверх, а дальше лишь белое небо.

— Мне страшно! — вихрем пронеслось в голове Риты. — Мне очень страшно!

Сидя в холодном, качающемся вагоне Рита посмотрела на себя в маленькое зеркальце пудреницы.

— Красавица!

Бледная, с повисшими сосульками мокрых волос, с испуганным взглядом, она вызывала жалость не только у себя самой. Куда она едет? Зачем? Ведь через две остановки есть медицинское училище! Странно, что ни она, ни мать не вспомнили о нём раньше. И Рита с Наташей поехали сдавать экзамены чуть ли не на другой конец света. Рита сдала их, а Наташа нет. И теперь Рите предстояло ехать на учёбу почти три часа в один конец.

Вонючая, плохо убранная электричка, покачиваясь на каждом стыке рельсов и вызывая с непривычки рвотное чувство, выползла из тумана и, собирая на каждой остановке всё больше пассажиров, спешила в далёкую Москву.

Часть 2 Маргаритки для Маргаритки

1

Жизнь брала под крыло,

Берегла и спасала.

По — началу везло.

Видно этого мало!

— Меня зовут Олимпиада Александровна, — представилась преподаватель новой группе учениц, оглядывая аудиторию. Всё было как обычно, если не считать ещё незнакомых лиц её учениц.

— Тема сегодняшнего урока: бухучёт и отчётность, — объясняла преподаватель, только что выпорхнувшим из родительского гнезда и оставшимся без присмотра, девчонкам в коротких юбчонках, с неумело распущенными волосами и с боевым раскрасом на лицах.

Такие разные лица, как и характеры. Во эта с наклеенными ресницами — похоже откровенная хабалка. С ней придётся быть по — строже. А эти наглые куклы за первой партой приехали вовсе не учиться.

— Ну и зануда эта преп. — Липочка, — зевая, вполголоса пропела одна кукла в голубом джерсовом костюме, обращаясь ко второй.

Преподаватель по педагогическим соображениям проигнорировала откровенное хамство.

— Шмотки дорогие. Наверно дочка торгашей, или кого — то из Обкома или Райисполкома. Поэтому она такая развязанная, — подумала преподаватель про наглую куклу.

— Скорее — липучка! — вторила ей вторая кукла.

— Я права, — констатировала учительница. — На них и не стоит трать нервы. — А вон та худенькая, похоже, из неполной семьи — волосы в белый цвет выкрасила. Отца у неё, по всей видимости, нет и разогнать её некому, и клетчатое платьице из дешёвой ткани — опять же потому, что отца. И естественно в семье ей некому было привить прилежание к учёбе. А теперь возможно всё запущено: ведь воспитывать ребёнка надо тогда, когда он ещё поперёк лавки умещается.

Но эта вроде бы меня слушает, или делает вид, и с остальными так же можно будет работать.

Понимая всю бессмысленность первого урока, преподаватель всё же тщетно пыталась объяснить материал, что бы смысл хотя бы нескольких её фраз достиг сознания студенток, которые сейчас мысленно витали где угодно, но только не в аудитории.

Кто — то зашуршал фольгой от шоколадки, отвлекая остальных студенток.

— Это хабалка с наклеенными ресницами проголодалась, — догадалась Олимпиада Александровна, — Ну пусть жуёт, может это её единственная естественная потребность.

Насквозь прозрачное безоблачное голубое небо, нежные краски ранней осени за окном, ветерок, вносящий сквозь раскрытые форточки свежесть и отвлекающие шумы города, не прибавляли студенткам ни внимательности, ни усердия.

Впрочем, и зимой, а уж тем более весной, учиться хотелось далеко не каждой. Мамы и папы теперь были далеко, а взрослые соблазны на каждом шагу.

— Сели, сели! — перекричала звонок с урока преподаватель, хотя её уже мутило от этого скопища безвкусия и клоунской уродливости. Ей хотелось умыть с мылом всех этих размалёванных кукол и заставить их зашить стрелки на чулках. Но она знала, что это напрасный труд.

И не разбегайтесь пока, следующую пару: «делопроизводство и машинопись» у вас так же веду я и в этой же аудитории!

— Вот прилипла и следующая пара её! Прямо лопает и ртом и попой! — хихикнула вторая кукла тихо, но не настолько, чтобы её не расслышала Олимпиада Александровна.

— Ты что-то сказала? — не выдержала преподаватель, обращаясь к говорящей кукле.

— Я сама с собой разговариваю, вывернулась кукла. — Иногда хочется, да и приятно поговорить с умным человеком.

— Не всё приятное полезно! — преподаватель посмотрела в бесстыжие глаза куклы — стервы, но не нашла в них ничего интересного и повернулась к аудитории.

— Девочки, соберитесь! Сейчас вы входите во взрослую жизнь. Поймите, что жизнь большая и не предсказуемая и лишний кусок хлеба никому из вас не помешает. Постарайтесь стать само обеспеченными, в этом и заключается наша женская независимость.

Но все её умные слова так и повисли в воздухе, достучавшись до сознания лишь двух — трёх серьёзных студенток. А остальных — одноклеточных инфузорий в модных туфельках больше интересовала другая взрослая жизнь, начинавшаяся с порога общежития, которое теперь на всё время их учёбы должно было стать им новым домом, без родительского ока и нравоучений.

2

Общежитие техникума располагалось в четырехэтажном, недавно покрашенном в радостный цвет, здании рядом с техникумом. В светлом холе между огромным количеством цветов в горшках и кадках умещался лишь, светлой полировки, стол с телефоном и несколько мягких стульев.

Восседавшая за столом расфуфыренная комендантша неопределённого возраста впечатляла не меньше. Основной её обязанностью было охранять входную дверь, чтобы в неё, не дай бог, не просочился никто из посторонних, особенно мужского пола. И она была принципиальна, но до определённой суммы.

По походу дальнейшего продвижения чувствовалось, что зданию на полный ремонт денег не хватило.

Кухня вообще была закрыта на замок, потому что в прошлом учебном году девчонки варили сгущёнку и забыли про неё. За два часа вода из кастрюльки выкипела. И, вошедшая совсем не вовремя любопытная девочка, открыла крышку кастрюли как раз в тот момент, когда, банка, решила взорваться. Не успевшая ничего разглядеть в чужой кастрюле, девочка осталась без глаз, а общежитие — без кухни.

— Ничего, с голоду не умрёте, — успокаивала вновь вселяющихся вечная комендантша. — Здесь совсем рядом есть институтская столовая. Готовят там прилично, да и у вас будет неназойливая возможность познакомиться со студентами ВУЗа. Там и иностранцы обучаются, так что не исключена возможность того, что вы приглянетесь кому — нибудь из них и обеспечите себе достойную жизнь и безбедную старость, — наверно думая о своём, грустно вздохнула комендантша. — Как знать? Как знать!