Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

• Название: Проклятье на последнем вздохе или Underground
• Автор: Елена Гладышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

В том, что мысль и слово материальны, вы уже не раз убедились в своей собственной жизни. Ежедневно не только с помощью дел, но и с помощью слов мы создаём вокруг себя собственную судьбу и влияем на судьбы окружающих.

Случайно во время эпидемии захороненный живьём Егор, очнувшись в могиле, в сердцах проклял свою жену Наталью и её дом.

Через тринадцать лет проклятье начало сбываться и свой дом Натальи, случайно или нет притянувший к себе мощные артефакты, начал мстить и постепенно уничтожил всю новую семью Натальи. А, вернувшийся в её правнуке, Егор решительно поставил последнюю точку в окончании рода.

---

Злющая пурга мела поперёк и мешала идти. Вокруг был только безжалостный снег. В нём вязли ноги, он засыпался в валенки, проникал за ворот, забивался в рот и в нос, слепил глаза, морозил руки.

— Как же это я забыл взять варежки? — Серёжа запихнул руки в холодные карманы и тут же потерял равновесие. Ему пришлось вытащить руки и балансировать при помощи их.

Серёжа уже не понимал, где он находится, а каждый порыв ветра так и норовил свалить его с ног.

— Надо идти, а то замёрзну, — еле шевелил он онемевшими от холода губами, а в его душе чувство наивной, детской уверенности сменилось всё возрастающей тревогой. — Приду и сразу залезу на печку. И кошку с собой возьму, пусть муркает, — старался приободрить он себя сладкими грёзами.

Ему почудилось, что он действительно слышит убаюкивающее мурлыканье кошки, но тут заболела пятка и снова слух прорезал пугающий вой метели.

Серёжа плюхнулся в снег, стянул с болевшей ноги валенок и потряс им, стараясь понять, от чего у него так разболелась нога.

— А, это я валенки в тёмной избе перепутал, на разные ноги обул, — с трудом понял он, лязгая зубами от одолевавшего его холода.

— Мама, мамочка, где ты? — Слёзы замерзали у него на щеках.

Он запнулся разутой ногой за обутую и упал. Валенок отскочил куда — то в сторону. Серёжа, плача, пытался дотянуться до него одной рукой, одновременно силясь встать.

Так он барахтался довольно долго, а силы постепенно оставляли его. А слепая, холодная метель старательно наметала над ним неровный снежный холмик.

Страшное предчувствие заставило Наталью очнуться от наркоза, введенного ей перед операцией. Она попыталась встать, но острая боль резанула живот и у неё закружилась голова.

— Куда вы, больная? Вас только недавно прооперировали. Вот поправитесь, тогда и будете бегать, — с силой уложила Наталью пожилая медсестра. — Перитонит — это дело серьёзное. Вас и так еле откачали!

Так, что пока полежите. Встанете, когда врач разрешит. А то швы разойдутся. Ничего без вас не случится. О себе помните — наша женская доля такая: сама себя не пожалеешь — никто не догадается, — наставляла она Наталью, готовя укол для женщины, лежащей на соседней койке.

— Дайте мне какую — нибудь таблетку, что — то у меня душа болит сильнее, чем живот, — попросила её Наталья.

— Это от наркоза, — успокоила её медсестра, но таблетку дала.

— И что же я так беспокоюсь? — уговаривала себя Наталья под действием таблетки. — Гришеньку с Серёженькой на время взяла к себе тётка Александра. Они и накормлены и под присмотром.

Нюрка правда из — за школы осталась дома. Но она, в крайнем случае, переночует у Лизаветы или у подружек. На это она большая любительница.

Александр вот запить может, но тут я ему свою голову не могу поставить.

И под действием успокоительной таблетки, она будто провалилась в каком — то бреду. — Главное чтобы Серёжа не заболел. Маленький он ещё. Глаз, да глаз за ним нужен. Господи, спаси его и сохрани!

А маленький Серёжа пришёл в себя, когда что — то теплое и мокрое коснулось его щеки. Это большая незнакомая собака радостно лизала его лицо.

— И как ты, Трезор унюхал его в таком сугробе? — удивился заснеженный старик с бородой, старательно выкапывающий свернувшегося калачиком, замерзающего мальчика. — А понятно, по запаху. Ты, сынок от испуга или от холода обсикался? Хорошо, что снегом тебя замело, а то совсем замёрз бы! И чего ты в такую пургу на улицу сунулся?

Серёжа старательно разлеплял закрывающиеся глаза, боясь потерять из виду мужика и его собаку, похожую на живой снежный ком.

Он не понимал того, что у него спрашивают, но он их видел, чувствовал, что его вынули его из сугроба. Он уткнулся лицом в холодную, пахнувшую махоркой, бороду деда и слёзы благодарности текли по его совершенно белым щекам.

22

— Доброго здоровьица, доброму семейству, — неожиданно возник в проёме раскрытой двери дед Кузьма Пчелинцев, — Надеюсь, что не помешал?

Он стоял на пороге и выглядел очень загадочным.

— Заходи, коль пришёл, — не слишком приветливо пригласил не званного гостя Александр. В душе он жалел старого деда, возможно потому, что сам слегка побаивался неминуемой старости.

Дед для приличия ещё немного помешкал в дверях, но потом по хозяйски расположился за кухонным столом.

— А ты чего, коза не в школе? — заметил дед влетевшую в кухню Нюрку и норовившую разглядеть то, что дед старательно прятал во внутреннем кармане своего, видавшего виды, пиджака.

— Ты что, дед? Какая школа? — удивлённо вскинула глаза Нюрка. — Сейчас же каникулы!

— А откель же мне знать? — лукаво глянул на девчушку дед. — У нас с бабкой давно круглый год каникулы. А Аська моя внучков нам рожать не желает. Некогда ей! — вздохнул дед. — Утром на работу, вечером пьяная!

Нюрка отломила маленький кусочек хлеба и выжидающе смотрела на деда.

— А ты, коза — егоза, возьми мальца, да погуляй с ним пока, — кивнул дед на, путавшегося пол ногами, маленького Серёжу. — На дворе тепло, солнышко так и брызжет!

Нюрка глянула на отчима и поняла, что ей и правда лучше пойти погулять. Она подхватила младшего брата и оставшийся кусок ржаного хлеба и убежала на улицу.

— А Наталья твоя где? — осведомился дед.

— На работе Наталья, — отозвался Александр, снимая рабочие ботинки и чувствуя, как по уставшим ногам разливается благодатное тепло, а вместе с ним и стойкий, дурной запах по всему дому.

Но, похоже, дед его не ощущал.

— А зачем тебе Наталья? — не понял цель визита деда Александр.

— Да она мне вовсе ни к чему. Нету её и хорошо! От баб одна суета, — философствовал дед Кузьма.

Он заговорщицки глянул на Александра, жестом волшебника достал из кармана пиджака поллитровую бутылку коричневой жидкости и торжественно водрузил её на стол.

Александр подозрительно глянул на бутылку.

— Не боись! — успокоил его дед. — Это настойка бабкина. Она у меня любит всякие травки на водочке настаивать от хворей разных. Видать, хочет здоровенькой помереть. Сама она с утра в слободку подалась к сестре своей — гадюке поганой. Дай бог ей здоровья! Теперь пока они самовар чаю с баранками не выпьют, бабка моя не раздуется как сестрин самовар (дед Кузьма широко развёл руки, что бы поразить воображение Александра), домой она не заявится.

Александр недавно пришёл с ночной смены и рассудил, что пропустить перед сном дедовой пользительной настойки, не помешает. Он поставил деду последний уцелевший в их доме гранёный стакан, а себе — железную кружку.

— Что — то горьковата твоя настойка, — поморщился Александр, закусывая алкоголь квашеной капустой. Больше ничего съестного в доме не было.

— А я чтой — то не разобрал, — дед занюхал капустой. Жевать её ему было нечем. И на правах хозяина бутылки он вылил остатки своей бормотухи в стакан и кружку.

— Вот ты мне скажи, дед, ты своей жене хоть раз изменял? — поинтересовался вдруг Александр.

Видно этот вопрос у него был из наболевшего, а выпитый алкоголь уже развязывал язык.

— А кому ж мне ещё было изменять? — тут же включился в тему дед.

Александр недоверчиво взглянул на этого маленького, старого сморчка и усмехнулся.

— Только я тогда был молодой и красивый, а сейчас только красивый! — подмигнул дед Александру подслеповатым глазом. — Ты только смотри моей бабке ни гу — гу! Не то чтоб я её боялся, просто не хотся марать честь моей дамы!

— Не велика, видать, была честь у дамы, коль она её так запросто раздавала, — съехидничал Александр, но всё же по — дружески положил свою тяжёлую руку на плечо деда.

— Ой, не скажи, — немного помолчав, вздохнул дед Кузьма. — Глаза у неё были как огонь а губы — страстные! И любовь у ней ко мне была жутко пламенная!

В подтверждении своих слов, дед смачно рыгнул. Он говорил так серьёзно, что Александр расхохотался. Но дед Кузьма, похоже, не обиделся. Он поднял свой, вновь до половины наполненный настойкой стакан и попытался отхлебнуть из него, но стакан выскользнул из его ослабевшей руки и залил стол коричневым пятном.

Как они допивали настойку, Александр не помнил. Он словно провалился в глубокий сон. Лишь к вечеру его еле растолкала встревоженная Наталья.

— Проснулся! Слава богу! А дед Кузьма помер! Бабка его говорит, что вы её мухоморовую настойку для растирания больных суставов выпили! Вон, гляди: «Неотложная помощь» к ним подъехала!

Из синих глаз Натальи катились слёзы.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы у Александра сразу скрутило низ живота и он в два прыжка оказался на заднем дворе. Из него со свистом выскочила не только настойка и капуста, но и, как ему показалось, половина кишок.

Справившись со своим неожиданным делом, он вышел на улицу.