Н. Щербинин - Подвиг пермских чекистов

• Название: Подвиг пермских чекистов
• Автор: Н. Щербинин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

Книга документально-художественных очерков о чекистах

---

— Кто такие? — спросил Егор Кузьмич.

Обращаясь к женщине, он повторил вопрос. В ответ она только кончик платка поднесла к губам, глаза и тут не ожили.

— Вот пришли, мил человек, — ответил за сестру старый пастух. — Борис Тимофеевич помочь обещался.

В разговор вмешался Чугайнов:

— Эта женщина — Матрена Архиповна Митюкова, супруга Сабана Прокопа, того самого, который, помните...

— Интересно, интересно. Продолжай.

Чугайнов рассказал все, что знал.

Под конец сообщил:

— Незадолго до ранения Борис Тимофеевич говорил: «Дело Матрены надо быстрее довести до конца, надо спасти детей». Старших он хотел определить в учение, а маленьких устроить в детдом. Хотел устроить на работу и ихнюю мать.

Секретарь райкома выслушал его до конца, ни разу не перебил, затем долго морщил лоб, размышлял.

— Ну ладно, коли так, — произнес он наконец. — Борис Тимофеевич знал, что делал. Доведем его дело до конца. Веди, их, Николай Васильевич, чтоб оформили нужные документы. Без всяких проволочек. Слышишь, дед? Идите в районный исполком. Там все сделают.

Пастух низко поклонился, затараторил:

— Спасибочко, спасибочко. Дай бог здоровья и вам, и доброму человеку Борису Тимофеевичу...

Он еще не знал, что его благодетеля уже нет в живых.

На улице стояло бабье лето. В безоблачном небе, собираясь в теплые страны, протяжно курлыкали журавли-сеголетки: курлы, курлы! Прощай, красное лето...

Круто забирал листопад. Катился к закату тяжелый и тревожный тысяча девятьсот тридцать первый год.

«Его имя не забудет народ», — сказал первый секретарь райкома Егор Кузьмич Густоев. Слова его оказались пророческими. С той драматической поры прошло полвека, а память о доблестном чекисте жива. Из поколения в поколение передаются о нем рассказы, воспоминания. В центре села Коса, под вековыми тополями и березами, где похоронен Борис Тимофеевич Боталов, поставлен памятник. Его именем названа одна из улиц села.

Народ помнит своего сына.

Иван ЛЕПИН Тревожные километры

1

Афонин целился тщательно, наверняка. Из-за угла лесной избушки-зимовья ему хорошо была видна старая ель, за которой стоял боком к нему тот, кто только что чуть не убил его, Афонина-старшего, — пуля прошила воротник полушубка.

Афонин целился в голову, а точнее — в шапку, немного видневшуюся из-за дерева.

Не дыша, он, наконец, выстрелил.

Афонин видел, как на уровне шапки из ели брызнул пучок золотистых искр-щепок, но человек не упал. И тут же он ощутил боль в правом плече; опуская руку, державшую маузер, в сыпучий снег, выругал себя:

— Мазила... Теперь мне — конец...

Стоявший за деревом, поняв, что обитатель избушки ранен, махнул кому-то в глубь леса рукой:

— Ребята, заходи сзади. Теперь он — наш.

2

Кулаки-мироеды братья Афонины были осуждены за убийство молоденького председателя колхоза Гаврика Монастыренко. Летом тридцать пятого года они с группой бывших кулаков и белогвардейцев совершили побег из мест заключения. Два месяца ушло на безуспешные поиски преступников. Казалось, что они провалились сквозь землю — никаких следов не оставили после себя. И вдруг в Гаринское районное отделение ОГПУ Уральской (ныне Свердловской) области в начале октября поступил тревожный сигнал: неизвестными зверски убит председатель сельсовета. По всем приметам, среди них находились братья Афонины: Герасим, старший, и младший — Федор. Численности банды никто не знал, но было предположение, что в ней находилось пятнадцать-шестнадцать человек.

Шестого октября оперативный уполномоченный Павел Власов вместе с милиционером Конюховым вышел к месту происшествия, находившемуся от Гарей за шестьдесят с лишним верст. Шли по глухим лесным дорогам, утопая в осенней грязи. Шли под мелким дождем, всухомятку подкреплялись небогатым провиантом, приготовленным Власову женою, а Конюхову — матерью: не успел еще жениться двадцатилетний комсомолец. Нередко попадались болота, словно губка, пропитанные водой. Идти по ним было страшновато и небезопасно: болотная дернина под ногами дышала, как живая, иногда казалось, что стоит сапогом продавить ее — и гнилая жижа мгновенно засосет ногу, затянет в свою бездонность.

В поселке Кама, где было совершено злодеяние, к чекистам присоединился местный лесник Боталов. От него Власов и Конюхов узнали об очередном преступлении. На этот раз бандиты не пощадили двух колхозных активистов.

Надо было действовать быстро, оперативно, не теряя ни минуты времени.

Боталов поведал также, что, по свидетельству охотников, бандиты орудуют небольшими группами, по два-три человека, прячутся они в заброшенных скитах и охотничьих избушках.

Подсушив обувь и одежду в доме лесника, Павел Власов приказал своим спутникам собираться в дорогу, благо к вечеру выпал снежок, малость подморозило. Вечером же, не желая быть замеченными, они покинули поселок.

Небо было ясным, звездным. Дышалось легко, свободно. Снежок похрустывал под сапогами. Мысли приходили самые радужные: вот нападут они на след бандитов, переловят их поодиночке, и — через какую-нибудь неделю — можно докладывать о выполнении задания.

Всем нам, людям-человекам, свойственна слабость — детски наивная вера в скорое торжество справедливости. Все-то нам не терпится приблизить этот счастливый час. И потому спешим-торопимся, подгоняем время.

Не осудим мы и Власова, который без конца подстегивал своих спутников:

— Быстрей, ребята, быстрей! Далеко от нас бандиты не уйдут.

Если бы он знал, что намеченная им для операции неделя растянется на долгих два с половиной месяца! Может, тогда не через десяток дней, а сразу же по выходе из поселка понял: не для того бандиты бежали из тюрьмы, чтобы запросто попасться в руки молодого работника ОГПУ. Не для того! Они еще раз попытаются свести счеты с советскими активистами, со свидетелями, которые выступали против них на суде, просто с честными людьми — по-звериному ныне озлоблены Афонины на всех честных людей.

Первый снег продержался недолго, два-три дня, и снова тайгу окутали густые серые туманы. Шли на север, там, в таежной глухомани, по слухам, обитали бандиты, там они продолжают чинить свои черные дела.

Если не попадалось зимовье, спали под открытым небом — под густыми елями, на настиле из мокрых хвойных лапок.

Только на восемнадцатый день были схвачены первые два бандита. Они указали местонахождение некоторых других членов разбойничьей шайки.

И снова — тайга, немеренные километры, пронизывающий до костей холод. Особенно тяжело было переносить длинные осенние ночи. Усталость буквально валила с ног, нестерпимо хотелось спать. Уж давно свыкся Власов, свыклись его товарищи с не очень сытными лесными буднями, к неустроенности привыкли, к опасности, наконец: из-за каждого дерева могли в тебя целиться бандиты. А вот холод донимал. Отчаявшись уснуть, дрожа, стуча зубами, подхватывались среди ночи и устраивали пробежки, начинали бороться, чтобы хоть маленько согреться. Или на свой страх и риск разводили ночью костер из кряжей, уложенных накрест. И чем дальше на север они шли, тем становилось холоднее, морозы теперь не отпускали, тайга покрывалась ровным слоем снега.

Но приходилось терпеть, приходилось привыкать и к холодам.

А что делать? Возвращаться, не поймав Афониных? Просить смены? Ну дадут ее, допустим. Так разве сменщик — железный человек? Он не будет страдать? «Ладно уж, Власов, — говорил он сам себе, — негоже с полдороги возвращаться».

Иногда жену вспоминал, Матрену Ивановну. Как она там с детьми управляется? Помогает ли ей Галя, семилетняя старшая дочь? Обещала помогать, когда он уходил из Гарей, приглядывать за двухлетней сестричкой и полугодовалым Генкой.

Матрена к его службе относится двояко. С одной стороны, она понимает, что Павел у нее — человек нужный, полезный обществу, член партии. А с другой стороны, какой это жене понравится такая, как у них, жизнь? Судите сами.

Двадцать седьмой — двадцать девятый год. Армия. Служил в кавалерии. За басмачами по среднеазиатским степям да пустыням гонялся. Ранен был. Зрение потерял. Потом оно, правда, восстановилось, но комиссовали.

Ладно, армия есть армия. Дело общее, как говорится. Главные путешествия начались позже. Его, уроженца деревни Власово Свердловской области, избирают председателем Усть-Салдинского сельсовета. Недалеко это, а все равно переезд, новые люди, новое устройство хозяйства.

Через восемь месяцев Власов — избач, а одновременно и секретарь партячейки села Красная Гора. Вскоре райком партии рекомендует его для избрания председателем колхоза «12 лет Октября» в селе Верхотурье.

Жили, считай, на колесах. Потому что уже в марте 1930 года председателя колхоза Павла Власова, отлично показавшего себя в борьбе с кулачеством, приглашают на работу в Верхнетуринский отдел ОГПУ. Через два месяца его переводят в Надеждинск (ныне Серов), где он ведет оперативную работу.