Н. Щербинин - Подвиг пермских чекистов

• Название: Подвиг пермских чекистов
• Автор: Н. Щербинин
• Издательство: Пермское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1982

Книга документально-художественных очерков о чекистах

---

— Ну что, каммунисты? — похохатывая, хлопая себя плеткой по сапогу, обратился главарь к побледневшим сельсоветчикам и чекистам. — Не ждали? А мы — вона они где!

— Заприте-ко их в чуланку, мужики! — приказал он. — Да стеречь строго! Васька, Иван — ясно? Завтра отоспитесь. А мы — ночевать давай. Эх-ха-а... Располагайсь, ребя!

— Этих-то куды девать будем? — раздался чей-то хриплый голос.

— Куды-ы! А не знаешь — куды? Ладно, с утра батька подъедет — разберется! Начальство! Ну, а наше дело нехитрое...

Утром большевиков вывели на небольшую площадь перед сельсоветом. Они стояли долго. Собралась вся деревня: люди были хмуры, молчаливы, изредка истерически вскрикивали бабы. Бандиты частью сидели на крыльце сельсовета, курили и разговаривали, частью кучками шатались по деревне, зубоскалили с девками. Но все потянулись к площади и стали образовывать какое-то подобие строя, когда увидали вдали, у ворот в деревню, несколько всадников. Два старика отворили ворота и замерли, руки по швам. Едущий впереди поднес ладонь к выгоревшей фуражке. Был он рябоват и раскос, плотен телом, темно-русые короткие волосы кое-где тронулись уже серебром. Кудрявый рыжий подобострастно подбежал к нему, тиснул руку, схватился за поводья лошади: видно, приехало его начальство.

— Здорово, мерзавцы! — обратился приехавший к сельсоветчикам и чекистам.

Они угрюмо молчали. Вдруг милиционер, пристально вглядывавшийся в него, сказал негромко:

— Здорово, Воронов.

Тот вздрогнул, вскинулся:

— Кто сказал? А ну, выходи!

Милиционер сделал шаг вперед.

— Так как ты меня назвал, камуния бесштанная, поротая задница?

— Задница у меня, верно, поротая, — спокойно ответил милиционер. — Твои робята меня, Воронов, и пороли. Ноне в феврале. Да нет, не здесь я тогда был, в работниках жил в другом уезде. Никитята помнишь? Вон ты кто, оказывается, Рябок! Знать бы мне раньше...

— Иди к стене! — крикнул всадник, расстегивая кобуру.

Смертельно побледнев, милиционер сделал шаг к стене избы. Внезапно кинулся к огородной изгороди, легко вскочил на верхнюю жердину, но спрыгнуть не успел и после сухо прозвучавшего выстрела упал ничком в огород.

— Руби их, мужики. — Всадник взмахнул рукой с револьвером.

Бандиты пошли к задержанным. Раздались крики, звуки ударов. Завизжали бабы в толпе, глухо роптали крестьяне...

Вместе с вестью о происшедшем до уездной, а потом и до губернской Чека донеслась и фамилия предводителя банды. Дальше же — установить его личность оказалось не особенно сложным делом. Вот где действует теперь старый каратель! Раньше думали, что он ушел вместе с Колчаком, прихватив часть своего отряда. Остальная часть разбежалась — кто в места, где не знали о их деятельности, как Фирулев, кто — попросту домой, в родную деревню, вроде Шумилова. Правда, этот уже третий день своего пребывания среди односельчан отметил тем, что до полусмерти избил нагайкой на улице одного мужика за то, что тот якобы пять лет не отдает взятую когда-то литовку, после чего был связан земляками и доставлен ими в волость, оттуда направлен дальше...

Но вернемся к Фирулеву. Арестованные вместе с ним участники контрреволюционного заговора показывали на допросах, что на их собраниях завхоз уисполкома не один раз говорил, что имеет связь с белогвардейским партизанским отрядом, и обещал мятежникам обеспечить помощь этого отряда в случае выступления.

Значит, Фирулев связан с Вороновым. Это ясно. Чекисты предполагали даже, что они вместе служили в карательном отряде. Но этого было мало. Если Фирулев — вороновский резидент в уездном городе, значит, у него была связь с основной базой банды. А может быть, он и сам знает, где она находится... Однако начинать работу с ним до времени, пока не будет полностью установлена и изучена его личность, не решались. Что толку — работать вслепую! Нет ни козырей, ни фактов для разговора, и Фирулев живо раскусит их, догадается, что к чему. Ну, а так просто, за здорово живешь, признать свою связь с Вороновым — на это он вряд ли пойдет, знает, чем это грозит.

...Сотрудник губчека увел бандита, и площадка перед следственным помещением опять опустела.

— Значит, старого знакомого увидели, — сказала Лепсис.

— А! Знакомый! — хмыкнул Шумилов. — Нужон он мне!

— Нам зато нужен.

— Ясно. Не нужон был, так не показали бы. Нашто он вам сдался? Фируль и Фируль, никогда я его толком и за человека-то не считал.

— Считали или не считали — ваше дело. Меня интересует, как он оказался в колчаковской тюрьме, откуда его освободили наши части.

— A-а, это... Так тут проще простого получилось. Поехал это он в мае в Пермь, с донесением от Воронова, да возьми и нацепи прапорщичьи погоны. Покуда добирался, сходило с рук — вот он и обнаглел до окончательности. Пакет вручил честь честью, — так нет чтобы сразу же и обратно сломя башку. А он нашел тут каких-то знакомых да и закуролесил. Куражился, видно: я, мол, теперь господин, золотые погоны! Ну и наскреб, собака, угодил в комендатуру. А оттуда в трибунал. Во-первых, воинский непорядок, во-вторых, колчаковцам-то это тоже нож вострый — когда мужик, скотина беспортошная, под офицера рядится. Сам знаю, на шкуре испытал... Ну, его и посадили, и в отряд нам сообщили. Ну, мы посмеялись, да и... Не больно жалели.

Александра позвала конвоира. Зашел венгр-красноармеец, хмуро кивнул Шумилову: пошли! Шумилов встал и пошел к двери. Остановился:

— Прощай, девка. Извиняй, ежли что не так. Я поначалу-то думал о тебе: фу-ты ну-ты, ножки гнуты! А ты — крепкая, ничего...

— Ладно вам, Шумилов! На днях приду заканчивать дело, еще поговорим.

— Да нет, это вряд ли...

— Почему? — насторожилась Лепсис.

— Потому... Пошли, нерусский!

Вечером в губчека позвонили из тюрьмы и сообщили, что подследственный Иван Шумилов во время прогулки пытался совершить побег, но был застрелен.

Александру эта весть застала в кабинете начальника особого отдела Колобова, где обсуждался план операции по разгрому банды Воронова. Только что здесь закончился разговор с Фирулевым, был этот разговор серьезным и обнадеживающим: Фирулев дал согласие на участие в операции.

— Жалко тебе Шумилова, Шура? — спросил Колобов, положив трубку.

— Нет. Не жалко. Было бы кого жалеть! — отрубила она.

— Что ж, — сказал начальник особого отдела, — он контра отпетая, конечно...

Вечером выехали в уезд. На двух пролетках. Впереди ехала Шура с бойцом чекистского отряда, сумрачным пожилым матросом, следом трясся Фирулев в обществе трех оперативников. Результатом долгого разговора с ним в губчека было то, что он согласился указать основные явки белобандитского подполья в уезде и вывести чекистов на основную лесную базу вороновского отряда.

Она смотрела на темные деревья по сторонам вязкой осенней дороги и думала о муже. Как-то ему придется одному? Ей-то еще ничего, она, как-никак, в родных краях, и мать вот приехала, живет вместе с ней, а Роберт...

Она ехала и не знала, что скоро, когда с Вороновым и его присными будет покончено, тоска по мужу сорвет ее с места и бросит в холодную Сибирь, где он будет работать председателем Енисейской ЧК, а она — красноармейцем женотряда, оперуполномоченным, заместителем начальника отдела ЧК, военследователем, председателем воентрибунала...

В 1922 году Роберта переведут на работу в Среднюю Азию, а она вернется обратно в Пермь с годовалым сыном и снова будет продолжать службу в аппарате ЧК. До тех пор, пока не дадут знать о себе предыдущие годы — годы страшного, изматывающего труда и напряжения...

И Шура вновь вспоминает дни жаркого лета 1918 года, когда она рвалась из Чердыни в Пермь, чтобы поступить на медицинский факультет университета, вспоминает давнюю, несбывшуюся свою мечту — стать врачом.

РАПОРТ

Ввиду беспрерывной работы в органах ЧК в течение четырех лет и острой неврастении чувствую сильную усталость и утомленность, а потому прошу дать мне 2-недельный отпуск. Отпуск в первых числах июля необходим мне для подготовки и сдачи испытания для поступления в университет, к тому же чувствую сильную слабость и утомление нервной системы, и отпуск необходим для восстановления сил.

ПРИКАЗ

Считать Лепсис А. И. оставившей службу в силу ее поступления в университет.

Председатель ГО ГПУ Борчанинов.

Пройдет несколько лет, и Александра Ивановна Лепсис станет человеком самой мирной профессии — врачом. Этому благородному труду она отдала всю свою последующую жизнь. В годы Отечественной войны работала в Свердловске хирургом и начальником военного госпиталя. После войны жила и работала в Москве.

И. ХРИСТОЛЮБОВА «Окажите всяческую помощь»