Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 4

• Название: В Иродовой Бездне. Книга 4
• Автор: Юрий Грачёв
• Жанр: Политика
• Год: 1994

Произведение Юрия Грачева повествует о жизни евангельских общин на Волге в 20-е годы, когда еще громко звучала проповедь вечного Евангелия, о последующем периоде гонений на Божью Церковь и жестоких, противозаконных репрессий против верующих, о переживаниях и надеждах простых людей — таких, как герой повести Лёва Смирнский, которых атеистическая власть пыталась стереть с лица земли.

Это произведение имеет второе неофициальное название — «Христианский архипелаг ГУЛаг». Автор на протяжении своей жизни несколько раз был осужден по советским законам за проповедь Евангелия. Роман написан на основе реальных фактов собственной биографии.

---

— За это спасибо большое, — сказал Лева и они расстались.

Глава 15. Не молись!

«Кто постыдится Меня и моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда придет во славе Отца Своего со святыми ангелами».

Марка, 8, 38.

Это было в конце марта 1945 года, когда Лева приступил к работе фельдшера в селе Тяглое Озеро. Жители двух колхозов до этого обращались за медицинской помощью в село Пестравку, на что тратились непроизводительно время и силы. Теперь же они были рады лечиться в своем селе. Кроме амбулаторного приема, продажи медикаментов, Лева вел санитарные наблюдения и медосмотр учеников двух школ, которые были в этих двух селах.

Так как предстояла прививочная кампания, он прочел лекцию в избе-читальне об инфекционных заболеваниях. Крестьяне на лекцию собрались, с интересом слушали и задавали вопросы. Лева особенно оттенил важность профилактических прививок против брюшного тифа и сыпного тифа.

Питаться он решил у хозяйки, которой обещал платить за это по договоренности. В это время с продуктами на селе было очень трудно. И каждый кусочек хлеба был дорог каждому. Учитывая бедность Левы, председатель колхоза отпустил ему по государственной цене на 8 рублей 10 кило капусты, 10 кило картофеля, 6 кило муки. Можно было жить уже не голодая. А когда хозяйка из этой муки испекла пироги с сушеной свеклой, то это было уже не только вкусно, но и сладко. Сахара тогда не было.

Наступил день прививок. Весна давала о себе знать, снег таял. С раннего утра Лева вместе с выделенными ему помощниками — секретарем комсомольской организации и заведующей избой-читальней — двинулся с одного края села, заходя в избы и делая прививки. К удивлению его помощников, люди почти без всяких уговоров соглашались делать прививку, подставляя спину.

Зашли в одну большую избу, где у окна сидел старик с большой черной бородой и чинил сапог. Много детей играло тут же, на полу. Старик встал, повернулся к вошедшим и, протягивая руку Леве, сказал:

— Приветствую, брат!

Лева спокойно ответил «приветствую», пожал руку и приступил к прививкам. Когда они вышли из избы, секретарь комсомола, с удивлением смотря на Леву, сказала:

— Ну, и чудеса в решете! Я чуть не расхохоталась! Подает вам этот мужик руку и говорит: «брат». Какой вы ему, а он вам брат? Вы человек городской, наверное, тоже в душе посмеялись. Простота мужицкая!..

Лева промолчал, потом сказал:

— Видать, люди у вас добрые тут, по-братски относятся. Они шли из дома в дом, стараясь охватить до обеда ту часть села, которая называлась «молоканским концом».

— Вот сейчас мы зайдем в избу, — сказала зав. избой-читальней, — здесь живет несчастная женщина, мужа убили на фронте, и осталось у ней пять малых детей… Да, впрочем, не она только, но много у нас вдов появилось во время войны.

Они вошли в избу. Чисто, опрятно. Около женщины, что сидела за столом, было двое маленьких, остальные, видимо, ушли в школу.

Лева узнал в сидящей женщине верующую сестру. Она не подала вида, что узнала Леву, но когда они расположились на столе и стали готовиться к прививкам, она взяла с полки большую Библию, открыла ее и, больше смотря на Леву, чем на его помощниц, начала читать вслух:

— «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; и если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж».

Прочтя это место, женщина сказала:

— Я думаю, что прививки ни к чему. Если Господь не сохранит здоровье, то ничего не поможет и тифом заболеешь, а если сохранит, и без прививок сохранит.

— Да, — сказал Лева, — но вы ведь читали, что Сам Христос не отвергал врачей, но сказал: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». И вот. Он умудряет врачей, как людей, охраняющих здоровье, проводить определенные мероприятия, прививки для того, чтобы здоровье людей сохранялось. Ведь все хорошее от Бога, не так ли?

— Оно так, — сказала женщина и стала раздеваться, чтобы сделать прививку.

— Это вы здорово! — сказала секретарь, когда они вышли. — По-ихнему вроде поговорили, и все вышло. А я думала, что нам придется протокол составлять или в сельсовет тащить, что срывает оздоровительные мероприятия.

Время уже было за полдень. Все они крепко проголодались.

— Вот что, — сказал Лева, — пора обедать. Я сказал хозяйке, чтобы был готов обед. Если вы пойдете сейчас к себе домой обедать, да готовить там будете, времени много потеряете. Давайте пойдемте ко мне сейчас, в амбулаторию, поедим, а потом переключимся на православную часть села. А завтра проведем прививки в Садовке.

В душе Лева немного волновался. Угостит он их, конечно, с радушием, и хозяйка достаточно наварила щей, но — как с молитвой? С одной стороны, опять какой-то «задний» ум подсказывал ему: «Ты усади их в амбулатории, пусть они поедят там, а сам в своей комнате поешь». Или еще другая мысль: «Ну а что, если в душе помолиться, греха не будет, ведь приходится же в столовых при себя молиться».

Он попросил хозяйку накрыть стол в амбулатории и приготовить обед на троих. Пока подавали пищу, он знакомился со своими помощницами. У одной был нервный ребенок и муж офицер, на фронте. У другой тоже муж на фронте — они недавно поженились.

Из их рассказов Лева понял, что они были очень хорошими активистами на селе и работники партии были ими довольны.

Когда налили щи, которые аппетитно дымились и пахли очень приятно, Лева нарезал домашний хлеб и вдруг, вместо того чтобы приглашать есть, сказал:

— Я вас уважаю, надеюсь, и вы меня. Поэтому разрешите мне вам сообщить, что я человек верующий и перед пищей помолюсь.

— Господи, благодарю Тебя… — начал он, обращаясь к Всевышнему. Но молитву его прервали страшные крики. Обе его помощницы вскочили и испуганно закричали:

— Не молись! Не молись! Не молись!..

Но Лева продолжал спокойно молиться. Когда он кончил и сказал «аминь», он, улыбаясь, посмотрел на них и сказал:

— Не тревожьтесь, ничего особенного… Ведь это очень хорошо, что человек знает своего Небесного Отца, он не сирота, не бессмысленная пылинка на этой земле, и хорошо, когда благодарят Бога, дающего жизнь и создающего условия пищи для всего живущего.

Они молчали, он ел и продолжал угощать их. Наконец и они стали есть с аппетитом и в самом благодушном настроении закончили обед.

— А вы никому не скажете? — спросила секретарь комсомола. — Только, смотрите, никому! Получила я письмо от своего мужа, он офицер, и хороший, а пишет мне: «Молись обо мне, молись!»

— Ну, и как вы? — спросил Лева.

— По правде сказать, — ответила она, опустив голову, — молюсь о нем, как умею: дай Бог ему живым вернуться!

— И я, бывают минуты, — сказала заведующая избой-читальней, — тоже молюсь. Ведь жизнь как жизнь, но не то это: ведь мы понимаем это, сознаем — душа хочет лучшего…

Впоследствии Леве не раз приходилось дружески общаться то с одной, то с другой из этих женщин. Они относились к нему с большим уважением и делились горестями, самыми тайными обидами. И, наблюдая их, Лева убеждался, что в их душах, там, глубоко под пеплом внешней жизни, тлеют искры Божий…

В этот день они сделали все, что намеревались, и когда в райздраве узнали о цифре проведенных прививок, там были, с одной стороны, удивлены, а с другой — очень благодарны Леве.

Глава 16. Дорогое общение

«И опять оживлял меня и из бездны земли опять выводил меня».

Псал. 70, 20.

Живя и работая в Тяглом Озере, Лева переживал необыкновенно счастливые минуты, когда бывал на собраниях верующих.

Многие молокане, а также просто интересующиеся, тоже приходили и слушали Слово Божие. Господъ касался сердец, и самое радостное было в том, что и здесь находились гибнущие души, которые сознавали свое бедствие, обращались к Богу, каялись и получали новую жизнь.

Руководивший местной общиной старичок пастух брат Федюнин от души радовался, что Господь пробуждает общину, что многие духовно просыпаются и открыто исповедуют свои грехи. Исповедовал свои слабости и недостатки и сам брат Федюнин.

— В эти весьма трудные годы, — говорил он, — голод стучался в двери, и были случаи, когда от великой нужды люди поступали нечестно. Чтобы прокормить детей, брали колоски с колхозного поля и вообще делали то, что осуждала совесть. Теперь, проснувшись, мы оплакиваем свои слабости.

Лева вновь и вновь проверял себя. В своих записках, дневниках, которые он вел, а также на страницах книги Л. Н. Толстого «Круг чтения», он вновь отмечал свое бессилие перед Господом и молил о мудрости дорожить временем.

Немало времени уходило также и на то, чтобы писать письма и отвечать на них. Он аккуратно писал своей жене Марусе, которая была в авиации, ведущей наступление, начиная от Сталинграда. Писал он и своей маме, и многим близким в Куйбышеве, в Уфе, в Белорецке и в дорогом Чапаевске. Для более аккуратного корреспондирования он даже составил особый график и старался следовать ему. Шли недели. Он вникал в Слово и в то же время читал книги, особенно художественные произведения Льва Толстого, перечитал его «Воскресение». Несмотря на занятость, он все время чувствовал какую-то тревогу, тоску. Это была тоска по тем близким, отдавшимся Господу, которые были в Куйбышеве и в Чапаевске.