Валентин Тараторин - Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн

• Название: Конница на войне: История кавалерии с древнейших времен до эпохи Наполеоновских войн
• Автор: Валентин Тараторин
• Издательство: Харвест
• Жанр: Военная история
• Год: 1999
• ISBN: 985-433-496-1

Три тысячи лет конница была главной ударной силой на полях сражений. Однако после 1917 года ни одной книги по истории конницы на русском языке не издавалось. Предлагаемая работа призвана восполнить этот пробел.

Проанализировав множество источников, а также исследования военных историков XIX века, автор сделал важный вывод: тактика боевого применения конницы всегда и везде определялась её организацией, вооружением и характером подготовки.

В книге имеются 100 рисунков, воссоздающих особенности вооружения, снаряжения и униформы кавалеристов прошлых эпох. Она представляет значительный интерес для читателей, интересующихся вопросами военной истерии.

---

Отсюда, следует, что причина победы парфян заключалась не в дальнобойности их луков. Дело в том, что всадник-лучник, имея для движения достаточно пространства, постоянно кружась возле врага, на полном галопе пускал стрелу за стрелой. Пешие же стрелки, чтобы произвести прицельный выстрел или бросок, должны были оставаться на месте, и в эту минуту опасность быть поражёнными для них была наибольшей. К тому же велиты не могли далеко отойти от тяжёлой пехоты, чтобы не быть истребленными в рукопашной схватке.

Рис. 30. Парфяне (реконструкция древнего изображения). Рис. 31. Парфянский катафрактарий. I в. до н. э. 

Все идеальные условия для действий гипотоксотов были налицо в битве при Каррах, где римская армия находилась практически на открытой равнине.

Оказавшись в аналогичной ситуации (36 г. до н. э.), Антоний, также не имея конных стрелков, повёл свою армию гористой местностью, неудобной для активных действий парфянских лучников, и его велиты при содействии галльской конницы смогли относительно успешно противодействовать врагу (102 т. 3, с. 251; 266 т. 5, с. 331-333). Тот же способ обороны от персидской конницы избрали и греки в своём «походе 10 тысяч».

Для проведения массированны» таранных ударов по неприкрытым доспехами римским всадникам парфянский полководец Сурена использовал катафрактариев, красочно описанных Плутархом:

«…сами в шлемах и латах из маркианской, ослепительно сверкающей стали, кони же их в латах медных и железных» (101, т. 2, с. 220).

Естественно, римляне постоянно терпели поражения в этих схватках:

«Но неравны были его силы с неприятельскими ни в нападении, ни в обороне: галлы били лёгкими, коротенькими дротиками в панцири из сыромятной кожи или железные, а сами получали удары копьём в слабозащищённые, обнажённые тела».

«Галлы хватались за вражеские копья и, сходясь вплотную с врагами, стеснёнными в движениях тяжестью доспехов, сбрасывали их с коней. Многие же из них, спешиваясь и подлезая под брюхо неприятельским коням, поражали их в живот. Лошади вздымались на дыбы от боли и умирали, давя и седоков своих и противников, перемешавшихся друг с другом. Но галлов жестоко мучили непривычные для них жажда и зной. Да и лошадей своих они чуть ли не всех потеряли, когда устремлялись на парфянские копья. Итак, им поневоле пришлось отступить к тяжёлой пехоте…» (101 т. 2, с. 222)

Легковооружённые парфянские стрелки при попытке римских и галльских всадников атаковать их врукопашную тут же отступали и уходили под прикрытие своих тяжеловооружённых, выстраиваясь за их спинами и образовывая, таким образом, колонны для контратак.

С нашей точки зрения, значение поражения римской армии при Каррах несколько преувеличено в позднейших трудах историков, которые возводили его чуть ли ни в ранг национальной катастрофы. Нельзя же, в самом деле, сравнивать разгром при Каннах, когда стоял вопрос о самом существовании Рима, с неудачей при Каррах, максимальным последствием которой явилась бы лишь потеря Сирии и части Передней Азии. Моммзен пишет, что в это время в Риме было больше разговоров о стычке на Аппиевой дороге, в которой погиб знаменитый разбойник Клодий, чем о поражении Красса. И не стоит, наверное, объяснять сей простой факт шоковым состоянием римского общества, которое мало интересовало, что происходило на окраинах Республики (265 т. 3, с. 234).

По мере продвижения границ римских владений к востоку, всё острее ощущалась нехватка в армии конницы, способной на равных вести бои со степными народами. На первых порах её компенсировали, набирая воинов из фракийских, греческих, македонских и малоазиатских народов. До какого-то момента это удовлетворяло нужды армии, и на протяжении более, чем 150 лет Рим не нуждался в военных реформах. Юлий Цезарь вёл все свои войны, используя кавалерию, реорганизованную Гаем Марием, с привлечением союзников-италиков и инородцев-аукзилиев.

Римляне активно применяли спешивание всадников, которые в этом случае назывались десульторами — соскакивающими; как греки или германцы, придавали конникам легковооружённых воинов, обученных вести бой врассыпную, в паре со всадником. Они назывались антесигнанами (149 т. 2, с. 85, 89).

Элиан даёт описание, которое относится к структуре римской конницы, хотя оно скорее было бы применимо к её греческим аукзилиям. По его сообщению, каждая конная турма состояла из 64 всадников; две турмы составляли эпилархию; две эпилархии — тарентину; две тарентины — магистерию; две магистерии — эфипархию; две эфипархии образовывали телос, а два телоса составляли высшую единицу — эпитагаму (259 ч. 1, с. 156).

В начальный период Империи конница обучалась и вооружалась по ранее описанной схеме. Последние крупномасштабные завоевания в Дакии (101—107 гг.) осуществил Траян при поддержке многочисленных отрядов аукзилиев: нумидийцев, иберийцев, кельтов, баттавов, греков, македонцев. Его конные стрелки состояли, в основном, из представителей Фракийских племён (266 т. 5, с. 193—196).

После окончания этих войн, в период правления императора Адриана (117—138 гг.) была, наконец, проведена реорганизация римской кавалерии (295, с. 16,17; 254, с. 271). Будучи одарённым полководцем, Адриан сам участвовал в Дакийских войнах и видел, чего стоит в бою хорошо подготовленная конница даков и их союзников сарматов. Позже он был отправлен в качестве легата в Нижнюю Паннонию, где сумел положить конец частым набегам сарматов (14, с. 7).

В науку военного искусства сарматы, собственно, не внесли ничего нового, используя на войне скифско-парфянские методы. Поэтому объяснять их победу над скифами введением и распространением новых элементов вооружения и тактики не стоит (296, с. 9, 74; 297, с. 213; 163, с. 120). Дело было в социальных потрясениях, постигших скифские народы в тот период.

О сарматах есть сведения у Тацита, правда, автор несколько негативно отзывается об их тяжёлой коннице:

«Сарматское племя роксоланов, предыдущей зимой уничтожившее две когорты и окрылённое успехом, вторглось в Мезию. Их конный отряд состоял из 9 000 человек, опьянённых недавней победой, помышлявших больше о грабеже, чем о сражении. Они двигались поэтому без определённого плана, не принимая никаких мер предосторожности, пока неожиданно не встретились со вспомогательными силами III-го легиона. Римляне наступали в полном боевом порядке. У сарматов же к этому времени одни разбрелись по округе в поисках добычи, другие тащили тюки с награбленным добром; лошади их ступали неуверенно, и они, будто связанные по рукам и ногам, падали под мечами солдат. Как это ни странно, сила и доблесть сарматов, заключены не в них самих: нет никого хуже и слабее их в пешем бою, но вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд. В тот день, однако, шёл дождь, лёд таял, и они не могли пользоваться ни пиками, ни своими длиннейшими мечами, которые сарматы держат обеими руками: лошади их скользили по грязи, а тяжёлые панцири не давали им сражаться. Эти панцири, которые у них носят все вожди и знать, делают из пригнанных друг к другу железных пластин или из самой твёрдой кожи, они действительно непроницаемы для стрел и камней, но, если врагам удаётся повалить человека в таком панцире на землю, то подняться он сам уже не может. Вдобавок ко всему, их лошади вязли в глубоком и рыхлом снегу, и это отнимало у них последние силы. Римские солдаты, свободно двигавшиеся в своих лёгких кожаных панцирях, засыпали их дротиками и копьями, а если ход битвы того требовал, переходили в рукопашную и пронзали своими короткими мечами ничем не защищенных сарматов, у которых даже не принято пользоваться щитами. Немногие, которым удалось спастись, бежали в болото, где погибли от холода и ран» (133 т. 2, с. 42).

В другом месте Тацит рассказывает о битве сарматов с парфянами, однако, пытаясь объяснить победу первых, он делает их исключительно тяжеловооружёнными, а парфян — легковооружёнными, что, как мы знаем, не соответствовало действительности:

«Но сарматов воодушевила не только речь полководца: они сами убеждают друг друга не допустить, чтобы их осыпали стрелами: это необходимо предупредить стремительным натиском и рукопашной схваткой. Отсюда — несхожая картина в войсках обоих противников: парфянин, приученный с одинаковой ловкостью наскакивать и обращаться вспять, рассыпает свои конные части, дабы можно было беспрепятственно поражать врага стрелами, а сарматы, не используя луков, которыми владеют слабее парфян, устремляются на них с длинными копьями и мечами, и враги то сшибаются и откатываются назад, как это обычно в конном бою, то, как в рукопашной схватке, теснят друг друга напором тел и оружия» (132 т. 1, с. 170—171).

Рис. 32. Сарматский легковооруженный всадник. I век н. э. 

О том, как сарматы были вооружены, пишет Павсаний, хотя его взгляд на них тоже достаточно субъективен: