Марианна Гончарова - Кошка Скрябин и другие

• Название: Кошка Скрябин и другие
• Автор: Марианна Гончарова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-09170-2

Они живут рядом с нами, ловят наш взгляд, подсовывают мягкие уши под нашу руку. Ну да – пара изгрызенных туфель. Но что такое пара каких-то бездушных туфель по сравнению с теплой головой на твоих коленях, с их мягкими лапами и теплым пузом! Что пара разбитых чашек или опрокинутых горшков с цветами по сравнению с торопливым топотом и радостными взлаями и взмявами, когда вы еще идете по лестнице, когда всего лишь гремите ключами, когда только входите в прихожую! Впрочем, эта книга не только о них, наших усатых, хвостатых и пернатых. Она, как всегда бывает у Марианны Гончаровой, еще и о большом мире, который становится симпатичней, добрей и уютней благодаря братьям нашим меньшим. Что же касается главной героини книги – кошки по имени Скрябин, – то это любимый персонаж Гончаровой. Автора, который умеет придавать животным лучшие человеческие черты: верность, отвагу, честность, обаяние, чувство юмора, любовь к жизни.

---

Марианна Гончарова Кошка Скрябин и другие

© Гончарова М., 2014

© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2014

Издательство АЗБУКА®

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru), 2014

Предисловие

Знаете, что я вам скажу? Вы, конечно, не поверите, но одна моя знакомая собака усыновила диких утят, маму которых съела лиса. Эти утята таскались за собакой повсюду – импринтинг, если по-научному. То есть кого утята увидели первым, тот и мама. Тебя увидели первым, ты – мама. Меня – я. Собаку вот ту большую, нелепую, с рваным ухом – она. Верней, он. Совершенно ничейный безымянный пес.

Ну и вот: вроде живы-здоровы, да и ладно. Так нет же! Этот вот повидавший в жизни всего пес сомнительной, неопределенной породы понял, что в двадцать первом веке нельзя детям хотя бы без начального образования и… знаете что? Он полез в воду. Благо река оказалась под боком. Он – в воду, утята, естественно, за ним – и давай учиться плавать. Собака стояла по грудь в воде и ласково наблюдала за своими детьми. Когда собаки довольны – у них такие хорошие, умилительные морды! Хоть бери за уши да целуй! И вот он, этот большой пес преклонного возраста, стоял и мечтал: скоро-скоро, как только научимся плавать, будем учиться летать, думал пес, ну, то есть по-научному ставить на крыло. Ничего-ничего, в крайнем случае затянем потуже пояса, да и возьмем репетитора! Будем, будем учиться!..

И таких примеров в природе – не счесть. Живые существа, перестав доверять людям, стали поддерживать друг друга, подбирать птенцов, щенят, медвежат и тигрят. И всех-всех-всех этих малышей ставить на крыло. Ну то есть готовить к суровой жизни рядом с нами, людьми.

Да что говорить – они подбирают, греют и кормят даже брошенных человеческих детенышей. Так что тут надо еще посмотреть, кто из нас, друзья мои, венец природы.

Я, дорогой читатель, многому научилась у тех, кто жил и живет со мной рядом. Именно поэтому я и написала книжку, чтобы поделиться с вами рассказами о них, моих учителях.

Ваша М. Г.

P. S.

Я хочу в Нью-Йорк. Обязательно чтобы в начале октября. И конкретно – в собор Иоанна Богослова. В этот день там благословляют тех, кто сам о такой милости попросить не может. Туда приводят верблюдов, лам, лошадей, пони, собак, приносят котов, курочек, кроликов, ящериц и всяких-всяких домашних любимцев. Говорят, что очередь в собор, чтобы подставить под благословение голову, мордочку, нос или клюв, тянется в несколько кварталов. И стоят в этой очереди люди, принадлежащие к разным конфессиям. Люди, которых в этот день и во все другие дни объединяет одно: любовь к ним – братьям и сестрам нашим меньшим. И благодарность…

Домашний зверинец

Иннокентий

У нашего Иннокентия сейчас сложный переломный период.

Иногда он мил, приветлив, заливается дроздом, воробьем и сигнализацией автомобиля «Ийау-виииу! Ийау-виииу!» и кокетничает со своим отражением в зеркале. Иногда у него вдруг возникают приступы наведения чистоты, он ловко изворачивается и клювом вычищает каждое свое перышко, в процессе чистки выдирая из себя половину своего нежно-синего покрова. И иногда он зол, подозрителен, встрепан и даже коварен. Не успеешь оглянуться, как получаешь клювом из мести за его бесцельно прожитую жизнь. Но это признак – мы уже знаем: спустя какое-то время он начнет приставать к обглоданной ивовой ветке – это его виртуальная дама. Иннокентий ужасно напорист, нахален, пылок и устраивает ревнивые разборки с мордобоем и перемирием, обдирает иву как липку, а потом сидит нахохленный, потерявший виды на будущее и тихонько бормочет с хорошо поставленным армянским акцентом: «Я тибе адын вэщь скажу, толко ты нэ абижайся… Я тибе адын вэщь скажу, толко ты нэ абижайся… Я тибе адын вэщь скажу, толко ты нэ абижайся… – и потом сам себя обрывает: – Ну скажи уже! Скажи!»

С этого у него начинается процесс мышления. Он погружен в себя, почесывает озабоченно шею, меланхолично перебирает нажитое или сворованное имущество – щепочки, крышечки, колокольцы, бантики, – громко тарахтя, и тоненько, жалостливо, фальшиво напевает: «Давайте негромко… Давааайте вполголоса… Давааайте негромко… Давааайте вполголоса… Давааайте негромко… Давайте вполголоса…» На десятой-двадцатой минуте – как когда – рявкает сам на себя разными голосами: «Заткнись, Иннокентий!» – голосом нашего папы. «Шат ап, курица синяя!» – голосом моей дочки-подростка. И ласково моим: «Ну что с нашим мальчиком… Ну что случилось с нашей птичкой… Ах, какой красивый у нас Кеша… Кеша – ореооол. Кеша – красивый ореоол».

Цитата из меня подымает его самооценку – Кеша успокаивается и принимается за еду, деловито щелкает, сплевывая шелуху, а на десерт я протягиваю ему кусочек яблока. Он берет в лапочку, откусывает от него и устало со всхлипом вздыхает, как наплакавшийся ребенок.

Кролик Петрович

На меня обиделся Петрович. И главное, все же было хорошо. Но вдруг смотрю, он морду воротит. Странно как-то. И это уже все заметили. И спрашивают, что случилось. Какая, мол, кошка между вами перебежала? Ну, потом-то все поняли, какая кошка – наш Скрябин, конечно. Бывший кот. А Петрович как раз наш кролик. Точнее, кролик моей дочери Линочки. И вот когда я к нему пристала: «Петрович, миленький, что случилось?!» – он, как смог, объяснил, что Скрябин в семье без году неделя, а в нашем доме вообще, можно сказать, нечастый гость, живет у мамы, а уже герой Живого Журнала, ему письма все пишут, а ему, Петровичу – притом что он тоже усатый, – нет!

Да, виновата. Обошла вниманием. Простите, Петрович! Теперь только о вас. Сегодня, во всяком случае…

Итак, Петрович. Он у нас солидный, наш Петрович, неглупый и довольно пожилой парень. Уравновешенный и спокойный. Правда, временами – весной, в полнолуние, в новолуние, в воскресенье, по утрам, после еды, до еды, по вечерам и просто когда придется, ему ведомы чувства. Всякие. От мук страсти до чувства справедливости. К тому же Петрович – бесстрашный и дерзкий. Ограбить нас практически невозможно. Даже когда у нас жил наш любимец Чак, он тоже охраной дома не очень озабочивался. Потому что знал: в прихожей под лестницей у нас живет сторожевой, нет – бойцовый кролик. Пусть декоративный, пусть маленький, пусть нежного персикового цвета, но бойцовый.

Если входишь тихо-тихо в дом, особенно в темноте, то можно пережить незабываемые, а порой и очень неприятные ощущения. Потому что вот ты, допустим, вор, крадешься бесшумно, счас как обворууууешь нас! как ограааабишь! И вдруг… из-под лестницы… сначала таинственный шорох, легонький топот, шепот: «О, пришеоооол!» – взрык! хрюк! и вдруг – грохот, наводящий ужас на все живое! Как будто взорвали тысячу пятьсот петард и одну гранату одновременно в маленьком, низком, закрытом помещении. (Под лестницей у нас акустика – будь здоров, а клетка у Петровича большая и дребезжащая.) Любой форточник, любой законченный ворюга от неожиданности или шлепнется в обморок и тем самым доставит нам немало хлопот по возвращению его к жизни, или – что гораздо веселей и беззаботней – немедленно унесет ноги и заодно выдаст по первое число нашему доброму, милому соседу, известному в городе профессиональному наводчику Диме Дульченку, за то, что он навести-то навел, но не предупредил, что «там у их тигыр ув колидори сидыть».

Дааа… И пойдет молва, что кто к нам с мечом, тот из нашего дома не возвращается, а если и возвращается, то на носилках или в наручниках, но уже с чистой совестью. Правда, в отсыревших от неожиданности штанах.

Наш Петрович – кролик-чистеха. Больше того, он в своем роде физиологический идеал. Он не умеет терпеть и отвлекаться на якобы важные дела, как люди, долго готовиться и шуровать в горшке, как кошка Скрябин, он умеет только покушать – и тут же сразу и все. Но когда все, он немедленно требует, чтобы убрали. А это подвиг. Как я уже намекала, клетка у него большая. И ее надо регулярно убирать. Вы спросите, кому надо? Ответ, я думаю, ясен. Потому что больше это не надо никому. А вот когда я уезжаю, то оставляю инструкцию по уборке кроличьей клетки. Вот она:

1. Отстегнуть клетку от поддона. (Два человека.)

2. Попробовать поймать удравшего кролика и засадить его под верхнюю часть клетки, пока чистится поддон. (Это не удавалось ни разу, поэтому я не знаю, сколько человек для этой операции надо. Думаю, много.)

3. Почистить поддон, помыть его мыльной водой, хорошо прополоскать, высушить, насыпать новых опилок, вымыть кроличью посуду – два-три человека. Если в доме есть гости, случайно зашедший контролер или агитатор – словом, лишние люди, – привлечь всех.