Майк Тайсон - Беспощадная истина

• Название: Беспощадная истина
• Автор: Майк Тайсон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-76481-5

Невероятно искренняя, брутальная и драматичная автобиография Майка Тайсона. Он стал легендой мирового бокса, но его жизнь вне ринга была не менее яростной и бесшабашной, чем его бои.

В Майке Тайсоне уживаются несколько личностей – безжалостный боец и ироничный философ, осужденный преступник и бродвейский шоумен, ранимый подросток и неуемный бабник… Парнишка из гетто, ставший самым молодым абсолютным чемпионом мира в тяжелой весовой категории, принявший это как должное – и так и не научившийся с этим жить. Миллионер, в одночасье оказавшийся нищим, осужденный за преступление, которое не совершал, и выходивший безнаказанным из таких передряг, которые грозили ему пожизненным заключением. Алкоголик и наркоман, сумевший обуздать своих демонов.

Он был абсолютно беспощаден к своим противникам на ринге. Он и теперь абсолютно беспощаден к себе и к читателю. Но только такая безжалостная искренность и позволила ему примириться с самим собой, восстановить достоинство и самоуважение, обрести любовь и семью.

---

Я ничего не мог поделать со своим напряжением. До начала финала Кас отозвал меня в сторону.

– Майк, это реальный мир. Видишь всех их? – и он показал на судейскую коллегию, журналистов, чиновников в зале. – Когда ты проигрываешь, ты перестаешь им нравиться. Если ты не производишь на них впечатления, ты перестаешь им нравиться. Раньше я всем нравился. Поверьте мне, даже когда мне было пятьдесят, у меня не было отбоя от молодых, красивых женщин, которые преследовали меня повсюду. Теперь же, когда я немолод, ко мне больше никто не подходит.

За десять минут до боя я вышел проветриться. Тедди пошел со мной.

– Успокойся, Майк, просто расслабься, – сказал он.

Все, я проиграл. Я начал в истерике рыдать. Тедди обнял меня.

– Это просто очередной поединок. Ты встречался с более опытными боксерами, чем этот парень, – пытался он утешить меня.

– Я – Майк Тайсон,… – всхлипывал я. – … Я всем нравлюсь.

Я не мог выдавить из себя связной фразы. Я пытался сказать, что если я проиграю, то больше никому не буду нравиться. Тедди, как мог, утешал меня и говорил, что чувства не должны взять верх надо мной.

Когда я вышел на ринг, мой соперник уже ждал меня. Это был белый парень по имени Келтон Браун под два метра ростом. Я собрался, призвал на помощь свое мужество. Мы прошли на середину ринга, чтобы получить инструктаж, и я настолько злобно уставился на него, что рефери пришлось оттолкнуть меня и сделать мне предупреждение еще до начала боя. Раздался гонг, и я набросился на него. В течение минуты я так мастерски отделывал его, что в его углу выбросили полотенце. Я стал двукратным чемпионом юношеских Олимпийских игр.

После того как мою руку подняли в знак победы, телевизионный комментатор взял у меня на ринге интервью.

– Майк, ты должен быть очень доволен тем, что твоя карьера так успешно развивается.

– Отвечу: да, я доволен. Я дрался здесь с парнями, которые были по возрасту, как я, но я оказался на высоте, я был лучше их. Потому что я более дисциплинирован. Я знаю, как справляться со своими проблемами в первую очередь психологически, а затем уже физически. Так что, мое преимущество перед ними психологического характера.

– Как ты чувствовал себя в конце боя после победы над Брауном?

– Я делал свое дело. Не могу сказать ничего плохого о своем сопернике. Он хорошо поработал. Бой оказался слишком сложным для него. Его усилия достойны похвалы, – сказал я.

Возвращаясь на восток, я заехал к себе домой в Браунсвилл. Все в районе уже видели по телевидению, как я нокаутировал Келтона Брауна. Многие из тех парней, которые раньше унижали меня, подходили ко мне на улице.

– Эй, Майк, что-нибудь нужно? Если что-нибудь потребуется, скажи, я сделаю, – говорили они.

Раньше они надирали мне задницу, а теперь лизали ее.

Но настоящим зрителем для меня была моя мама. Я хотел поделиться с ней своей радостью.

– Мама, я – величайший боксер в мире. Нет такого человека, который мог бы побить меня, – сказал я.

Мама жила в сыром, обветшалом, покосившемся многоквартирном доме. Она просто смотрела на меня, пока я рассказывал о себе, словно я был богом.

– А помнишь Джо Луиса? Всегда есть кто-то лучше, сынок, – произнесла она.

Я посмотрел на нее в ответ и холодно возразил:

– Со мной такого никогда не случится. Я лучше всех остальных. Я – самый лучший.

Я был совершенно серьезен, потому что именно так Кас промывал мне мозги. Моя мать никогда еще не видела меня таким. Я всегда вызывал отвращение, постоянно пялился в угол. А теперь у меня было чувство собственного достоинства и гордость за себя. Раньше от меня пахло травкой или спиртным. Теперь мое тело было накачано, я был безупречен. Я был готов завоевать весь мир.

– Нет такого человека в целом мире, который мог бы побить меня, ма. Вот подожди, твой сын будет чемпионом мира, – хвастался я.

– Ты должен быть смиренным, сынок. А ты не смиренный, ты не смиренный. – Она покачала головой.

У меня был небольшой пакет, из которого я достал вырезки статей о том, как мне вручали золотые медали, и передал ей.

– Вот здесь, мама. Ты можешь здесь прочитать обо мне.

– Я прочту это позже, – сказала она.

Остаток вечера она со мной не разговаривала. Она просто произносила: «Хм-м» – и смотрела на меня с беспокойством, словно хотела спросить: «Что эти белые люди сделали с тобой?»

Я вернулся в Катскилл, чувствуя себя на вершине мира. Я был избалованным представителем верхушки среднего класса. Спустя несколько месяцев Кас сказал мне, что моя мать больна. Он не сообщил мне никаких подробностей, но мой социальный работник узнал, что у матери была последняя стадия рака. В тот же день мне позвонила сестра.

– Навести маму, – сказала она. – Она себя неважно чувствует.

Я видел мать несколько недель назад, у нее было что-то вроде инсульта, и одна сторона лица была парализована, но я не знал, что у нее рак. Единственное, что я знал, – это то, что Рак был моим астрологическим знаком. Я понимал, что что-то было не так, но не имел никакого понятия, что это может быть связано с угасанием.

Но когда я попал в больницу, я был в шоке. Мать лежала в постели, стонала, при этом была без сознания. На нее было больно смотреть. Ее глаза ввалились, кожа туго стянула череп, она совершенно исхудала. Простыня сбилась, и обнажилась часть ее груди. Я поцеловал ее и укрыл. Я не знал, что делать. Я еще не встречал никого, у кого был рак. Вспоминая фильмы, я ожидал увидеть что-то вроде: «Я люблю тебя, но сейчас я ухожу от тебя навсегда, Джонни». Я думал, что у меня будет возможность поговорить с ней и попрощаться с ней прежде, чем она умрет, но она не приходила в сознание. Поэтому я вышел из больничной палаты и больше туда не возвращался.

Каждый вечер, возвращаясь домой, я говорил своей сестре, что навещал маму и что она выглядела хорошо. Я просто не хотел иметь дела с больничной обстановкой, это было слишком мучительно. Вместо этого я пустился во все тяжкие, вернувшись к квартирным кражам. Я встретился с Баркимом и некоторыми другими парнями, которых я знал в районе, и мы ограбили несколько домов.

Однажды вечером перед тем, как идти грабить очередной дом, я показал Баркиму фотоальбом, который я привез из Катскилла. Там были мои фотографии с Касом и Камиллой, а также мои школьные фотографии с белыми ребятами.

Посмотрев их, Барким не мог прийти в себя.

– Эй, Майк, ты меня без ножа зарезал. Они там строят тебя? Называют «ниггером»?

– Нет, они мне как семья. Кас убьет тебя, если ты скажешь такое про меня, – ответил я ему.

Барким покачал головой.

– И что ты здесь делаешь, Майк? – спросил он. – Возвращайся туда, к этим белым. Блин, чувак, эти белые любят тебя. Разве ты не видишь это, ниггер? Чувак, меня бы белые так любили! Вали отсюда к ним, чувак. Здешнее дерьмо не для тебя.

Я много размышлял о том, что он сказал. Здесь я, двукратный национальный чемпион, по-прежнему грабил дома, потому что просто вернулся к тому, кто я есть. Каждый вечер я пил, курил «ангельскую пыль»[54], нюхал «кокс»[55] и таскался на местные танцы. Делал все, чтобы заглушить мысли о матери.

Моя сестра все время говорила мне: «Ты приехал, чтобы повидаться с мамой. Не увлекайся, ты здесь не для игр».

Однажды вечером мы втроем – я, Барким и его девушка – шли через одну из новостроек Браунсвилла и увидели пару моих прежних приятелей, игравших в кости. Барким был также с ними дружен, но не остановился, чтобы поговорить с ними, а продолжал идти. Я подошел, чтобы поздороваться, и они спросили: «Что надо, Майк?» И смотрели на меня очень недоверчиво. «Поговорим позже», – добавили они затем. У меня было предчувствие, что случилось что-то плохое, что кто-то умер или отнял у них много дерьма.

Позже я узнал, что в районе шла борьба за власть, и когда дым рассеялся, на вершине оказался Барким. У него были автомобили, девушки, украшения, оружие, потому что он владел в районе наркобизнесом. Уличный ландшафт сильно изменился с тех пор, как я жил там. Появились наркотики, и люди стали умирать. Ребята, с которыми мы вместе тусовались, убивали друг дружку за территорию и деньги.

И вот однажды сестра пришла домой, а у меня было похмелье, но я услышал ее ключ в двери и открыл ей. И как только дверь распахнулась, бац, она ударила меня прямо по лицу.

– Ты это за что? – удивился я.

– Почему ты не сказал, что мама умерла? – закричала она.

Я не хотел признаваться: «Я не ходил в больницу. Было слишком больно видеть вместо мамы ее прежнюю оболочку», – потому что сестра убила бы меня, поэтому я сказал: «Я не хотел причинять тебе боль. Я не хотел, чтобы ты знала». Я был слишком слаб, чтобы справиться с этим. Сестра была самой сильной в нашей семье. Она хорошо справилась и с этой трагедией. Я же не смог даже пойти с ней для опознания тела. С ней поехал мой двоюродный брат Эрик.

Похороны мамы были убогими. Она накопила немного денег на участок земли в Линдене, Нью-Джерси. Всего было только восемь человек: я, брат и сестра, мой отец Джимми, ее парень Эдди и три ее подруги. Я надел костюм, который купил на часть украденных денег. Она была в тонком, почти картонном прямоугольном гробу, на надгробный камень денег не хватило. Перед тем как покинуть могилу, я сказал: «Мама, обещаю, я буду хорошим парнем. Я буду лучшим боксером из всех, и все будут знать мое имя. Когда они будут думать о Тайсоне, они будут вспоминать не «Тайсон Фудз»[56] или Сисели Тайсон[57], а Майка Тайсона». Я сказал так, потому что Кас рассказал мне кое-что об имени «Тайсон». До последнего времени претензии нашей семьи на известность заключались лишь в том, что у нас была такая же фамилия, как у Сисели. Маме нравилась Сисели Тайсон.