Ярослав Вейс - День на Каллисто. Сборник научно-фантастических произведений

• Название: День на Каллисто. Сборник научно-фантастических произведений
• Автор: Ярослав Вейс
• Издательство: Мир
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1986

В сборник вошли произведения (70–80-х гг.) чешских и словацких писателей-фантастов — как уже хорошо известных, и не только в Чехословакии, но и в других странах (Й.Несвадба, Л.Соучек, З.Вольный), так и молодых, пробующих свои силы в этом увлекательном виде литературы.

Составление А.Машкова и Г.Матвеева-Мунипова, предисловие К.Булычева, послесловие Онджея Неффа.

---

Еще некоторое время кассета продолжала крутиться, но было слышно лишь шуршанье ленты.

Смит опомнился первым.

— Но ведь это необыкновенно! Существа из космоса! Выходит, Дональд вовсе не исчез бесследно! Фантастика! Вот это сенсация! Я сейчас же позвоню в редакцию…

Майор Герон охладил его пыл.

— Не сходи с ума!

— Нет, Джолион, вы не сделаете этого, — решительно заявила Джуна. — То, что вы сейчас услышали, вы никогда и нигде не будете публиковать.

Журналист обиженно посмотрел на нее.

— Милая Джуна, что вы такое говорите? Это же умопомрачительная сенсация! Вы представляете, какую выгоду можно из этого извлечь?!

— Нет, я не позволю, — прозвучал ее сдержанный, но настойчивый ответ.

— Но ведь вам же за это заплатят. Вы что, не понимаете?!

— Это вы, вы ничего не поняли…

Флеминг встал.

— Будет лучше, друзья, если мы попрощаемся.

— Да, ступайте, ступайте! — не выдержала Джуна. — Оставьте меня… Я не хочу, я не позволю, — горько твердила она, измученно, в отчаянии.

Вацлав Кайдош{*}. Курупиру {9} (перевод Г. Матвеевой)

1

Пьяный хриплый голос сотрясал все вокруг — ругательства сыпались как из рога изобилия. Алан нахмурился.

— Маноэли, — позвал он, поджав губы. — Маноэли.

Надо бы выйти, но ему не хотелось и носа высунуть из-за москитов.

— Глупцы, недоноски, проклятые буйволы, — голос снаружи продолжал педантично перечислять черты характера проводников-гребцов.

Алан вздохнул. В самом деле, стоило бы выйти и остановить Спенсера. Черт побери, куда задевался этот туземец? Алан почувствовал, как в нем закипает раздражение — это испортило ему настроение. Брань Спенсера не прекращалась — тот не стеснялся в выражениях. Нечего сказать, хорош напарник… Алану он стал действовать на нервы. А ведь известно, что самая большая опасность, подстерегающая двух белых людей, очутившихся в никому не ведомом краю, — ни змеи, ни хищники, ни даже людоеды. Самое страшное — когда сдают нервы. Стоп, раздражаться нельзя…

— Маноэли! — заревел Алан.

Ругань стихла. В отверстии палатки появилось улыбающееся темное лицо.

— Где тебя носит? — устало бросил Алан.

Улыбка на лице индейца расплылась еще шире.

— Сеньор Спенсер очень сердится, — потупился он. — Очень, — и добавил: — Кофе?

Алан невольно улыбнулся, кивнув в ответ — да, конечно.

— А почему он сердится?

Уже в Манаосе Спенсер пришелся ему не по душе, и будь его, Алана, воля, он ни за что не выбрал бы его себе в напарники… Но Алан только пожал плечами: что оставалось делать, коли Вебстер пристал к нему как с ножом к горлу. Не дурите, мол, Брэкфорд, канючил старик, этот парень финансирует большую часть затрат экспедиции, а кроме того, он энтомолог, в ваши дела он нос совать не собирается, об этом договорено.

Алан вздохнул. Что правда, то правда — Спенсер не лезет в его исследования по ботанике, зато вечные стычки с проводниками просто утомляют. Этот малый совершенно не воспитан, не знает элементарных норм поведения.

— Так почему сеньор сердится? — снова спросил Алан.

Маноэли поднял руку к уху — в его пальцах появилась сигарета.

— Индейцы отказываются идти за холм, они хотят к реке и домой… Поэтому сеньор сердится. — Маноэли подался вперед, прикрыв глаза, приложил палец к губам. — Курупиру, — прошептал он. — Они боятся курупиру…

Проводники и раньше боялись углубляться в горы, опасаясь лесных духов. А Спенсер никак не мог этого понять. Алан избрал иную тактику — он не вступал в пререкания с туземцами, а попросту выжидал. Стоило иссякнуть запасам табака и сигарет, как исчезали и страшные лесные духи.

— Пошли-ка сюда Умару, — попросил Алан, помешивая ложечкой кофе. — После ужина, — добавил он.

Лагерь был разбит на берегу одного из многочисленных притоков Ксинга. Здесь, у подножия холма, течение воды довольно стремительное, а потому для аллигаторов и крокодилов место неподходящее. Что и говорить, Умару умеет выбирать стоянку. У самого лагеря сплошная стена леса вгрызалась в шафрановое небо; на нем отчетливо выделялись веерообразные листья пальм.

После ужина в палатку вошел Умару — широкоплечий мужчина с плоским лицом, на котором едва виднелись узкие щелочки глаз. Он сел на землю, потупив взор, молча принял предложенную сигарету и затянулся медленными глубокими затяжками.

— Умару боится холмов? — спросил Алан. Ответом ему было молчание. — Умару боится курупиру в холмах?

Индеец докурил сигарету и выплюнул окурок в траву.

— Там, — вздохнул он свободнее, описывая рукой широкий круг, — там, вверху, плохое место… — Алан терпеливо ждал. Индеец продолжал: — Белый человек идет за смертью. Но мои люди хотят жить…

Алану припомнились без малого почти десять месяцев совместной жизни с этим человеком. Вместе они пробирались болотами среди ядовитых змей и пауков, вброд переправлялись по рекам, которые кишели пираниями и другими хищниками. И Умару ни разу его не ослушался.

— Ты и я, — Алан указал пальцем, — мы друзья. Индеец кивнул головой.

— Я знаю Умару, а Умару знает меня, — продолжал Алан. — Почему же Умару боится?

Индеец протянул ладонь. Алан вложил в нее новую сигарету и дал прикурить.

— За холмом плохая земля, там курупиру, — заговорил Умару.

— А как он выглядит?

— Это хозяин леса, — ответил индеец, — он посылает смерть… Мои люди не хотят идти за холм. — Он взглянул на Алана и добавил: — Умару пойдет, если ты пожелаешь, но мои люди не хотят…

Два месяца назад Алан, сжалившись, вскрыл на носе проводника огромный нарыв. С той поры индеец взирал на него с благоговением как на чудотворца, избавителя от всех земных болезней.

— Умару не женщина, — торжественно произнес индеец.

Час спустя Алан рассматривал свою последнюю добычу: несколько киприпедий, две-три дендробии и один превосходный одонтогиоссум. Собственно, сбор орхидей не входил в его задачу, но эти цветы всегда были в цене, поэтому он осторожно опустил цветок в оцинкованную коробочку, выстланную ватой.

— Вы спите, дружище? — раздался голос в дверях.

— Нет еще, входите, пожалуйста, Спенсер.

В палатку ввалился рыжеволосый верзила и без околичностей уселся на низкую скамейку. Цепким взглядом он оглядел помещение, мгновенно ухватил названия на корешках нескольких книг в открытом шкафу, светящийся микроскоп в углу стола и разбросанные по столу ботанические инструменты. Ничего не ускользнуло от его внимательного взора.

— Вечный студент, как я посмотрю, — наконец изрек он.

Алана обдало сильным запахом виски. Какое счастье, что они спят в разных палатках!

— Слишком много знаете, но не всегда успешно применяете, — загоготал гость.

— А о вас такого не скажешь…

Спенсер на миг застыл, но тут же разразился громким смехом.

— К месту шуточка, не правда ли? Доктор, доктор, то ли я вам еще скажу. Да за такую шутку и выпить не грех.

— Чай для вас слабоват, а спирт я держу для других целей, — парировал Алан.

Спенсер, махнув рукой, вытащил из кармана наполовину пустую бутылку и поставил ее на стол, после чего полез в другой карман и извлек из него две маленькие рюмки.

— Знайте же, Джек Спенсер — настоящий товарищ.

— А как поживают ваши жучки? Простите, муравьи?

— Живут и размножаются. Как люди.

Спенсер, чокнувшись, поднес рюмку ко рту, скосив глаза куда-то в угол палатки.

— Напрасный труд, — он повысил голос и перевел взгляд на Алана. — Ты веришь, брат, что эти черномазые сдвинутся с места? Не хотят трогаться ни на шаг вперед, хоть режь.

— Не стоило бы вам столько пить. Сварить кофе?

Спенсер пропустил слова Алана мимо ушей.

— Они, видите ли, боятся, дурни эдакие. Именно сейчас они намерены оставить меня на бобах, сейчас, когда, кажется, стоит только рукой подать… Знаешь ли ты, Брэкфорд, каково человеку, когда у него рыбка с крючка срывается? — Спенсер покачал головой. — А вот с Джеком Спенсером с самого рожденья так: потянет улов за удочку — откуда ни возьмись, появляется расфуфыренный фрайер…

— Послушайте, Спенсер, вот ваш кофе, пейте да ложитесь-ка спать.

Гость привычным жестом опрокинул чашку в рот, а Алан, воспользовавшись моментом, швырнул недопитую бутыль в темень тропической ночи.

— А тут еще черномазые как назло подняли головы.

По утверждению Вебстера, Спенсер занимался муравьями, но сколько Алан ни ломал себе голову, на память не приходил ученый-энтомолог с такой фамилией. Муравьи… Удивительно, что в этом затерянном уголке земли водятся совершенно обычные виды муравьев. «Мне трудно найти повод отказать Спенсеру, — бурчал старик-профессор. — За него хлопотал Линдал из университета в Филадельфии, я не мог выдвинуть сколько-нибудь убедительного аргумента против такой кандидатуры. А кроме того, не забывайте, что он берет на себя большую часть наших затрат».