Мейвис Чик - Любовник тетушки Маргарет

• Название: Любовник тетушки Маргарет
• Автор: Мейвис Чик
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-031345-4

Одинокая женшина желает познакомиться!

Требования к потенциальному другу: УМ — естественно, ОБАЯНИЕ — конечно, ОТСУТСТВИЕ СЕМЕЙНЫХ УЗ — желательно,

ПОЛНЫЙ РАЗРЫВ ОТНОШЕНИЙ ЧЕРЕЗ ГОД — ОБЯЗАТЕЛЬНО!

В конце концов, какая преуспевающая, вполне довольная собой п своей судьбой современная женщина сможет выдержать БОЛЬШЕ ГОДА напряженной личной жизни?!

Добро пожаловать в XXI век, господа мужчины!

---

Мейвис Чик Любовник тетушки Маргарет

Посвящаю эту книгу Джо, И.А. и двенадцати незабываемым счастливым годам.

А также — с глубочайшим уважением — всем достойным женщинам и мужчинам планеты, которые борются и терпят порой поражения, но не сдаются.

О, ты прекрасней, чем вечерний воздух,
Пронизанный сияньем тысяч звезд!
Ты солнечней, чем пламенный Юпитер,
Пред бедною Семелою представший!
Милее ты, чем радостный царь неба
В объятиях лазурных Аретузы!
Возлюбленной мне будешь ты одна![1]

Нет, не этой ночью, Жозефина.

Женщина, 39, ищет любовника на год (с апреля по апрель).

Предлагаю красивые ноги, живой ум, легкий характер.

Познакомлюсь с уравновешенным, обеспеченным мужчиной от 35 до 40.

Без планов на будущее.

ЧАСТЬ I

Глава 1

Нет ничего удивительного в том, что Елизавета Первая предпочла не выходить замуж. В самом деле, учитывая обстоятельства, связанные с ее рождением, и события, происходившие, пока она взрослела, мысль о замужестве могла прийти ей в голову лишь под страхом смертной казни: в годы становления она была вынуждена то и дело увертываться от проносящихся мимо со свистом отрубленных голов всевозможных дядюшек, кузенов, мачех, не говоря уж о собственной матери, а также наблюдать, как некогда любимые жены монархов либо получали разрыв сердца от горя, либо насильно посвящались в монахини. Ее безбрачие, однако, стало среди историков предметом особенно ожесточенных споров и кривотолков.

Удобное якобы научное объяснение, что замужество сделало бы Елизавету зависимой от супруга и таким образом ограничило ее верховную власть, — полная чушь. Компрометирующая и несколько истерическая версия, состоящая в том, что она физически была не способна вступить во владения Его Величества Фаллоса из-за гинекологических отклонений, — вообще бред сумасшедшего и скорее всего следствие мужского священноначалия в медицине. К женскому здравому смыслу никакого отношения это не имеет. Если сомневаешься, доверься клевете. Бен Джонсон — Драммонду после ужина в Хоторндене: «У нее была девственная плева, не позволявшая принять мужчину, хотя она с большим удовольствием перепробовала многих…» Что ж, Бен, надеюсь, так оно и было…

Нет-нет. Сердцем (и нутром тоже, как она доказала) Елизавета была женщиной, романтичной женщиной, отнюдь не дурой. Все просто: она навидалась достаточно, чтобы знать, куда может завести статус замужней дамы, и отгородилась от него гульфиком. Мудрая женщина. Выбирала себе похотливого и красивого фаворита или двух, чтобы они льстили ей и раболепствовали (полурайское состояние), это ее устраивало. Ну и пусть род Тюдоров на ней пресекся! Ну и пусть ей наследовал сутенерствующий прозелит Яков Шотландский! Она предпочла счастье в безбрачии и до самой кончины не знала тяжести иной властвующей длани, кроме собственной. Она видела, что творили чужие мужья, и ей это совершенно справедливо не нравилось.

Неудивительно, что и некоторые современные женщины, став свидетельницами множества семейных катастроф своих знакомых, тоже предпочли безбрачие. Как, например, тетушка Маргарет, которая стояла сейчас в некотором отдалении от остальных провожающих на продуваемом холодными ветрами портсмутском пирсе и махала трепетным платочком отплывающему в Нью-Йорк величественному океанскому лайнеру. Она пребывала как раз в том возрасте, какого достигла Елизавета, когда ее советники всерьез запаниковали, — королева осталась старой девой. Маргарет тоже, впервые за последние восемнадцать лет, испытывала состояние легкой паники по поводу собственного одиночества. Это пройдет, уговаривала она себя под вой пароходного гудка, хлопанье флагов и бодрую мелодию, исполняемую выстроившимся на пристани оркестром. Ее прощальные взмахи становились все более сердечными. В ее руке большой платок отца, и она знала, что его хорошо видно даже издалека. Прищурившись, Маргарет все еще могла различить перегнувшуюся через перила фигурку Саскии, махавшей в ответ, юное лицо, светящееся радостным ожиданием, золотоволосую головку, склоненную набок, новый розовый свитер из ангоры — пушистое облачко среди тусклой массы плащей.

— Моя любовь всегда с тобой! — крикнула тетушка Маргарет, но слова потонули в грохоте волн. — Будь счастлива!

Она искренне отпустила ее и желала удачи. Приемной матери неведома та пуповинная связь с ребенком, которую ощущает мать биологическая. Маргарет испытывала лишь глубокое облегчение, смешанное со слезами печали. Она свое дело сделала. Теперь ее племяннице предстояло воссоединиться с отцом. С настоящим отцом, не суррогатным. С отцом, которого девочка не видела с той поры, когда еще только училась ходить. Саскии не будет целый год. Но Маргарет Перси понимала, что на самом деле ее отсутствие продлится куда дольше, потому что вернется она уже другим человеком. Малышка Саския ушла навсегда, ее место займет кто-то иной. Это предопределено. Маргарет Перси грустила, но не чувствовала себя обездоленной собственницей. Концы порванной нити рано или поздно должны быть связаны. Маргарет ждала этого момента и, когда он настал, сочла своим долгом поддержать желание Саскии. Матери родовыми муками выстрадали право обладания, дети им обязаны; теткам — нет. Маргарет Перси повернулась и направилась к машине. Теперь она одна, а эта легкая паника — что ж, это тоже неизбежно.

Маргарет бросила еще один, последний, взгляд на абрис огромного плавучего мира и подняла лицо к небу. Обращаясь к насыщенным влагой облакам, произнесла: «Храни ее, если Ты там, наверху!» Потом задумалась: каким будет предстоящий опустевший год, и, уже садясь в машину, приказала себе: «Воспринимай это как приключение».

Она повернула ключ зажигания. «Тридцать девять — не такая уж старость. — Еще раз, быть может, слишком резко, повернула ключ. — Во всяком случае, еще не сорок».

Глава 2

Тем летним вечером, на исходе эпохи всевластия цветов, мистики и вселенской любви, Дики Доналд вел свой «Эм-джи-би» по английскому проселку. Дики выпил и ехал быстро, слишком быстро. Он возвращался из Петворта — не из царственного приюта славы Тернера, а из местного Петворта. Он только что продал парочку акварелей за очень хорошие деньги, которые его свояченица Маргарет Перси впоследствии сравнит с тридцатью сребрениками Иуды.

Супруги, купившие картины — чета захолустных аристократов, — радовались, что им будет что рассказать, как о приобретении, так и о художнике. Они явно предвкушали, как будут потчевать этой историей знакомых в Виндзоре: «Бог мой, это совершеннейший шалопай. Пьян в стельку и дважды ущипнул Люсинду за попку, хотя рядом была жена — очень славная, к слову сказать. Хорошенькая. Она его, судя по всему, обожает… Да и как иначе, у него такие глаза! А потом он рванул через ворота на своем побитом спортивном автомобиле и умчался куда-то, должно быть, в свою богемную берлогу».

Почти так оно и было.

Почти.

Но не совсем.

Дики действительно рванул через ворота, промчался по проселку и угодил прямо под колеса грузовика. Ударом его выбросило из машины, но Дики отделался ушибами. Его жену — ту самую, хорошенькую, и, на ее счастье, в тот момент уже мертвую, — разорвало на куски, разлетевшиеся вокруг. А захолустные аристократы впоследствии, постукивая вилками за ужином, рассказывали эту историю на свой лад: «Такая трагедия! С тех пор он не выставлялся в Лондоне. Его работы пользуются огромным спросом, потому что их очень мало. А мы с Берти попали точно в яблочко: оп-ля — и за один день стоимость наших картин удвоилась… Конечно, кошмар, но…»

Такое с ним не впервой, как сказала тогда Маргарет патологоанатому. Иногда мой родственник напивался, иногда принимал наркотики, а бывало и то и другое. Потому-то Лорна и ездила с мужем повсюду — чтобы присматривать. В тот день она оставила их дочку, Саскию, со мной. Сестра часто так делала. Я чувствую себя отчасти виноватой — ведь это я их познакомила. Дики казался мне таким ослепительным, таким утонченным, я была сама влюблена в него. Когда пришло время, я стала мечтать об их свадьбе, как о своей собственной. Но свадьба обернулась сущим кошмаром. Жениха весь вечер рвало. Лорна была на три года старше меня и считала себя чуть ли не старой девой. Саския родилась очень скоро. Имя ей дали в честь жены Рембрандта. Иллюзия… мания величия. После того, что случилось, Дики тоже напился, он пил всю ночь, а потом его рвало. Он был паршивым мужем и паршивым отцом. Саскии лучше было остаться со мной. Я ее тетка. Я воспитаю ее. А на него мне плевать, пусть хоть вообще сгинет…

Так он и сделал. Мы общались только через адвоката моего отца, через него Дик Доналд и дал знать, что согласен оставить Саскию на мое попечение, а также предоставить в мое распоряжение развалюху на Холланд-парк, которая громко именовалась домом. Я решила жить в нем вместе с Сасси, и в конце концов передо мной встал выбор: либо выкупить дом, либо переехать. Я предпочла выкупить и заложить, чтобы иметь средства к существованию. Глядя на цифры с огромным количеством нулей в закладной, утешала себя тем, что никто в жизни не застрахован от чего-то подобного.