Триш Доллер - Практически нормальная жизнь (ЛП)

• Название: Практически нормальная жизнь (ЛП)
• Автор: Триш Доллер
• Жанр: Современные любовные романы

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления. Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.   Триш Доллер Практически нормальная жизнь   Оригинальное название: "Something Like Normal" Trish Doller Перевод: Анна Ailin Ли Редактирование: Анна Ailin Ли, Elly Русификация обложки: Альбина Анкудимова Переведено для группы: http://vk.com/book_in_style       Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!   Аннотация: Вернувшись домой после первой командировки в Афганистан, Трэвис обнаруживает своих родителей на грани развода. Брат увел у него девушку и машину. К тому же его мучают кошмары о смерти лучшего друга. Но только после случайной встречи с Харпер, с которой у Трэвиса были непростые отношения со времен средней школы, все начинает налаживаться. Они с Харпер видятся все чаще, и Трэвис постепенно пробирается через минное поле семейных проблем и посттравматического стресса к возможности вновь зажить практически нормальной жизнью.  

---

Рассекаю воду; мое дыхание и мозг работают в тандеме, мне даже задумываться не нужно. Считаю только гребки – раз-два, раз-два, раз-два – до тех пор, пока плечи не начинают гореть, а печаль и гнев, которые чувствовал ранее, вновь беру под контроль. Понятия не имею, как много времени я провел в воде, какую дистанцию проплыл, когда останавливаюсь. Небо потемнело, благодаря этому понимаю, что уже поздно. У бортика стоит Харпер с полотенцем в руках.

Мои руки дрожат после такой нагрузки; я вылезаю из бассейна, останавливаюсь на площадке. С меня стекает вода. Обернув полотенце вокруг моих плеч, Харпер заглядывает мне в глаза.

– Ты в порядке?

Если бы я был голый, то чувствовал себя менее обнаженным, чем сейчас. Но говорю ей правду.

– Нет.

Харпер ничего не отвечает, пока я вытираюсь и оборачиваю полотенце вокруг талии. Она просто ждет, когда я закончу, затем берет меня за руку, словно маленького ребенка. Надеюсь, Харпер отведет меня в хорошее место, потому что моя выдержка на исходе. Я чувствую себя опустошенным и измотанным. Я устал. От всего.

Мы уже приближаемся к входу в отель, когда вспоминаю про свою униформу.

– Я забыл… – Останавливаюсь, оборачиваюсь назад, но вижу, что шезлонги пусты. Черт.    

– Я о ней позаботилась.

– Ох. – Она мила со мной только потому, что я в чертовски жалком состоянии. – Спасибо.

Мы молчим, поднимаясь на лифте на наш этаж. Я просто смотрю в пол, пока не раздается звонок и двери открываются. Харпер не отпускает мою руку ни на секунду, однако сейчас ощущения иные, чем в прошлые разы, когда мы держались за руки. Сейчас это спасательный круг.  

– Эмм… мама Чарли расстроилась из-за того, что я ушел? – спрашиваю у Харпер, которая вставляет карточку в замок моей двери.

– Она понимает, Трэвис. Я понимаю.

Хоть я и провел столько времени в бассейне, на глаза опять наворачиваются слезы. Тру их ладонями, но на сей раз сдержаться не получается, и я ненавижу себя за этот срыв.

Харпер закрывает за нами дверь, обнимает меня. Я утыкаюсь лицом ей в шею. Все чувства, скопившиеся внутри, вырываются наружу в виде отвратительных, удушающих рыданий, каких я не слышал прежде. Как бы ни был суров со мной отец, как бы тяжело ни было в тренировочном лагере, как бы я ни боялся в Афганистане, я никогда не плакал. Никогда. Знаю, мне должно быть стыдно, но это же Харпер. И она не пытается сказать, что все будет хорошо. Она стоит рядом, не давая мне утонуть.

До тех пор, пока я не затихаю.

Если существует состояние хуже абсолютной пустоты, то именно в таком состоянии я пребываю. Я – полая оболочка, оставшаяся от Трэвиса Стефенсона, которую нужно заполнить.  

– Ты голоден? – Странно, что именно в данный момент Харпер задает этот вопрос, но, думаю, в нем есть смысл. После мемориальной службы состоялся обед, а я его пропустил. К тому же я не могу держаться за нее вечно. Хотя мне нравится такая идея. 

– Не очень.

Она отстраняется слегка, смотрит на меня.

– Почему бы тебе не переодеться во что-нибудь сухое? Я тоже переоденусь, и… не знаю. Можем посмотреть фильм, или поговорить, все что угодно.

В любой другой день фраза "все что угодно" натолкнула бы меня на определенные предположения, и я бы моментально возбудился. Сейчас, однако, ее определения этой фразы вполне достаточно.

– Да, конечно.

Харпер уходит к себе в комнату. Я надеваю чистые шорты, падаю на кровать, начинаю переключать каналы на ТВ. Мои веки тяжелеют. Они смыкаются, словно ставни на окнах, затем еще раз распахиваются, и опять закрываются.

Я иду по дороге в Афганистане со своей группой огневой поддержки. Чарли впереди, Мосс и Пералта где-то позади меня. Улицы опустели. Даже собаки разбежались. Что-то назревает. Волосы на затылке встают дыбом, по спине пробегает дрожь ужаса. 

Пуля пробивает стену рядом с моей головой. Меня спасли 13 сантиметров воздуха. Ныряю в дверной проем, когда раздается новый выстрел. Вижу, как Чарли падает на землю.

– Чарли ранен! – Не знаю, сам ли ору, или кто-то у меня за спиной, но я слышу это у себя в голове, поэтому слова могут принадлежать мне.

Согнувшись, бегу к своему другу; пули пролетают мимо меня. Пауза. Огонь. Бегу дальше. Несмотря на то, что до Чарли метров десять-пятнадцать, на преодоление этой дистанции уходит вечность. 

– Чарли. Приятель. Держись.

Зову санитара, пытаюсь остановить кровотечение, но оно не останавливается. Кровь обволакивает мои пальцы, покрытые слоем засохшей грязи, пока стараюсь найти поврежденный сосуд. Земля вокруг Чарли окрашивается в темный цвет.

– Соло. – Он без толку сжимает пальцами мой рукав.

Пулеметная очередь АК поднимает столбы пыли по бокам от нас. Пуля задевает верхнюю часть моего плеча. Ощущение такое, будто меня ударили бейсбольной битой. Мосс выходит на позицию перед нами, открывает подавляющий огонь из своего автомата.

 – Держись, Чарли, – повторяю я. – Ты выкарабкаешься. Ты сможешь.

Только он не сможет.   

Его пустые глаза обращены к афганскому небу, грудь перестала двигаться. Пуля со свистом пролетает мимо; у меня нет времени, чтобы осознать случившееся. Я падаю на живот в пропитанную кровью грязь; плечо адски горит. Посмотрев через прицел, замечаю стрелка – талиба в черном тюрбане, направившего свой АК на меня.

Я прицеливаюсь, и убиваю его.  

Проснувшись, подскакиваю в сидячее положение. Сердце мечется в груди словно петарда. Харпер стоит у изножья моей кровати. Поднимаю руки, проверяя, не в крови ли они, хотя знаю, что это был сон. Проблема вот в чем – он правдив.

– Это была наша вина, – говорю я. – Моя и Чарли.

Она садится на кровать, скрестив ноги по-индийски, лицом ко мне. Ее платье сменили выцветшие шорты и футболка с Clash. Харпер босиком, и я впервые за вечер замечаю, что ее ногти накрашены красным лаком.

– Мы патрулировали старое школьное здание. Практически каждый раз, стоило нам выйти за пределы базы, нас обстреливали из засады. Даже если ты ожидаешь обстрел, никогда не предугадаешь, откуда или когда он начнется. Поэтому чаще всего бывало так: мы идем по какой-нибудь грунтовой дороге, они начинают стрелять, мы оказываемся по пояс в грязном канале на следующие пять-десять минут, отстреливаясь. Потом они убегают, мы гонимся за ними, они смешиваются с мирным населением, а мы остаемся злые и мокрые, без перспектив принять горячий душ по возвращении обратно на базу.

Харпер наблюдает за мной. Уверен, она гадает, не сорвусь ли я снова. Не сорвусь.

– Хотя в день, когда убили Чарли, получилось иначе, – продолжаю. – Чарли и я… мы увидели мальчика с сотовым телефоном. Многие местные использовали свои телефоны, чтобы сообщать талибам наши позиции. Так вот, мы увидели этого мальчишку, но не сказали ничего, потому что… он ведь всего лишь ребенок, понимаешь?

Она кивает, однако я сомневаюсь, может ли Харпер действительно понять. Этот мальчик был среди толпы ребят, когда мы раздавали футбольные мячи и тряпичных кукол накануне днем. Он радостно прыгал на месте всякий раз, когда получал от нас игрушки, словно ему впервые что-то подарили. Однажды он пытался выхватить у меня упаковку шариковых ручек. Как мог этот ребенок оказаться подозрительным? Только мы должны были насторожиться, увидев его с сотовым. Мы должны были рапортовать об этом Пералте.

– Несколько минут спустя на нас напали. Чарли ранили, и пока я пытался остановить кровотечение, меня тоже подстрелили.  

Ее глаза округляются. Харпер переводит взгляд на мое плечо. Мосс сделал повязку перед тем, как мы отнесли тело Чарли на базу. Рана была не достаточно тяжелая, чтобы отослать меня домой или в госпиталь. На следующий день я опять вернулся в патруль.

В горле пересыхает.

– Я не смог его спасти. Я подвел его дважды. И еще никому об этом не рассказывал.

В официальном докладе говорится, что я рисковал собственной жизнью, пытаясь спасти сослуживца, был ранен и убил противника в процессе. На бумаге все смотрится более героически, чем было в жизни. Особенно потому, что в тот момент, как помню, я чувствовал ярость, а не отвагу.  

– Суть в том… – Я замолкаю, провожу рукой по голове, пытаясь подобрать правильные слова. – Чарли мертв, а я до сих пор жив, и не думаю, что заслуживаю этого.

– Думаешь, он бы согласился с тобой?

– Не знаю. Чарли, наверно, сказал бы мне перестать вести себя по-идиотски.

Харпер улыбается так нежно и мило.

– По-моему, хороший совет, – говорит она.

Я смеюсь тихо.

– Понимать этот совет и следовать ему – разные вещи. Я не… Не знаю, смогу ли.