Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)

• Название: "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)
• Автор: Рафаил Мельников
• Издательство: АНО «ИСТФЛОТ»
• Жанр: Военная техника, оружее
• Год: 2006

Линейный корабль «Слава» был последним, пятым кораблем из самой большой серии броненосных линейных кораблей типа «Бородино», когда-либо строившихся на отечественных верфях.

«Слава» отстал с достройкой и не погиб при Цусиме, как его старшие собратья. Первые боевые залпы «Славы " были…по мятежным батареям Свеаборга. "Слава" был построен по переработанному инженером Скворцовым французскому проекту броненосца "Цесаревич". Вместе, два старых броненосца защищали Рижский залив от кайзеровского флота в 1915 и в 1917 годах. "Слава" доблестно бился и с погодками-броненосцами и с новейшими дредноутами. В годы первой мировой войны "Слава" стал самым знаменитым кораблем Балтийского флота.

В Советском Военно-морском флоте название "Слава" носили легкий крейсер (бывший "Молотов") и ракетный крейсер, переименованный в последствии в "Москву".

Для широкого круга читателей, интересующихся военной историей.

---

В июльские дни 1917 г. "Слава" была настроена вместе с "Республикой" присоединиться к "Петропавловску", который свою резолюцию от 21 июня против 10 министров-капиталистов подкреплял 24-часовым сроком ультиматума правительству и призывал флот идти бомбардировать Петроград, если ультиматум не будет принят. К 11 июля выяснилось (разговор 1-го помощника Морского министра Б.П. Дудорова (1883-1965, США) по прямому проводу с комфлота А.В. Развозовым), что команда "Петропавловска" не может считаться надежной, и следовательно, боевая ценность "Петропавловска" сводится к нулю". Близка к этой была, видимо, и оценка состояния "Славы" и "Республики". Командирам всех этих трех кораблей приказом Керенского от 7 июля 1917 г. предписывалось (как и Кронштадту) "в 24 часа арестовать зачинщиков и прислать их для следствия сюда в Петроград, а также прислать заверения в полном подчинении Временному правительству". В случае неисполнения этого требования правительство грозило объявить эти команды "изменниками родины и революции", с принятием соответствующих мер.

В ответ последовали негодования и уверения в верности отечеству ("мы не изменники родины и революции, а верные защитники ее", – говорилось в резолюции "Республики" от 10 июля), перемешанные с уверениями в поддержке Центробалта и готовности защищать его, "как свои собственные права". Резолюцию "Славы" составители сборника ВОСР почему-то привести постеснялись, предложив читателю обратиться в архив (РГА ВМФ ф. р. 29, д. 261, л. 75). Известно лишь, что эту резолюцию Комфлот Развозов признал более удовлетворительной, чем у "Республики", так как "Слава" имеет за собой большие боевые заслуги, и можно быть уверенным, что она была замарана кучкой безответственных лиц, писавших от ее имени резолюцию против наступления". С трудом удавалось тогда повернуть флот лицом к фронту и начать по плану развертывания перевод 2-й бригады линкоров на Лапвик, а 1-ю бригаду вывести в море на маневры и перебазировать в менее пораженный революцией Ревель.

"Доводам офицеров, убеждавших, что приказы надо выполнять, матросы не внимали, а разъяснительная работа большевиков принесла свои плоды", – гово^ рилось в книге С. А. Зонина. Возможно, что все было совсем наоборот, но переход "Славы" в Моонзунд все же состоялся. Пройдя стратегическим фарватером (под финским берегом) из Гельсингфорса до Лапвика и переждав штормовую погоду, мешавшую работать тральщикам, "Слава" пришла к о. Вормс 21 августа/3 сентября 1917 г. Ее командир В.Г. Антонов доносил начальнику 2-й бригады линкоров: "На трех буксирах прошел каналом к Шильдау и стал на якорь… Проход каналом "Андрея Первозванного" и "Республики" считаю невозможным".

Этим признанием обнажались, как об этом заставляют думать факты, два коренных изъяна всей системы обороны архипелага, которые, действуя по принципу домино, вскоре должны были всю эту систему привести к полному крушению. Первым были грубые ошибки, вызванные запоздалостью и неспешностью работ, и в этом, как своим друзьям-эмигрантам объяснял А.Н. Щеглов, главным виновником был А.В. Колчак. Это он при разборке плана войны 1912 г. не настоял или не находил нужным включить архипелаг в систему обороны подходов к Финскому заливу. Их вместе с Передовой позицией минных заграждений приходилось запоздало, при острой нехватке средств и рабочих рук, создавать во время войны. Вследствие этого углублением канала в Моонзунде занялись всерьез только в 1916 г. и потому, не сосредоточив должного состава дноуглубительных средств, не успели завершить работы к 1917 году. А в год революции о канале и вовсе забыли.

В то же время, не завершив стратегически важный Моонзундский канал, часть сил отвлекли на углубление имевшего сомнительную ценность пролива Соэло-Зунд (между островами Даго и Эзель). Удобный для выхода миноносцев в море, он оказался также удобным и для германских легких сил. Оказавшись в руках немцев, этот пролив позволил им отвлечь все силы обороны для сдерживания прорвавшихся на Кассарский плес германских миноносцев.

Вторым просчетом стало применение открытых установок 12-дм батарей у Цереля (на юге Эзеля) и у мыса Тохкона (на севере Даго). Живучесть таких батарей была несопоставима с живучестью башен, которые сооружали на о. Нарген близ Ревеля и которые с увлечением продолжали сооружать для так и не вошедших в строй линейных крейсеров. Расплатиться за подобные легкомыслие и экономию пришлось вскоре самым жестким образом. Катастрофой должны были обернуться и немыслимо облегченные погреба боеприпасов этих батарей с деревянными дверьми вместо броневых. Все эти опасные для обороны технические решения в условиях огромного превосходства немецкой авиации грозили обрушить всю оборону при любом удачном попадании вражеского снаряда или авиабомбы.

Немногие части и прежде всего "батальоны смерти" сражались с упорством и мужеством во главе со своими офицерами. Из них особенную стойкость и геройство проявили Ревельский "батальон смерти" капитана 2 ранга П.О. Шишко, отдельные корабли и десантные отряды, некоторые тральщики. Безвестными героями погибали в лесах Эзеля солдаты тех частей, где каким-то чудом офицерам удалось сохранить высокий боевой дух, чувство воинского долга и верность присяге.

Но дисциплина на кораблях отсутствовала, и у матросов было сознание полной безответственности и уверенности, что они все могут сделать со своими начальниками. И потому команда "Славы’’, следуя примеру "Петропавловска", не задумалась 3 сентября подвергнуть своих офицеров той же процедуре вторичной подписке в верности, а старшего судового механика (инженер-механика капитана 2 ранга) Леонида Федоровича Джелепова (1872-после 1932) за отказ от этого, незамедлительно заточили в карцер. Так на "Славе" никого не смутило даже то, что свои права гражданина перед ними отстаивал старейший среди них по возрасту боевой офицер, участник событий в Китае в 1900-1901 г. (на броненосце "Наварин"), плававший на крейсерах "Дмитрий Донской" и "Владимир Мономах" (1901-1902 гг.), броненосце "Император Николай I" (в 1902 г.), прошедший Цусиму в героическом бою на броненосце "Адмирал Ушаков", бывший под огнем японцев при гибели корабля, из воды ими вытащенный и переживший японский плен. Не посчитались ни с заступничеством офицеров и командира. От расправы механика спасла лишь отправка его на следующий день на миноносце в распоряжение штаба в Гельсингфорсе. Какова была дальнейшая судьба офицера – сведений в истории не встречается.

13 сентября с какой-то необъяснимой быстротой у вешки № 4 у Цереля затонул подорвавшийся на мине (подозревали, что она была поставлена с катеров или гидросамолетов) эсминец "Охотник". Его команда, как со слов очевидцев рассказывал Г.К. Граф, в мгновение ока заняла места в уцелевших шлюпках. "Никто и не подумал предложить места офицерам, они же, считая для себя недопустимым просить об этом, молча наблюдали за уходящими шлюпками. Миноносец погружался, и скоро вода подступила к палубе, на которой стояли офицеры…".

Сегодня, пусть и почти со столетним опозданием, документы позволяют уточнить и дополнить приводившийся Г.К. Графом список погибших. Это были избранный командой в командиры старший лейтенант Г.В. Фокс (1884-1917), старший лейтенант Г.В. Огильви 3-й (1889-1917), артиллерийский офицер дивизиона лейтенант В.К. Панферов (1891-1917), мичманы В.А. Лебедев (1896-1917) и М.Н. Лисаневич (1897-1917), инженер- механик лейтенант М.Н. Бобылев (1881-1917), доктор надворный советник С.П. Смирнов (1870-1917).

Гибель "Охотника" особой болью должна была бы отразиться на "Славе", ведь лейтенант Огильви 3-й совсем недавно перешел на миноносец с должности вахтенного начальника. Панихида по погибшим на "Охотнике" и на Церельской батарее состоялась в Гельсингфорсе 20 сентября. Как записывал И.И. Ренгартен, "офицеров было много, команды – 15-20 человек, да и то со своего 4-го дивизиона, одни не пришли, оттого, что революционные друзья могли поднять их насмех за "отсталость", другие, замечал И.И. Ренгартен, "просто не доросли до чувства истинной солидарности людей и сочувствия их горю".

Памятным стало и происшествие, случившееся на рейде Куйваста 20 сентября 1917 г. "Хамейшее хулиганство и глумление" (запись И.И. Ренгартена следующего дня) над порядком службы, культуры и дисциплины позволила себе команда эсминца "Победитель", которая в ответ на сигнал о неудовольствии со стороны начальника Морских Сил Рижского залива за вход на рейд большой скоростью (отчего были оборваны швартовы и шланги питания кораблей у пирса) под брейд- вымпелом начальника 11 дивизиона подняла сигнал: "Флот страдает от качки". Большинство кораблей на рейде не постеснялось этот издевательский сигнал отрепетовать. Это и заставило М.К. Бахирева и начальника минной дивизии Г.К. Старка (1878-1950, Париж) подать командующему флотом рапорты об освобождении их от должностей. Немногим раньше подобное решение хотел принять и командир "Славы" В.Г. Антонов.