Татьяна Сорокина - Мыколка

• Название: Мыколка
• Автор: Татьяна Сорокина
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014

Сказочная повесть о деревенском дурачке, которому очень повезло, почти, как Емеле! А вот дальше началась совсем другая занимательная история

---

— Ваше Сиятельство, что же с вами приключилось, таким больным заявились? — взволнованно заговорил высокий старик, с примечательными пушистыми бакенбардами, одетый в потрепанный мундир с золотым шитьем. Если Николка уже не знал, кто это такой, он бы точно принял его за отставного генерала.

— Погодите с разговорами, покажите лучше, куда надо князя нести, — прервал он излияния дворецкого.

Энгельбрект схватил подсвечник с двумя свечами и пошел к лестнице ведущей на второй этаж. Николка шел за ним и без труда нес, почти невесомого для него, отца.

На втором этаже они прошли в большую спальню. Вся мебель там была покрыта чехлами. Когда Энгельбрект начал сдирать чехол с кровати поднялась куча пыли, от которой все расчихались.

Тут князь неожиданно звучным голосом сказал:

— Николенька, поставь меня, пожалуйста, мне вроде легче немного стало. Я присяду в кресло.

В это время в коридоре послышался грохот. Николка встревожено посмотрел туда, но Энгельбрект сообщил

— Да это Ерема дворник дров принес, сейчас голландку затопит. Мы ведь только раз в неделю весь особняк протапливаем. А сейчас пусть хоть здесь в спальне тепло будет.

Разговорчивого старика теперь прервал сам князь, обратившись к сыну

— Николенька, сынок, принеси мой несессер, ну ты знаешь, с моими притираниями. Сейчас меня Энгельбрект разотрет, и я прилягу.

Из рук стоявшего в дверях дворника, услышавшего эти слова, с грохотом вновь посыпались оставшиеся поленья, и он вместе с Энгельбректом растерянно смотрели на Николку.

— Ваше Сиятельство, так, что же это ваш сынок будет? — не выдержал дворецкий.

— Да, — просто ответил князь, — это мой сын Николай Андреевич Шеховской.

На следующий день, особняк или лучше сказать дворец, уже не напоминал холодный склеп. С десяток женщин намывали полы, стены, выносили и выбивали ковры, протирали пыль. И вскоре уже нельзя было сказать, что в этом доме почти никто не жил десять лет.

Князю, после ночи, стало значительно легче и он, полулежа в постели, объяснял дворецкому, что ему предстоит сделать.

За день суета в доме была замечена соседями и уже к вечеру стали появляться посыльные с записками от старых знакомых князя с просьбами о визитах. Но Андрей Григорьевич все эти просьбы отклонил, ссылаясь на плохое самочувствие, и занятость обустройством.

— Вот через три-четыре дня буду рад видеть вас у себя, — писал он в ответных записках.

Следующим утром Николенька сидел в своей комнате у письменного стола и размышлял. С тех пор как всего несколько месяцев назад он вдруг ощутил себя настоящей личностью, у него почти не было времени осознать, чем и кем он является. Все события так быстро происходили, что казались ненастоящими, как будто он видел это все в длинном сне. И только сейчас до него начинала доходить вся огромность изменений в его жизни, и от этого ощущения мурашки пробегали по спине.

Князь среди неотложных дел на первый день пребывания в Петербурге, на первое место поставил решение вопроса с его обучением. Ведь по сути дела Николай ничего не знал, и пробелы в его знаниях были громадные. И сейчас он ожидал появления первого преподавателя, который должен будет готовить его к назначенной им аудиенции. До поездки в Зимний дворец оставалась немногим больше недели, и надо было узнать и выучить очень много. Также на сегодня ожидался приезд портного, который должен был сшить мундир, в котором было бы не стыдно появиться у Императора.

Решив, что зря тратить время ему нельзя он взял из стопки книг, которые уже с утра появились у него в комнате, учебник греческого языка, лежащий сверху и принялся за его изучение.

Он уже прочитал почти половину книги, когда в двери постучали. После разрешения в двери вошли два старика дворецкий Энгельбрект и второй, одетый почти также, только его мундир был новей, и бакенбарды еще длиннее. Было видно, что они испытывают друг к другу явную симпатию.

— Вот ваше Сиятельство, — произнес дворецкий, — это Петр Филиппович Смолянский мажордомом служил в Зимнем дворце до недавнего времени, сейчас на пенсионе по причине нездоровья. Он вам все растолкует по порядку, что и как надлежит вам делать, когда у батюшки государя императора будете. А я, извините, пойду, батюшка ваш, меня сегодня поручениями нагрузил изрядно.

Он вышел и хмурый, чем-то недовольный мажордом начал свой урок.

Когда он выяснил, что его ученик вообще понятия не имеет об этикете, его мрачность еще более возросла. Но, началась учеба, и по ее ходу княжич начал ловко кланяться, щелкать каблуками, и все прочее, и лицо Смолянского просветлело.

— Я-то грешным делом думал, что все, согласился за неделю выучить, а ведь дело то пропащее, невозможно такое совершить. Повелся на деньги, что его Сиятельство ваш батюшка посулил. А тут, смотри-ка вроде и получается все, — пробормотал он себе под нос.

Через три часа, повеселевший мажордом ушел, пообещав завтра появиться вновь. А Николку позвали обедать.

Сегодня обед для него не представлял такой трудности, как несколько дней назад. Он вполне свободно действовал множеством вилок, ножей и ложек под внимательным взглядом отца.

Они даже могли вполне свободно разговаривать, почти не отвлекаясь от еды. За столом прислуживал пока Энгельбрект, но, через некоторое время ожидался обоз из Энска, вместе с которым должна была прибыть и челядь для работы во дворце.

Андрей Григорьевич с удовлетворением узнал, что мажордом остался доволен успехами Николеньки, и даже утверждал, что тот вполне сможет предстать через несколько дней перед императором.

— Николенька, послезавтра мы должны посетить с визитом графа Бенкендорфа, я ему очень обязан и перед аудиенцией его императорского величества, этот визит просто необходим. Я надеюсь, что ты не ударишь лицом в грязь, и будешь вести себя, как надлежит благородному человеку, — сказал он.

Князь уже не первый раз задавался вопросом неожиданного поведения сына. Он никак не ожидал, что у него совсем не будет черточек, характерных для крепостных, которые очень долго не оставляют человека, даже если он меняет сословие. А вот Николка вел себя совершенно свободно, у него абсолютно не было боязни высоких чинов, притом, что общался он со всеми очень вежливо, при условии, что также относятся и к нему. На Андрея Григорьевича большое впечатление произвел случай на почтовой станции, когда Николенька, без тени сомнения заехал в ухо надворному советнику. Для недавнего крепостного крестьянина это было просто невозможно. Князь был далек от того, чтобы считать, что это берет свое благородная кровь. После размышлений он пришел к выводу, что, скорее всего, здесь сыграло роль то, что его сын практически не помнил своей жизни до выздоровления, и тяжелая крестьянская жизнь просто не успела изменить его изначальный характер.

— И очень, хорошо, — думал он, — не хватало еще, чтобы Шеховской кого-то боялся.

После обеда в скором времени явился портной, который снял все мерки, и узнав о аудиенции императора поспешил сообщить, что все будет сделано так, что государь останется доволен видом молодого князя.

Николка же тем временем у себя в комнате сидел и зачитывался учебником математики Фусса. С недавних пор математика его очаровала, магия цифр, — это было что-то. Он с удовольствием помогал управляющему Вершинина в его подсчетах. Тем более, что он не нуждался в бумаге и счетах, чтобы записывать свои вычисления. Все цифры аккуратными рядами становились в правильном порядке в его голове, и через мгновение выдавался правильный результат. Откуда у князя появился такой труд Фусса, как "начальные основания чистой математики" его не интересовало. Он сидел уставясь в учебник и только одной за одной шелестел страницами, укладывая их в своей памяти. Темп чтения лишь немного снизился, когда он добрался до третьей части руководства, где описывались основания дифференциального и интегрального исчисления.

Когда он закончил чтение, его слегка познабливало, и кружилась голова.

— Наверно перечитал, — успел он подумать и потерял сознание.

Когда он открыл глаза, вокруг вроде ничего не изменилось, вот только явно потемнело за окном, а на часах было около четырех пополудни,

— Вот оказывается, и мои способности имеют пределы, — заключил он, пытаясь подняться, — придется умерить свои аппетиты. Хорошо, что в комнату никто не заходил. Ну ладно, я пока больше читать не буду, просто просмотрю еще раз, что за книги мне принесли, — успокоил он сам себя, вышел в коридор, зажег свечу от печки и потом уже несколько свечей у себя на столе и вновь зарылся в тяжелые фолианты.

И тут среди них он обнаружил что-то вроде тетради, на которой было напечатано название " руководство, как следует производить криптограммы и тайнопись.

Сия метода, написана Бароном Шиллингом фон Капштадом в 1831 году.