Николай Сладков - Осиновый невидимка

• Название: Осиновый невидимка
• Автор: Николай Сладков
• Жанр: Прочая детская литература

---

Сторожит свой дом и свою семью: жену и полдюжины деток. Жена сова-сплюшка, со скворца ростом, цвета коры, как и муж. А дети пушистые и похожие на белых мышей. Для сплюшек они вполне симпатичные. И надо их сторожить и беречь.

Я приближаюсь к сторожу чуть дыша. Чтоб ни листик не колыхнулся, не треснул сучок. Я совсем уже близко, а он и ухом не ведет, и в ус не дует. Хоть усы и уши на месте. А сторож-то спит! Глаза его не только закрыты, а даже крепко зажмурены. Дрыхнет бдительный часовой!

Великан, чудище рядом - а он сны приятные смотрит. Разнежился под ласковый шелест листвы. Тени гладят по голове. Спит посреди бела дня, веки бархатные смежил.

До сторожа один шаг. Отвожу листик у самого его носа. И тут дрогнуло левое веко, прорезалась щелочка и заблестел в щелочке влажный золотой глаз. Подсматривает. Не спит, за мной в щелочку подглядывает - кто я, зачем и откуда?

Это он нарочно глаза закрыл, чтобы я его не заметил. Одела его природа в покровительственную одежку, а про блестящие глаза забыла. Приходится прикрывать.

Понял сторож, что выдал себя. И вдруг выпучил на меня глаза - как два отшлифованных драгоценных камня. Так бражник пугает, разворачивая яркие глазчатые подкрылья. Смотрим глаза в глаза. Я моргнул, сторож вспорхнул и исчез. Но подал неслышный сигнал своей сплюшке - она сразу же выпорхнула из дупла. И снова нет никого вокруг, хоть глаза прогляди. Темнеет одно дупло. Да что с него, если никто его больше не сторожит. Пустое, значит.

НУ-КА, ДУНЬ!

Стучал, царапал, заглядывал в дупла - мало толку.

А что, если дунуть в дупло? Фу! - и все. Летяга струсит и выскочит.

Способ, конечно, так себе. Чтобы в дупло фукнуть, надо еще до него добраться. А вы когда-нибудь лазали по гладким осинам? Пока вскарабкаешься, ведь дух выйдет и фукать нечем. Это все равно, что на телеграфный столб карабкаться: подтянулся - и съехал. Рубаха как хомут на шею сползает, а ты голым-то животом да по корявой коре...

Начал я с низких дупел, чтобы приноровиться. Вижу, стоит сушина, вся в паутине, а паутина - в опилках; хотя никто не пилил сушину. В сушине два дупла, одно над другим, как два этажа. Постучал на всякий случай, поцарапал, заглянул в окошко первого этажа - никого. Тогда поглубже вдохнул, как на физзарядке при дыхательном упражнении, вставил губы в дупло и - фух!

А теперь угадайте, что из этого получилось?

Выскочила летяга?

Выпорхнула птичка?

Выбежал жук?

Мне просто запорошило глаза. И нос, и рот. Сухая труха и древесная пыль. Те самые "опилки", что облепили на коре паутину, теперь с головы до ног облепили меня. В дупле их скопились целые пригоршни.

Так - с закрытыми глазами - я сделал открытие. Я открыл конкурентов летяги.

Оба дупла внутри соединялись ходами, прогрызенными древоточцами-муравьями. Они весь ствол внутри издырявили, как ломтик сыра. Заняли и испортили оба этажа, обе квартиры. Что это за квартира, если потолок и пол в дырках? И из дыр труха на голову сыплется. Вот так в старину жуки-древоточцы выживали из деревянных домов и нас. Но мы хоть можем стены какой-нибудь дрянью ядовитой залить или окурить смрадным дымом. А что делать летягам, когда в квартире муравьи заведутся? Только одно - переезжать, поскорее искать другое жилье.

"Муравьи-древоточцы выселяют летяг, - записал я, протирая глаза и промаргиваясь. - В дупле остатки летяжьей подстилки", - пишу дальше, размазывая по щекам слезы. Вот ведь как: муравьи летягу из дома выгнали, а плачу я.

"ПЕРЕЖДИ НЕНАСТЬЕ"

Середина августа, а на вид поздняя осень: серо, моросит, холодно. Ни на что не надеясь, так, на всякий случай, повертел я в подвернувшемся дупле тонким прутиком - и тут в дупле что-то шуркнуло. Повозилось, пошуршало, и вот уже мелькает у выхода светлое пятнышко. Соня, летяга или лесная мышь?

Птица. Черная птица со светлым горлышком и блестящими выпуклыми глазами. Быстрокрылый, стремительный стриж.

Но сейчас он совсем не стремительный, а сонный и вялый. Я прикрыл дупло ладонью, и он сразу же успокоился, ему совсем не хотелось наружу.

И тут я вспомнил, что за весь день не видел в небе ни одного стрижа. И даже подумал, что они уже улетели на юг. Холодно, насекомые не летают. А стрижи, оказывается, в дуплах отсиживаются - ждут в дуплах погоду. И выходит, это дупло передо мной не просто дупло, а дупло "пережди ненастье".

Давно я заметил, что в непогоду стрижи разом куда-то скрываются: на день, на два, а то и на три. Поговаривали, что будто бы поднимаются они на немыслимую высоту и, распластав крылья, сонно парят, пока не потеплеет внизу. Еще говорят, что стрижи, как ежи и ужи, могут в спячку впадать. Словно бабочки: холодно - и нет ни одной!

И правильно делают: в непогоду больше израсходуешь калорий, чем наловишь.

Шумит холодный ветер, плещет нудный дождь. Ни одного стрижа в небе. Но я-то знаю теперь, где они! По дуплам сидят, погоду ждут. Оцепенелые, как бабочки, и холодные, как ужи.

ДУПЛЯНЫЕ ГРИБЫ

За подосиновиками ходят в осинники, за подберезовиками - в березники. За боровиками, понятно, в боры. У каждого гриба свои излюбленные места. Моховики во мху, навозники на навозе, опенки - на пнях.

А я собирал опенки... по дуплам. Осень была сырая, и из всех больших дупел высунулись опенки. Как желтые кружевные занавески на лесных окошках. Или как диковинные цветы на подоконниках. И не нагибаться за этими грибами надо было, а карабкаться вверх.

Никто, конечно, не жил в этих грибных дуплах. Было в них сыро, затхло и пахло плесенью. На дне скопилась влажная труха. Древесные муравьи, наверно, нагрызли. К осени труха отсырела, перегнила и получилось дупло-оранжерея. Рассадник грибов. Грибов-дуплогнездиков.

ЗАГАДОЧНОЕ ДУПЛО

Дупла мне загадки загадывают - я загадки разгадываю. А эту не разгадал. Хотя вначале ничего особо загадочного и не было.

Упала старая сухая сосна. Глухо ударила в землю и переломилась посередине: точно там, где было старое дупло дятла.

Дятловое дупло внутри всегда чистое. Дятел не выстилает гнездо, никогда в гнезде не пачкает: ни летом, когда выкармливает птенцов, ни зимой, когда в дупле ночует. Нельзя ему в дупле пачкать, иначе сам себя выживет из дупла.

Но это дупло не было пусто. Оно наполовину было заполнено черной трухой, состоящей из надкрылий и ножек крохотных насекомых. Пригоршни надкрылий, ног и голов! Откуда, кто и зачем?

Не знаю, не знаю, не знаю...

СВЕТ В ДУПЛЕ

Темнота густела, и тишина настораживалась. Я не сводил глаз с темнеющего большого дупла в сухой светлой осине. Ничего не происходило: вокруг ни шороха, ни движения. Глаза устали от напряженного всматривания: стало уже казаться, что передо мной не светлая сушина с темным дуплом, а темная сушина со светлым дуплом.

Происходило невероятное: сушина темнела, а дупло... светлело.

Да, так и есть! Чем гуще вокруг темнота, тем лучше виднелось дупло.

Дупло светилось!

Может, оно сквозное и сквозь него светлеет вечернее небо? Но вот и небо угольно почернело, а дупло все светилось. Словно в глубине дупла зажгли огонек и слабый отблеск его теплился у входа. Светящееся окошко повисло во тьме, и я жду, когда тень хозяина проступит на занавеске. А он не спешит: затеплил свечу, прислушивается, собирается, наверное, на ночную охоту.

Но отгадка уже стучится в висок. Ах, как не хочется рушить сказку! Постой, постой еще под таинственным огоньком.

Тягучая тишина леса, плывущая темнота сырой ночи. И живой загадочный огонек над головой. Светящееся окошко...

Нет ни чудика, ни бабы-яги.

И никто не живет в дупле, и никто не зажигал в нем свечу. Просто светятся сырые гнилушки: разложение, гниль, бактерии. Все очень просто. Если, конечно, живой свет - это "просто"...

Столько диковинных дупел, а летяги-то ни одной! И опять я возвращаюсь к "уборным" - хоть у них какое-то постоянство. Может, тут повезет?

Ж Е Л Т Ы Е З Е Р Н Ы Ш К И

Светлой июньской ночью спрятался я возле летяжьей уборной, чтобы дождаться зверька. Должна же летяга прийти, раз это ее уборная! Но я ошибся...

Вот она, пора белых ночей! Июньские радости, которые из года в год в точности повторяются. Снова зарянка поет на еловой пике: одним глазком провожает зарю вечернюю, вторым встречает зарю утреннюю. Снова все тайное стало явным, все невидимое - видимым. Спят, смежив лепестки, цветы дневные. А ночные цветы просыпаются в темной чаще, испуганно приоткрывают лепестки-ресницы и зачарованно поворачивают головки за плывущей луной.

Вижу, как слетаются ночные бабочки-бражники к нашей северной орхидее - ночной красавице любке. Только ночью открываются ее цветы и пахнут только ночью.

Ночная кукушка над головой годы мои считает, ночной ежик шуршит в кустах, порхает ночная летучая мышь, и ночной козодой, расширив большие сумеречные глаза, урчит как лесной моторчик.

Туман повис над рекой; сонно чмокают в воде губами ленивые рыбы.

Метелки тростников, склонясь, вглядываются в свое отражение.