Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович

• Название: Царь Федор Иванович
• Автор: Дмитрий Володихин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03419-8

Федор Иванович занимает особое место в ряду русских монархов. Дело не только в том, что он последний представитель династии, правившей Россией более семи столетий. Загадка царя Федора не давала покоя ни его современникам, ни позднейшим историкам. Одни видели в нем слабоумного дурачка, не способного к управлению страной. Для других (и автор книги относится к их числу) царь Федор Иванович — прежде всего святой, канонизированный Русской церковью, а его внешняя отгороженность от власти — свидетельство непрестанного духовного служения России. Как бы ни относиться к фигуре «последнего Рюриковича на троне», надлежит признать: именно в его царствование (1584—1598) Россия не только смогла преодолеть ужасные последствия предыдущего правления царя Ивана Грозного, но и добилась выдающихся успехов в своем историческом развитии. Именно при «слабом» царе Федоре (и при его непосредственном участии) в России было введено патриаршество; при нем строились новые города и основывались монастыри; при нем Россия одержала военную победу над Швецией, взяв реванш за поражение в Ливонской войне, сумела закрепиться на Урале и в Западной Сибири. Так благом или нет было для России правление «царя-инока», чурающегося мирских дел? Свой ответ на этот вопрос дает автор книги, известный историк Дмитрий Володихин.

---

Джильс Флетчер оставил печальную зарисовку терзаний государыни: «Нынешняя царица, не имея детей от царя, своего супруга, дала много обетов святому Сергию, покровителю этого монастыря (Троице-Сергиева. — Д. В.), чтобы он благословил ее чадородием. Каждый год ходит она туда пешком на богомолье из Москвы, что составляет около 80 английских миль, в сопровождении пяти или шести тысяч женщин, одетых в синие платья, и с четырьмя тысячами солдат, составляющих ее телохранителей. Но святой Сергий до сих пор не услышал молитвы ее»{95}.[60]

Джером Горсей, то ли получив тайное распоряжение от Б.Ф. Годунова или даже самого царя, то ли взяв на себя смелость оказать Борису Федоровичу услугу, о которой тот не просил, взялся устраивать семейные дела царицы Ирины. По его словам — и им нет смысла не доверять, быв семь лет замужем[61], Ирина Федоровна часто оказывалась беременной, но с рождением детей у нее были какие-то проблемы[62]. Горсей затратил немало времени, пытаясь решить эту задачу медицинскими методами. Он получил консультации «оксфордских, кембриджских и лондонских медиков касательно… затруднительных дел царицы Ирины», а также вывез в Россию английскую повитуху. Но с повитухой вышла странная история. То ли Горсей превысил свою компетенцию и, уже связавшись с Борисом

Годуновым или царем, получил отповедь, поскольку перестарался, совершив действие, компрометирующее царскую семью. То ли англичанин просто не сумел сохранить в тайне свои действия, и они потеряли смысл, поскольку услугами столь необходимой повитухи невозможно было воспользоваться явно… В любом случае, бедная повитуха прожила почти год в Вологде, вернулась в Англию, так и не увидев царицу Ирину, и, разгневанная, подала жалобу королеве Елизавете; та связывалась с русской государыней об этой проблеме, так что дело приобрело широкую огласку{96}. В Московском государстве побывал английский медик Роберт Якоби, прибывший с королевским рекомендательным письмом в распоряжение Ирины Федоровны. Миссия его, видимо, не имела успеха{97}.

Попытки врачебной помощи не приводили к желанному результату: жизнеспособных детей у царицы не появлялось в течение многих лет. Терпеть эту общую боль оказывалось год от года труднее. Царственные супруги продолжали уповать на помощь не столько медицинского, сколько мистического свойства. Иначе говоря, на милость Божью.

Разумеется, переживала не одна Ирина Федоровна, но и ее супруг.

Время от времени на богомолье царственная чета отправлялась вместе, рука об руку. Джером Горсей оставил описание первого большого богомолья, совершенного царственной четой сразу после восхождения Федора Ивановича на престол, в 1584 году: «Будучи очень набожными, царь и царица пешком обошли главные церкви города, а на Троицын день предприняли путешествие в известный монастырь, называемый Троице-Сергиев (Sergius and the Trinitie) в 60 милях от города Москвы, в сопровождении огромного количества бояр, дворян и других приближенных, верхом на хороших конях в соответствующем убранстве… Царица из набожности шла всю дорогу пешком, сопровождаемая большой свитой княгинь и знатных дам. Ее охрана состояла из 20 тысяч стрельцов, ее главным советником, или сопровождающим слугой, был знатный человек царской крови, ее дядя, пользующийся большим авторитетом, по имени Дмитрий Иванович Годунов. После богомолья царь и царица возвратились в Москву»{98}.

Александро-Невская летопись содержит известие о том, как 25 июля 1585 года была доделана драгоценная рака для мощей преподобного Сергия Радонежского. Ее начали изготавливать при Иване Грозном, в 1555 или 1556 году, но работы прекратились. Федор Иванович велел ее доделать, мало того, совершил поход в Троице-Сергиев монастырь с царицей Ириной, чтобы там молить Сергия «аще угодно ему будет преложити чюдотворивые его мощи в новую раку». Там же возносились молитвы о «чадородии» «неплодной» царицы{99}.[63] Летопись неразрывно связывает изготовление этой раки, а также нескольких других, с желанием самого царя, а не кого-либо из его свиты, родственников, приближенных: «Повелением благочестиваго царя и великаго князя Феодора Ивановича всея Русии и верою его несумненною, и слезами теплыми зачали делати раки серебряные кованыя многоценныя»{100}.[64]

21 декабря 1591 года, через неделю после того, как на Выборг, против шведов, отправилась шестиполковая рать, Федор Иванович «…на праздник Петра митрополита… ел у патриарха Иова в большой полате» со знатнейшими людьми царства. Вскоре после этого он отправился на большое богомолье, возможно с супругой, и объезжал монастыри на протяжении нескольких месяцев. Столица вновь увидела его лишь на Вербное воскресенье. Царь побывал в Троице-Сергиевом, Никольском Можайском, Пафнутьеве Боровском и Саввино-Сторожевском звенигородском монастырях{101}. Пафнутьев Боровский монастырь Федор Иванович любил, надо полагать, не менее Троице-Сергиевой обители, поскольку ездил туда неоднократно — так, царь отправился туда на богомолье и в 7103 (1594/1595) году{102}.[65] Кроме того, боровская иноческая община получила от него поистине царский подарок — там был построен Успенский храм «больши старого»{103}. К преподобному Пафнутию, как и к преподобному Сергию, царь обращался с молитвой о «чадородии»: тогда было распространено мнение, связывающее рождение государя Ивана Васильевича с «прошением» и «молением» святого Пафнутия. У отца Ивана IV (и, соответственно, деда Федора Ивановича) великого князя Василия III также были тяжкие проблемы с наследником. Первая жена (Соломония Сабурова) так и не дала ему ребенка, да и вторая, Елена Глинская, долго не могла зачать. Монарх и его молодая супруга обращались с молитвами к разным святым, и, как считается, помог им преподобный Пафнутий. Ирина Федоровна и Федор Иванович также связывали с заступничеством преподобного Пафнутия большие надежды. Приделы Успенского собора были освящены в честь их патрональных святых — мученицы Ирины и Феодора Стратилата.

Государева щедрость распространилась и на другие монастыри. Так, например, «…повелением царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Русии» был поставлен «храм камен на Москве в Кремле-городе в Девичье манастыре у Вознесения, о пяти верхах, больши старого, и манастыря прибавлено»{104}. Ни обитель в целом, ни собор ее, воздвигнутый при Федоре Ивановиче, до наших дней не дошли. Вознесенская («Стародевичья») обитель была основана в 1407 году[66] вдовой великого князя Дмитрия Ивановича. Главный храм ее играл роль усыпальницы для женщин, относящихся к московскому монаршему роду, прежде всего для великих княгинь и цариц. При Федоре Ивановиче появилось уже третье здание монастырского собора (между 1584 и 1588 годами), выполненное наподобие усыпальницы великих князей и царей — Архангельского собора. Обитель простояла века. Однако в 1929 году монастырь, расположенный рядом со Спасской башней, было решено снести, как и Чудов. Для новой власти русская старина родной не была, ее в лучшем случае рассматривали как временно терпимое явление; время двух древних монастырей тогда закончилось…{105}

Недалеко от современной Пречистенской набережной, во 2-м Зачатьевском переулке, располагается Зачатьевская обитель, обязанная своим существованием царю Федору Ивановичу и, возможно, его супруге. Еще в середине XIV столетия на этом месте был основан Алексеевский женский монастырь. Впоследствии его перенесли. Но небольшая община, не ушедшая со старого обиталища, при попечительстве Федора Ивановича обрела каменный храм Зачатия святой праведной Анны (около 1584 года) с двумя приделами, освященными во имя святого Федора Стратилата и святой мученицы Ирины (освящены в 1585 году), что связано с участием царственной четы в судьбе обители. Да и само освящение храма — «говорящее». Мечтая о чуде, вымаливая у Бога чудо — рождение ребенка, — государь и государыня вспомнили об ином, библейском чудесном рождении, совершившемся милостью Господней. Таким образом, московский Зачатьевский монастырь — детище Ирины Федоровны и Федора Ивановича. О их особом внимании к обители свидетельствует строительство там еще одной — Богородичной — церкви с приделом во имя святого Алексия митрополита Московского[67].

Собор Василия Блаженного был воздвигнут при Иване IV, его рождение связано со взятием Казани в 1552 году. Вид свой и нынешнее свое имя он обрел далеко не сразу. Первоначально его именовали Троицким «что на Рву», затем Покровским «что на Рву», а порой обоими именами одновременно. В течение первых десятилетий своего существования храм отнюдь не блистал каким-то особенным убранством куполов. Но «во дни благочестиваго царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Руси зделаны верхи у Троицы и у Покрова на Рву разными обрасцы и железом немецким обиты; и от пожару от самаго не бысть верхом на тех храмех»{106}. Речь идет не о разных «храмех», а об одной церковной постройке со многими престолами, которые выстроены были в форме девяти «башенок», а потому воспринимались как отдельные церкви. (Собственно, им и придавали значение отдельных храмов.) Так вот именно со времен Федора Ивановича знаменитый собор Василия Блаженного на Красной площади удивляет местных жителей и приезжих многообразием фигурных, многоцветных куполов. Ныне это чудо декоративного гения Москвы стало одним из главных символов города, без него трудно представить себе русскую столицу. Теперь у собора меньше глав, чем было в старину, да и декоративное их оформление весьма отличается от того, каким оно стало при Федоре Ивановиче. Однако сама идея украшать главы «разными обрасцы» принадлежит именно его времени и, как знать, не самому ли государю…