Дарья Кузнецова - История первого дракона

• Название: История первого дракона
• Автор: Дарья Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

Василиса — пока ещё молодой и неопытный, но уже увлечённый своей работой программист. Сергей — её лучший друг, почти что брат, по призванию и профессии археолог. Обычный выезд «поисковиков» заканчивается для них внезапной смертью от взрыва старой противопехотной мины.

Вот только просто так умереть у них не получается, и странное существо даёт им второй шанс, в другом мире. Как выжить современной девушке в среденевековье, да ещё в чужой лохматой шкуре? Положиться на верного друга и попытаться найти плюсы нового существования. Ну, или, хотя бы цель на первое время.

От автора: Книга написана значительно раньше «Абсолютного оружия», и, как мне кажется, стилистически несколько слабее. Но, надеюсь, она никого не разочарует.

---

— И что делать? — задумчиво поинтересовался он.

— Ждать системного администратора или звонить в техподдержку, — хихикнула я. Это нервное…

— Вася! — возмущённо фыркнул Серёга. — Иди-ка ты спать, я там спальники уже все вытряхнул. Утро вечера мудренее, завтра со всем этим разберёмся.

— Тоже верно, — согласно вздохнула я и, сграбастав оба коврика (а нафига козе баян? ну, то есть, каменной туше тонкая "пенка"), уползла в палатку. И всю ночь настырно и нудно пыталась дозвониться в техподдержку, выслушивая музыкальные паузы — пение нестройного хора пьяных голосов — и ненавистное "В данный момент все операторы заняты. Пожалуйста, оставайтесь на линии!" в исполнении Михаэля. И во сне-то никакого покоя!

Проснулась в препоганейшем настроении. Выбралась из палатки, хмуро покосилась на небо; оно ответило мне полной взаимностью. Дождя не наблюдалось, вокруг вновь царствовал туман. Однако, холодно всё равно не было. Вообще, странная тут погода. Тепло и высокая влажность — вроде бы, должно тяжело дышаться, сущие тропики. А при этом влага несла лишь приятную прохладу, делая воздух свежим.

Правда, настроения это не прибавляло. Оглядев лагерь, я поняла, что ещё и проснулась самая первая: народ дрых вповалку, за исключением одинокого мрачного матроса, неподвижно сидящего у костра. Хотя он, кажется, тоже спал, просто сидя и с открытыми глазами.

Что-то раздражённо буркнув себе под нос, я побрела за ближайшие камни; отсутствие растительности создавало определённые технические трудности.

Впрочем, после некоторых раздумий я поняла, что оно и к лучшему; в смысле, необходимость отойти на некоторое расстояние от лагеря. В окружающем мире меня раздражало всё, а в особенности — его двуногие обитатели, причём начиная с Михаэля с Сержем и заканчивая совершенно незнакомыми эльфами. Давешняя ноющая пустота под рёбрами, которая, как мне вчера казалось, после разговора с Сержем успокоилась, теперь вновь разрослась. Это почти пугало, но пойти и кому-нибудь рассказать я была морально не способна, сначала нужно было успокоиться. Потому и брела куда-то под вновь закапавшим дождём.

Это было странное ощущение. Нельзя сказать, что было больно; но лучше бы и вправду болело. В груди бесшумно поворачивалась сбоку набок маленькая сердитая чёрная дыра, от которой перехватывало горло и почему-то сводило живот. Она будто втягивала в себя воздух и кровь из организма, отчего кончики пальцев онемели, а ноздри перестали чувствовать запах; наверное, если бы воздух был более сухой, я зашлась бы в астматическом кашле.

Наконец, раздражённая собственной беспричинной злостью и отвратительными ощущениями, я присела на какой-то камень, торчащий из яркого ковра лиан, и принялась за вдумчивое самокопание.

Рациональную причину собственного поведения найти не получилось. Не было у меня повода для столь агрессивной нелюбви к спутникам, равно как и повода для столь сокрушительного горя и отчаянья, на проявление которых (просто в превосходной степени) походило это мучительное ощущение, а для просто плохого настроения было как-то слишком много негатива. Значит, какой вывод из этого следует? Что причина иррациональна и лежит где-то в области эмоций или пресловутого "шестого чувства", которое в свете местных реалий нельзя сбрасывать со счетов. Ну, или некий необъяснимый гормональный всплеск, что тоже не вполне понятно и объяснимо.

Я снова прислушалась к себе и окружающему миру, с максимальной внимательностью, на какую была способна, сосредоточившись на неприятных ощущениях и пытаясь локализовать их источник. Вокруг тихо шумел дождь, окутавший меня мягкой пеленой. Отяжелевший от влаги хлопок камуфляжных штанов сковывал движения, в кроссовках тоже хлюпало, футболку и волосы можно было выжимать, но вот как раз это не раздражало, а было даже немного приятно. Будто кто-то до боли родной и любимый крепко и нежно обнимал меня вот так необычно — всю сразу.

И я неожиданно поняла, что не хочу уезжать ни к каким сфинксам, а хочу остаться здесь навсегда. Вот на этих тёплых мокрых скалах, увитых лианами, среди дождей и тумана, я хочу жить. Эта мысль была новой и почти шокирующей; я вообще по природе своей не люблю дождь, предпочитая сухую солнечную погоду, а здесь, кажется, солнца не бывает вовсе. Очень жалко, что мне не быть каким-нибудь государем-императором. А то можно было бы гордо выпрямиться, заложив руку за борт кителя, и процитировать бессмертные строки великого поэта, вложенные в уста одного из величайших и противоречивейших правителей моей страны: "Здесь будет город заложён!"

Может, без меня догадаются что-нибудь основать?

Отвлечённые мысли о будущем несколько умерили мою неприязнь ко всем разумным обитателям окружающего мира, но не убавили тянущей пустоты под рёбрами.

— О чём ты грустишь, дочь Туманной дороги? — раздался неподалёку (к счастью, не над ухом, так что я даже не шарахнулась), мелодичный голос. Я сначала помянула незлым тихим словом всех любителей подкрадываться в общем и Талунамиталу — в частности, и только потом сообразила, что голос-то был женский.

Встрепенувшись, я заозиралась; говорившая обнаружилась в паре метров слева — видимо, проявляла тактичность и не спешила ломиться в моё личное пространство.

Что передо мной не человек, я поняла сразу. Впрочем, на знакомых по этому миру и мифологии моего родного мира существ она тоже не походила. Высокая — по меньшей мере на голову выше меня, а это метр восемьдесят и больше, — она была удивительно гармонично сложена и изящна. Летящие многослойные одежды неопределённого кроя всех оттенков синего почему-то были неподвластны дождю и мягко колыхались в такт малейшему движению. Общую воздушность облика незнакомки дополнял тонкий звоном тысяч серебряных бубенчиков, затерянных где-то в складках впечатляющего одеяния, которое оставляло открытыми только кисти рук и голову с шеей, но весьма эффектно обрисовывало все изгибы фигуры. Чёрные, или скорее тёмно-синие волосы ниспадали свободными волнами до талии, подчёркнутые нитями мелкого жемчуга и всё тех же бубенчиков. Но особенно выделялась бледная в голубизну (что, однако, не делало девушку похожей на несвежий труп) кожа и необычная форма лица, в особенности — почти каплевидный разрез бездонно-синих глаз, лишённых белка.

С другой стороны, при всей своей "нездешности" и необычности, незнакомка не вызывала никаких негативных эмоций, даже после мысленного напоминания себе самой о военном положении и опасности, которая может грозить с любой стороны. Может, тому поспособствовало её обращение, — дочь Туманной дороги, — которое я до сих пор слышала исключительно от шамана.

— Да так, — наконец, неопределённо высказалась я, понимая, что дальше молча созерцать незнакомку попросту неприлично. — Ты богиня?

— Нет, — звонко рассмеялась она, тряхнув головой. — Я айра.

— Это имя или название вида? — уточнила я.

— Последнее, — с улыбкой кивнула незнакомка. — Меня зовут Силуса. Мы, как и другие стихийные виды, не верим в здешних богов.

— Стихийные виды?

— Ну, это такое собирательное название. Мы — дети воздуха, гаргульи — дети земли, даймоны — дети огня. Не элементали, как ты только что наверняка подумала, просто… стихийные виды, это сложно объяснить, — она легкомысленно пожала плечами. — Понимаешь, мы, айры, по природе своей ужасно любопытны, и не могли не отреагировать на столь невероятные события в Туманном море. Оно всегда было особенным местом, а уж теперь по твоей милости — самое особенное.

— Почему именно по моей?

— Ну, внимание такой сущности, как сам великий Океан, не проходит бесследно — как для мира, так и для того, кто пригласил его в мир, — она заговорщически подмигнула, подошла ближе и тоже присела на камушек. — Мы, айры, очень чувствительны к проявлениям мира духов; наверное, всех нас можно считать хорошими шаманами, — вновь беспечно пожала плечами девушка с не слишком звучным на мой взгляд именем с отчётливым сельскохозяйственным оттенком. — Я просто оказалась самой любопытной и решила посмотреть поближе. На тебя и на это необычное место. Но ты так и не ответила, что тебя гложет? Что-то неприятное, вот здесь, — она коснулась ладонью груди, — но я никак не пойму, что именно.

— Да я и сама толком не понимаю, — я вздохнула. — Тянет что-то такое, смутное и неприятное. То ли предчувствие, то ли вообще съела что-то не то, — поморщилась я, тем более что ощущение, стоило о нём вспомнить, усилилось, набросившись на меня с остервенением.

— Нет, это что-то настоящее, — уверенно отмахнулась она, видимо, от моего последнего предположения. — Вася… — вдруг смущённо потупилась девушка, разглядывая лиану у своих ног. — А можно мне немного побыть рядом с тобой? Ну, то есть, в вашем лагере, — пояснила она на мою растерянность. — Мне просто очень, очень, очень интересно! Я всей своей сутью чувствую, что тут скоро произойдёт нечто грандиозное, и буквально сгораю от любопытства!