Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы: Сочинения

• Название: Одлян, или Воздух свободы: Сочинения
• Автор: Леонид Габышев
• Издательство: Фолио
• Жанр: Современная проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7150-0118-8

«Одлян, или Воздух свободы» — роман о судьбе подростка, отбывающего наказание в воспитательно-трудовых колониях и там, в зоне, постигающего смысл свободы. Время действия — конец 60-х — начало 70-х годов. Книга эта — жестокое и страшное повествование, реквием по загубленной жизни. Роман был опубликован за рубежом, во Франции попал в число бестселлеров.

Роман «Из зоны в зону» продолжает тему «Одляна…».

Жорка Блаженный из одноименного дневника-исповеди предстает великомучеником социальной несправедливости: пройдя через психиатрическую больницу, он становится добычей развращенных девиц.

---

— Вы не были судимы?

— Нет, что вы, — мягко, но с удивлением ответил Коля.

— Заполните анкету и напишите автобиографию.

Вышел в коридор.

Заполнив анкету, приступил к автобиографии. Написал, где родился, отец военнослужащий. (Писать, что отец работал начальником милиции, не стал. Найдут в архивах). Дойдя до пятнадцатилетнего возраста, задумался: «Где же был я пять лет? В Волгограде? Нет, легко проверить. А-а, напишу: «В Падуне жил до двадцати лет, и работал на спиртзаводе плотником». А если проверят и спросят: «Так где ты был пять лет?» Скажу: «Пять лет из Сибири в Волгоград шел пешком».

В заводской поликлинике окулист сказала:

— С одним глазом на химическом заводе работать нельзя. Вдруг что-нибудь попадет в глаз и лишишься последнего.

Он оторопел. Не ожидал, что, обманув отдел кадров, его не примут по зрению. И стал уговаривать врачей. Второй врач, мужчина, сказал:

— Да пусть работает. Он же в редакции, а не в цехе.

Женщина-врач согласилась, но добавила:

— Без права захода на предприятие.

Выйдя из кабинета, в нижнем углу листка прочитал: «Без права захода на предприятие».

«Редакции такой корреспондент не нужен. Как быть? Во-о, надо стереть слово «Без», во втором слове стереть окончание «а», исправить и выйдет: «С правом захода на предприятие». А вдруг подобной записи ни у кого не бывает? Да за день через отдел кадров проходят десятки людей и им некогда рассматривать врачебные листки. Прошел комиссию, и ладно. Рискну».

В ближайшем магазине купил пачку лезвий, резинку, выбрал по цвету стержень и сел в квартале за стол, обитый железом. За этим столом местные мужики забивали козла.

Однажды Коля, работая в совхозе на уборке урожая, захотел уехать домой раньше — в техникуме начинались занятия, а без подписи директора деньги не выдавали. Директор Петрова не отпускал. В пустом кабинете правления нашел чье-то заявление с подписью директора и ушел на скотный двор. Примостившись на телеге, потренировался, и в своем заявлении вывел точно такую же подпись. И деньги получил.

Коля, покурив за столом, соскоблил буквы, вписал нужные, и отвез листок в отдел кадров.

Через несколько дней вышел на работу, но без пропуска: проверка родственников, — не спала ли бабка с Колчаком или Керенским, — продолжалась.

Татьяна Мигулина дала первое задание: подшить письма, а наиболее удачные отредактировать. Последние месяцы их не подшивали, а складывали в стол. Письма в основном без конвертов, их заносили прямо в редакцию.

За неделю справился с заданием и несколько писем пошли в набор.

— Ты неплохо редактируешь, — сказала Татьяна, — теперь на тебе будет почта редакции.

Столовая находилась на территории завода, и Коле приносили пирожки — сухой паек, как на этапе. На сухом пайке, в свое время, сидел каждый.

Татьяна Мигулина исполняла обязанности редактора, а редакторский стол занимал Анатолий Тарасов. У Татьяны стола не было, и она носилась по кабинетам.

Кроме двух редакторов, машинистки и Петрова работали еще двое: Владимир Матодиев — корреспондент, и Виктор Алешин — фотокорреспондент. Виктор числился в цехе работягой и получал неплохой оклад. А Колю приняли корреспондентом радио с окладом в сто рублей.

В редакции заводского радио две корреспондентки.

На следующей неделе Татьяна сказала:

— Пока у тебя нет пропуска, съезди во Дворец культуры и напиши о работе агитпунктов.

Он не сомневался — с заданием справится, но смешно писать о выборах. За свою жизнь ни разу не голосовал, игнорируя выборы, как и многие. На расклеенных листовках волгоградцы подрисовывали первому секретарю обкома партии усы, выкалывали глаза, просто перечеркивали крест накрест, а иногда подписывали смачные русские существительные. Но Куличенко всегда избирался большинством голосов депутатов, и на сессиях на весь зал храпел.

Во Дворце культуры работали два агитпункта, и Коля поговорил с секретарями избирательных комиссий. «Так, теперь надо на живого агитатора посмотреть, — подумал он. — Ни одного в жизни не видывал. Что за зверь?»

Молодой агитатор торопился домой, и Коля вышел с ним на улицу.

— Я с ночи, и сразу на агитпункт. А у меня жена одна с больным ребенком, и в магазин сходить некому. Да и в магазинах ничего не купишь, надо на базар ехать, а там очередь, — он махнул рукой. — Избрали меня агитатором, нашли козла отпущения, и отказаться было нельзя. А когда ребенок родился, бегал по завкомам, место в яслях выбивал. — И парень, видя, что корреспондент слушает с сочувствием, изливал душу.

В саду Дворца культуры сел в полуразвалившуюся беседку и принялся за корреспонденцию…

Татьяна встретилась на лестничном марше.

— Как съездил?

— Нормально. Материал готов.

Татьяна с удивлением посмотрела.

— Сейчас приду.

Вернувшись, прочитала и похвалила.

— Подпишем не твоей фамилией, а фамилией девушки-агитатора, о которой ты упоминаешь. А ее фамилию из материала уберем.

Петрова вызвали в отдел кадров. Шел и думал: все, судимости раскрыли, отдадут трудовую книжку и с позором прогонят с завода.

Вошел в настежь отворенную дверь кабинета отдела кадров. За столом пожилая женщина.

— Распишитесь, что с записями в трудовой книжке ознакомлены.

Предательская дрожь поколебала руку и расписался небрежно.

— В бюро пропусков получите пропуск.

На улице радостный закурил — готов попрыгать, и направился в редакцию. Поднимаясь на ступеням, вспомнил: не туда.

На заводе два цвета пропусков: черный и красный. Черный для работяг, не имеющих высшего или средне-технического образования. Ему выдали красный, и в обед пошел в столовую. В проходной развернул пропуск, внутренне напрягшись, будто вахтер мог сказать: «Петров, почему на завод проходишь, ведь ты судимый?»

В столовую шел с Володей Матодиевым и молчал, чувствуя себя вором, будто украл право прохода на завод. Чудилось: вот-вот кто-нибудь догонит, схватит за рукав и потянет к проходной, говоря: «Сволочь! Обманул нас. Мы только сейчас узнали, что ты дважды судимый».

Перед столовой вырос забор с колючей проволокой на макушке и с запретной полосой, ну точно с такой же, как в ТОЙ зоне. Он оторопел и взмолился: «Господи! Я так рвался в редакцию, а попал в зону! Отец! Отец! Живой ты не помог мне вырваться из Одляна, а мертвый загоняешь снова в зону…».

Он ловко обманул отдел кадров, ловко провел вокруг пальца первый отдел — Комитет государственной безопасности. Мертвый отец безупречным прошлым помог устроиться на завод. Кэгэбистам важнее проверить, не спала ли бабка с Колчаком или Керенским, чем поднять трубку телефона и позвонить в милицию.

И следующее задание получил Коля написать об агитаторе. Решил написать о девушке, чьим именем подписал первый материал.

С Валентиной Турковой встретился у проходной, она шла с ночной смены. Валентина симпатичная, всего на два года младше его. Пять лет назад окончила техническое училище, а сейчас училась на третьем курсе техникума. Попросил рассказать о себе, но она немногословна.

— Расскажи о работе агитпункта.

— Да меня недавно назначили…

И сколько ни бился молодой корреспондент, так ничего и не узнал у молодого агитатора о ее общественной работе.

Валентина охотно говорила о современной музыке, но не назвала ни одного имени современного писателя.

Несколько дней думал о Турковой. Ну как написать о ней? Он с ходу написал бы о начальнике милиции или прокуроре, но что писать об агитаторе? Ее ради «галочки» избрали, раз она молодая и нет семьи. Перед выборами ходит на агитпункт, а весь год чем занимается?» Петров представил: он работяга, и к нему в перерыве подходит Валентина Туркова.

«Коля, позавчера обнародован проект новой Конституции СССР. Ты прочитал его?»

«Прочитал».

«Что о нем скажешь?»

«Проект хороший, его утвердят, вот только бы коммунисты соблюдали Конституцию».

«Так, так и что на это ответит Валентина?» — он рассмеялся.

Зарисовку о Валентине Турковой написал, и как об агитаторе о ней помянул, но больше от проекта новой Конституции оттолкнулся, и Татьяна похвалила его.

Анатолий Тарасов перешел в секретный цех дорабатывать стаж по вредной сетке, и Татьяна Мигулина села за редакторский стол. Она пригласила из областной газеты знакомого журналиста, и он научил корреспондентов макетировать и верстать газету. Ей хотелось, чтоб работу редактора умел выполнять каждый — она собиралась в отпуск.

Петров стал быстрее писать, и чувствовал себя увереннее. По пятницам созванивался с редактором «Сталеканатчика», и после работы в мастерской знакомого художника выпивали, играя в биллиард. Разряжались.

В очередной раз, наполнив стаканы, Семен Иванович сказал: