Джордж Бейли - Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

• Название: Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне
• Автор: Джордж Бейли
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Политика
• Год: 2000
• ISBN: 5-275-00063-4

Перед вами — первое русское издание книги «Поле битвы Берлин». Она является уникальным вкладом в документальную литературу о послевоенном противостоянии Востока и Запада. Ее написали авторы, стоявшие на противоборствовавших сторонах в «холодной войне»: Джордж Бейли - бывший директор «Радио Свобода», Сергей Кондрашев - ведущий эксперт КГБ по Германии, генерал-лейтенант в отставке, и Дэвид Мерфи - бывший начальник Берлинской Оперативной базы ЦРУ, впоследствии начальник «советского» отдела ЦРУ.

Авторы опирались в работе над книгой на свои воспоминания и ряд уникальных, впервые рассекреченных документов КГБ и ЦРУ. Книга повествует о формировании обеими сторонами органов^ спецслужб в Германии сразу же после войны, о блокаде Берлина, о деле Отто Йона, о крупнейшей разведоперации того времени -«Берлинский туннель», об истории Берлинской стены и ряде других важнейших событий послевоенного времени.

---

Как бы люди ни старались сохранять спокойствие, и американские военные и американские разведчики жили в постоянном напряжении. Всякого рода слухи ползли из дома в дом. Поговаривали даже о том, что если союзники попытаются эвакуировать своих родных, то западные берлинцы придут в ярость и до смерти забьют камнями женщин и детей на вокзале. Никто, в сущности, в такое не верил, однако это прибавляло страха юным американским женам.

Кризис продолжался весь 1959 год, и в конце концов было решено дать сотрудникам БОБ военное прикрытие. В об-щем-то, БОБ всегда делала вид, будто является военным подразделением. Предполагалось, что сотрудникам БОБ придется носить форму и оружие, использовать военное снаряжение и даже участвовать в оборонительных операциях, разработанных американскими военными. Те времена, когда Билл Харви настаивал на том, чтобы все вновь прибывшие ходили с оружием, остались в прошлом. Когда администратор на базе предупреждал, что многие сотрудники не имеют ни малейшего понятия, как стрелять из автомата, его военный коллега с полной серьезностью отвечал: «Не волнуйся, рядом будет сержант, он научит».

Внутри БОБ самой трудной проблемой были документы, вернее, надежность уничтожения секретных документов в случае эвакуации базы. С 1945 года накопилось довольно много бумаг. Харви держал на своих сейфах специальные термитные заряды, а на крыше БОБ на американской территории находились приспособления для быстрого уничтожения документов. Технический отдел ЦРУ продемонстрировал возможности этих приспособлений на крышах сотрудникам БОБ, однако так и не пришлось их испытать[764]. Даже при этих чрезвычайных подготовительных мерах, которые усиливались по мере приближения срока ультиматума, тревога — вдруг произойдет худшее — охватывала всех, кто так или иначе ощущал невозможность скрыть свою принадлежность к БОБ, а значит и к ЦРУ.

Предложение СССР передать властям ГДР ответственность за личный состав контрольных пунктов на железных и автомобильных дорогах не стало неожиданностью для западных союзников. В начале 1958 года они решили согласиться на восточногерманских контролеров, но рассматривать их как советских агентов и не снимать с Советов ответственности за свободное передвижение людей из Берлина и в Берлин. Однако будут ли западные союзники готовы применить ограниченные вооруженные силы, чтобы обеспечить свободный доступ в город? Правительства Великобритании и Франции все еще отказывались обсуждать этот вопрос третьего сентября 1958 года. Непонятно, насколько решение западных союзников согласиться на восточногерманских контролеров повлияло на советское заявление, сделанное в ноябре. Несмотря на то, что западная реакция на советский ультиматум едва ли не в первую очередь интересовала советскую разведку, в архиве СВР не было найдено материалов по этому вопросу[765].

В течение 1958 года КГБ продолжал подчеркивать свою озабоченность перевооружением Западной Германии, однако проблема Западного Берлина представляла наибольшую актуальность и для Советов, и для Восточной Германии. Новый паспортный закон ГДР, введенный 11 декабря 1957 года, предполагал жесткие наказания за «бегство из республики» (Republikflucht), отчего сразу же резко сократилось число побегов из Восточной Германии, зато столь же резко увеличилось количество беженцев через Западный Берлин. Несмотря на непрекращающиеся попытки властей ГДР перекрыть границу, западные секторы оставались основной дорогой людей, желавших покинуть Восточную Германию. И советские и восточногерманские власти были в отчаянии из-за увеличивающегося потока беженцев, особенно из среды интеллигенции. Обе стороны осыпали друг друга упреками, и все же Советы не были готовы дать ГДР разрешение на меры, которые могли бы остановить бегство восточных немцев, но осложнить отношения СССР с Западом[766]. Западный Берлин был назван «центром враждебной деятельности против ГДР и других социалистических стран», что эхом откликнулось в ультиматуме от 27 ноября[767]. Создавшаяся обстановка, утверждали Советы, стала реальной угрозой стабильности в ГДР. Делая на этом упор в своей пропаганде, Советы, по-видимому, рассчитывали убедить население стран-участниц НАТО, что защита их прав в Западном Берлине не стоит того, чтобы рисковать новой войной.

Этот пропагандистский трюк был не нов. Еще в 1953 году «подрывные центры» в Западном Берлине были обвинены в организации забастовок и выступлений 17 июня против СЕПГ. Через год Питовранов, только что назначенный начальником аппарата КГБ в Карлсхорсте, использовал те же аргументы, когда призывал восточных немцев расширить агентурные операции против указанных «центров». В 1956 году газеты Запада и ГДР только и писали, что о «дезертирстве» важного агента американской военной разведки, который, как указывалось, принес с собой набитый документами сейф. «Neues Deutschland» опубликовала серию статей, упомянув имена известных агентов и внеся свой вклад в кампанию против американской разведки в Западном Берлине (листовки, распространявшиеся в это время в Западном Берлине, предостерегали немцев от посещения учреждений американской разведки)[768]. 27 января 1958 года КГБ с гордостью доложил Юрию Андропову, тогда члену ЦК, что сенат Западного Берлина расследует деятельность Группы борьбы против бесчеловечности, тайной организации, работавшей на Запад и к тому времени доживавшей свои последние дни. К лету 1958 года лидеры этой группы и Свободных юристов были вынуждены уйти в отставку[769].

КГБ НАЗЫВАЮТ ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН «ШПИОНСКИМ БОЛОТОМ»

Приоритет в массированной дипломатической и газетной кампании, поддержавшей ультиматум Хрущева, был отдан Западному Берлину как «шпионскому болоту». Ответственность за выполнение задачи возложили на КГБ и его аппарат в Карлсхорсте, а руководителем операции назначили офицера контрразведки КГБ и специалиста по Западному Берлину Юрия Яковлевича Литовкина, прибывшего в Карл-схорст (БОБ узнала о его прибытии в мае 1959 года). Кампания началась в 1958 году, когда КГБ обратился за поддержкой к разведкам восточноевропейских стран. Михаил Голеневский, источник ЦРУ в польской разведке, вспоминает, что другие службы отказались участвовать в ней, сославшись на боязнь подвести своих агентов в западных службах[770]. Тем не менее кампания началась задолго до ноябрьского ультиматума и достигла кульминации весной—летом 1959 года.

Еще одним подтверждением этих приготовлений является памятная записка КГБ от 21 июня 1958 года о Билле Харви, подготовленная в Москве для «товарища», чье имя не указано. В ней говорится о периоде 1957 — 1958 годов и существовании в Западном Берлине «подразделения ЦРУ США, активно работающего против нас. Это подразделение возглавляет американец Билл Харви, известный как «Большой Билл»... Один из его заместителей — Дейв Мерфи». И в ней же указано на ключ, который следует использовать в кампании против «шпионского болота»: «Имеющийся материал позволяет сделать вывод, что «Большой Билл» и его сотрудники ведут активную разведывательную работу против стран социалистического лагеря, где у них имеются широкие агентурные сети»[771].

Читателям книг о разведке на Западе может показаться невероятным, что пропагандистская кампания такого размаха, скоординированная с важной инициативой советского МИДа, стала готовиться задолго до назначения Александра Шелепина на пост председателя КГБ в декабре 1958 года. Именно Шелепин считался инициатором создания акций «активных мероприятий» КГБ или «дезинформации»[772]. Роль Шелепина особенно ярко подана в книге Анатолия Голицына («New Lies for Old»). Голицын описывает долгосрочную интенсивную программу дезинформации, принятую Советами, и утверждает, что китайско-советский конфликт, падение Николая Чаушеску в Румынии, Пражская весна и деятельность советских диссидентов были тщательно спланированы и направлены на то, чтобы вызвать замешательство и ослабить Запад. Кое-кто все еще разделяет его взгляды и рассматривает случившееся в бывшем Советском Союзе и Восточной Европе, начиная с 1989 года, частью мастерского замысла или, как пишет Голицын, «новой методологии». Однако большинство ученых и разведчиков, отвергнув концепцию ложного китайско-советского конфликта, отрицает также и то, что идея дезинтеграции Советской империи была продумана в КГБ[773]. С другой стороны, многие бывшие сотрудники КГБ убеждены, что распад Советского Союза был организован Западом[774]. (Дополнительные материалы об активных мероприятиях в Приложении 8.)

По-видимому, есть два противоположных взгляда на обстоятельства создания в 1959 году отдела «Д», первого известного отдела дезинформации КГБ. Одни, и среди них Голицын, приписывают его создание исключительно Александру Шелепину, который стремился сделать из КГБ активную силу в «стратегической, политической, экономической и идеологической борьбе против капиталистических держав». Другие считают создание отдела «Д» следствием бюрократической и оперативной необходимости. В действительности причиной создания отдельного отдела дезинформации в рамках Первого Главного управления было стремление повысить эффективность активных мероприятий. Как вспоминал начальник управления Александр Сахаровский, предложения об активных мероприятиях, иногда фантастические или попросту непродуманные, приходили из многих резидентур и рассматривались географическими отделами в плане одобрения или отклонения. Прежде не существовало ни общего плана действий, ни центральной координации действий. Именно отдел «Д», не проводя собственных активных операций, должен был координировать деятельность агентов разных отделов и их резидентур. Помощь, экспертная оценка и в некоторых случаях одобрение соответствующих министерств и военного ведомства были необходимы, чтобы проводить активные мероприятия типа введения в заблуждение, дезинформации, компрометации или разоблачения.