Герман Романов - Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»

• Название: Спасти Отчизну! «Мировой пожар в крови»
• Автор: Герман Романов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-61883-5

НОВЫЙ военно-фантастический боевик от автора бестселлеров «Спасти Колчака!» и «Спасти Державу!», отменяющий трагедию Гражданской войны. Раз «попаданцы» из будущего не в силах предотвратить катастрофу 1917 года, следует хотя бы возместить ущерб. Хватит спасать Европу! Отныне и вовеки наш лозунг: СПАСАЙ ОТЧИЗНУ!И вот уже колчаковцы заключают перемирие с большевиками, не мешая Красной Армии нести знамя Мировой Революции на Запад. Даешь Варшаву! Даешь Берлин! Не будет никакого «Чуда на Висле»! Пилсудский зарублен под Краковом командиром 27-го кавполка Рокоссовским. В Варшаве заседает правительство Польской ССР во главе с Дзержинским. Германия встречает красных как освободителей от оков похабного Версальского мира. А тем временем белые наносят сокрушительные удары в Бессарабии и Закавказье, требуя от Антанты обещанные России после победы Босфор и Дарданеллы…

«Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!

Мировой пожар в крови — Господи, благослови!»

---

— Матка Бозка Ченстоховска!

Противопоставить этому натиску нечего. Танки бездарно потеряны, добрая половина из 120 машин, что поставила полякам Франция, досталась большевикам в исправности. Их просто бросили панцерники, оказавшись в окружении и оставшись без горючего.

— Где взять пулеметы? — в отчаянии произнес главнокомандующий и горько усмехнулся: — Негде! Немчура погана!

Данциг бастовал — единственные ворота Польши на Висле были плотно закрыты пруссаками. Спасительница Франция не могла доставить ни ящика патронов, ни одной винтовки. Правда, кое-что перепало с Румынии, но ничтожно мало, и одной дивизии не вооружишь. Но красные прорвались в Галицию, и вскоре и эта единственная животворная пуповина была ими безжалостно перерезана.

Пилсудский отдавал себе отчет — без оружия и боеприпасов, с раздетой и разутой армией он не отстоит свободу Польши. Помощи ждать неоткуда — ближайшие соседи, чехи и немцы, просто ненавидят поляков и злорадствуют над их бедами.

— Ничего, панове. Прикончив нас, Троцкий возьмется за вас, да так, что вы молиться станете. Пся крев!

Новости скверные — в Варшаве заседало правительство Дзержинского, революционного Торквемады. И что ужасно — этот пан не поляк, а литвин, и потому энергичен и умен. Первые декреты вызвали приток к большевикам голытьбы и евреев, ибо их власть пришла. Поляки начали драться с поляками — и война стала превращаться в гражданскую. Что она принесет несчастной Польше?!

— Пся крев!

Пилсудский присел в кресло и задумался. Сейчас он в Кракове, в этой древней столице Польши, здесь, как святыни, находятся усыпальницы ее королей и великих людей. Краков есть последняя надежда страны, и если город падет, государство перестанет существовать. А вместо него появится красный монстр.

Как же выиграть время? Не может Франция с Англией оставить их один на один с Россией! Это будет предательство!

— Пшекленты москали! Зрадники!

Пилсудский с омерзением подумал о белых русских — они, в отличие от союзников, уже стали изменниками, сговорившись с красной сволочью о перемирии и оставив Польшу на растерзание. Как были злобными врагами его несчастной страны эти мерзкие и подлые русские царьки, так ими и остались. Нет, ничего у них не выйдет — русские еще перережут друг друга и подохнут в собственной вони, а Польша воссияет, раскинув свои границы от Одры до Днепра, от Балтийского моря до Черного, как в той клятве — «от можа до можа». И так будет!

— Союзники нам помогут!

Слова Пилсудского прозвучали заклинанием для него самого, именно они за последние дни овладели не только его душой, но и всеми добрыми поляками, впавшими в безнадежное отчаяние. В этом была их последняя надежда.

— Они помогут! Матка Бозка Ченстоховска!

ГЛАВА ВТОРАЯ И в процессе представленья…

(12 августа 1920 года)

Москва

— Я думаю, товарищ Троцкий, что сибирякам не потребуется месяца для проведения мобилизации…

— Они успеют провести заблаговременно?! Я вас тут правильно понял, Борис Михайлович?!

Троцкий сверкнул стеклами пенсне, по своей привычке и горячности перебив начальника Полевого штаба РККА Шапошникова. Тот взглянул в ответ так, что Льву Давыдовичу сразу же показалось, что над его вопросом усмехнулись, — слишком выразительным был в тот момент взгляд бывшего офицера Российского Генерального штаба. Немое превосходство еще больше разгорячило наркома по военным и морским делам Советской республики.

— Нет, Лев Давыдович. — Шапошников отвечал спокойно, и этот тон не дал выплеснуться ярости предреввоенсовета. — На проведение мобилизации они затратят не менее четырех-шести недель. Но все дело в том, что боевые действия сибиряки и казаки могут начать незамедлительно.

— Как? Не дожидаясь окончания мобилизации? — Троцкий был удивлен, если не ошарашен. — С чего вы так решили?

— Стрелковые бригады Сибирской армии полностью укомплектованы по нормам военного времени, с большим излишком офицерского состава. Их запасные батальоны имеют более чем тройной комплект офицеров и унтер-офицеров. Казачьи части первой очереди всегда боеготовы.

— Вы хотите сказать…

Троцкий осекся, мозг сразу лихорадочно заработал, увязывая концы с концами. Через минуту лицо прояснилось, нарком пришел к определенному, обоснованному выводу:

— Как я понимаю, товарищ Шапошников, сибиряки могут начать войну именно этими кадровыми бригадами и казаками и не ждать, пока в тылу на их основе развертываются резервные дивизии из запасных батальонов, мобилизованных и излишков офицеров. Ведь так?!

— Так точно, товарищ Троцкий, — бывший генштабист посмотрел на наркома с нескрываемым уважением. За долгие месяцы работы он научился ценить его быстрое мышление и почти мгновенное понимание сложившейся ситуации.

— Офицерья много, девать некуда, — задумчиво пробормотал Троцкий и быстро прошелся по кабинету. Остановился напротив Шапошникова, жестом запретив тому встать со стула. Нарком напряженно размышлял:

— Генерал Арчегов обещал выехать в Москву уже завтра. Две недели займет у него дорога. — После долгой паузы Лев Давыдович заговорил без признаков даже малейшей горячности: — И будет ясно, для чего они проводят эти военные приготовления и когда намерены ими воспользоваться!

— Я думаю, товарищ Троцкий, что имеем дело с подобными майским событиям…

— Оставьте, Борис Михайлович, — невежливо перебил военного нарком — так он делал постоянно, показывая им место. Ибо войну вершат политики, а не те, кто мнит себя полководцем.

— В одну и ту же реку невозможно дважды зайти! Тут что-то другое, и не совсем война…

Пауза затянулась надолго — Троцкий закурил, Шапошников терпеливо сносил ползущий по кабинету дым, молча — выкладывать свои соображения было нельзя. Только ожидать того момента, пока сам председатель РВС не спросит его мнения.

— Слишком нарочитая демонстрация тогда имела место, откровенная, в глаза бьющая! Вы не находите?

— Так точно, товарищ Троцкий! Обстрелы велись постоянно и разведка аэропланами.

— То-то и оно. А почему скрытничают? Дивизии расформировали по нашему требованию, а взамен бригады готовят?

Борис Михайлович промолчал — вопрос был слишком риторическим, казалось, что нарком задает его сам себе. А Троцкий, дернув себя за бородку, быстро прошелся по кабинету.

— Военный министр поедет сюда на переговоры. «Дружбу» выказывать? Мы на Висле, а их войска тайком стягиваются к границе?! И нам в спину могут хоть завтра ударить? Нет, я с ним поговорю по приезде, потерплю уж две недели. Хотя бестия этот генерал, право слово. Тут что-то другое…

Троцкий с минуту предавался самым мучительным размышлениям, но неожиданно его лицо прояснилось, и председатель РВС Республики, не попрощавшись, по своему обыкновению, стремительно вышел из кабинета.

Черемхово

— Прошло восемь месяцев, а как все здесь изменилось! Впрочем, как и везде. Надо же… — Генерал Арчегов пристально посмотрел на приземистые станционные здания. Военный министр тяжело вздохнул и уселся за стол, продолжая смотреть в вагонное окно.

Действительно, изменилось — видно, если народ захочет чего-либо добиться, то он это сделает. «Спокойствие и порядок» оказалось не пустой декларацией, а весьма достижимой целью. Хотя способы достижения…

Перед глазами генерала промелькнуло окровавленное снежное покрывало, темная кайма отвалов из угольных шахт, похожих на маленькие курганы — «Черемховская бойня» оставила на его сердце незаживший рубец. Нет, он отнюдь не сочувствовал тем сотням убитых, что легли под пулями и штыками маньчжурцев. Именно здесь он впервые с пронзительностью понял, что такое революция, в том первом, самом разнузданном виде, первобытном — в котором началась.

Здесь, в этом городке, время будто замерло в октябре семнадцатого, а потом бешено пошло вперед с первого дня года двадцатого. Почему так произошло в «царстве победившего пролетариата», Константин Иванович отнюдь не сразу разобрался, только прочитав сотни документов и опросив десятки живых свидетелей, осознал со всей горечью, какая же она была на самом деле, эта пролетарская революция.

Уже в ноябре 1917 года черемховские шахтеры дружно решили, что теперь пришла их власть, «рабочая», а потому нужно жить так, чтоб губы в табаке, — трудись поменьше, получай побольше, и желательно совсем не вкалывать до обильного пота «гегемону». И цены на уголь моментально взлетели до небес, опрокинув расчеты рентабельности.

И без того слабую сибирскую промышленность просто парализовало. По таким безумно завышенным ценам даже железная дорога отказалась покупать жизненно необходимое топливо. Одновременно с этим и на других предприятиях рабочие пришли к тем самым выводам — и экономика Сибири просто рухнула, как пьяный мужик в канаву, уже в самом начале весны восемнадцатого года.