Андрей Бондаренко - Суровая мужская проза

• Название: Суровая мужская проза
• Автор: Андрей Бондаренко
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2014

Раскалённые светло-светло-жёлтые пески Сахары, по которым бродят коварные ливийские диверсанты, рыжие пустынные волки, двугорбые облезлые верблюды, а также подозрительные и странные существа, которых местные жители именуют «инкубами» и «суккубами».

Перестрелки, раны, кровь, погони, сбитые вертолёты, смерть, пропавшие навсегда любимые женщины.

И миражи, миражи, миражи…

Самое интересное, что всё это (или же почти всё), действительно, случилось-произошло много-много лет тому назад, во времена моей беспутной молодости…

---

Андрей Бондаренко Суровая мужская проза

Фантом – Любви ушедшей,

Чья смерть – подобна крику.

Зелёная поляна

Вновь ягоды полна.

И Тени, без обмана,

Кусают землянику.

Любви сгоревшей Тени,

Ушедшей – навсегда…

Миттельшпиль. Середина Игры

И они, успешно преодолев странную «охранную полосу», отправились к Запретной зоне.

Четырнадцать с половиной километров, пройденных по зыбучим светло-серым пескам, и впереди замаячила чёрная базальтовая скала.

– Чёрная-то чёрная, только на ней виднеются и какие-то белые-белые линии, – проворчал Белов. – Причём, расположенные в определённо-знакомом порядке…. Что это такое может быть? А, Алекс?

– Не знаю, – по-честному признался Лёха Петров. – Сейчас подойдём поближе и проясним ситуацию.

Они подошли.

На почти вертикальной идеально-гладкой чёрной поверхности располагался человеческий скелет, прикованный к скале с помощью массивных бронзовых колец и железных штырей.

– С черепа свешивается клок длинных иссиня-чёрных волос, – неодобрительно покачав головой, хмыкнул Артём. – Стало быть, это женский скелет.

– Пожалуй, что так, – согласился Петров. – А заметил, как…э-э-э, как разворочены кости таза?

– Заметил…. Инкуб поработал?

– А разве они существуют на самом деле?

– Хрен его знает. Здешние берберы уверяют на голубом глазу, что да. И Палыч прозрачно намекал про это. Или же – на это? Не знаю, как надо правильно говорить, так как с филологией, честно говоря, никогда особо не дружил…. Да и чёрная скала с женским скелетом однозначно имеется…. Ведь, верно?

– Это точно, присутствует. Мать его растак, да с перехлёстом…. Ладно, шагаем дальше…

Забравшись на гребень крайнего бархана, дозорные залегли и огляделись по сторонам.

– Не нравится мне этот подозрительный замок, – приникнув к окулярам мощного армейского бинокля, объявил Петров. – С одной стороны, конечно, обыкновенный мираж. Таких здесь – сотни и тысячи. А, с другой…

– Чего замолчал-то?

– Сам, Тёмный, знаешь.

– Считаешь, что это и не мираж вовсе? – понимающе усмехнулся Белов. – Мол, самый настоящий средневековый замок?

– Считаю. И Ванда придерживается того же мнения.

– Ну, если сама мисс Ванда Паулс…

– В морду дам.

– Всё, молчу-молчу…

Они лежали на гребне покатого тёмно-рыжего бархана. Лежали и с интересом наблюдали за здешними миражами. На севере через пески медленно брёл нехилый караван, состоявший из полутора сотен рослых жёлто-бурых двугорбых верблюдов: на одной трети из них – между крутыми горбами – размещались смуглолицые арабы, головы которых украшали белоснежные и светло-бежевые тюрбаны, остальные же животные были плотно нагружены разномастными и разноцветными тюками-свёртками. Понятное дело, что на самом-то деле никакого торгового каравана не было и в помине. Ну, откуда в районе Чёрного ущелья взяться такому количеству верблюдов? Неоткуда, понятное дело…. На востоке же, параллельно с псевдо-верблюжьим караваном, абсолютно бесшумно катила танковая колонна – бесконечная, дымная и жёлто-зелёно-пятнистая. Очередной пустынный мираж, ясный пенёк карельской берёзы….

А прямо перед ними располагался солидный средневековый замок – классический такой, с мощными стенами, украшенными узкими бойницами, глубоким рвом и элегантными башенками. Местами однозначно-разрушенный. Типа – подвергнутый (за много-много прошедших веков), комплексной и многогранной эрозии.

– НЛО пожаловало, – размеренно «щёлкая» затвором фотоаппарата, объявил Лёха. – Совсем обнаглели, мать их всех и надолго…

Действительно, по блёкло-голубому небу – плавно и величественно – перемещался светло-серебристый диск. А потом начал резко снижаться и вскоре успешно приземлился на территории средневекового замка.

– Жарковато сегодня, ничего не скажешь, – смахнув ладонью со лба крохотные капельки пота, прокомментировал Артём. – В районе сорока двух-трёх градусов, если по старику Цельсию…. Попробуем подобраться поближе и просканировать данное архитектурное сооружение «усиленной лазерной указкой»?

– Почему бы и нет? Попробуем…

Сняв автоматы с предохранителей, они, слегка пригибаясь, зашагали к замку.

– Вью-ю-ю-ю! – раздалось над головами.

– Бух-х-х! – рвануло в двадцати-тридцати метрах.

– Ложимся, так его и растак…

– Вот же, блин горелый, всего песком засыпало, – отчаянно отплёвываясь, пожаловался Лёха. – Аж, на зубах скрипит. Сволочи позорные и суки рваные…. А что это было?

– Предупреждение, надо думать. Мол, к этому объекту приближаться не стоит.

– Эге, понятно…. А кто предупреждал-то? И из какого вида оружия?

– Хрен его знает, – по-честному признался Артём и насторожился: – Слышишь, гудит? Никак, вертолёт чешет?

– Ага, точно…. Заходит на посадку. Сейчас мистер Фрэнк Смит устроит нам образцово-показательную жёсткую выволочку, мол, зашли, грубо нарушив служебные инструкции, в Запретную зону.

– Это ещё хорошо – если генерал Смит…. А если там Палыч?

– Тогда – труба дело, – всерьёз запечалился Лёха. – С дерьмом сожрёт и не подавится. Трындец бедным маленьким котятам, образно выражаясь…

Пролог

Сон был чётким и цветным, но – при этом – мрачным и тревожным. А ещё очень-очень холодным, прямо-таки ледяным.

«Бр-р-р!», – внутренне передёрнулся Пашка. – «Самый натуральный и простудный колотун. Озноб пробивает практически до самых пяток…. Хотя, разве можно говорить о пятках – применительно ко сну? Здесь гораздо более уместны другие термины и фразы. Гораздо более весомые, солидные, приличные и пафосные. Например: – «Потусторонний холод, пронизывающий каждую клеточку его бессмертной и нежной Души…». Ладно, пожалуй, перетерплю. Не буду отвлекаться от просмотра…».

По низкому-низкому небу медленно, монотонно и величественно ползли, постоянно и целенаправленно наслаиваясь друг на друга, рваные тёмно-серые облака, подгоняемые устойчивым северо-восточным ветром. На западе, у самого горизонта, наблюдались-клубились пухлые тёмно-синие тучи. С той стороны – время от времени – долетали сердитые раскаты далёкого грома, а из пухлых туч изредка срывались вниз изломанные ярко-жёлтые молнии.

Свинцовые волны неизвестного морского залива размеренно и упрямо бились о буро-жёлтые скалы.

«Солидные такие скалы, спора нет», – машинально отметил Сомов. – «Скалистые-скалистые все такие из себя. Снизу искусанные – за многие-многие сотни тысяч лет – морскими злыми волнами. А сверху изрезанные и истрёпанные регулярными северо-восточными ветрами. Природная эрозия, мать её природную…».

На высоком крутом обрыве, по-хозяйски нависая над морем и скалами, располагался солидный, явно средневековый замок. Нижний ярус данного крепостного сооружения был сложен из светло-серых разноразмерных валунов, а верхний – из желтоватых каменных блоков и красно-бурого кирпича.

Крепостного сооружения? Да, создавалось устойчивое впечатление, что данный замок – в первую очередь – является стерегущей крепостью, контролирующей вход-выход в полукруглую уютную бухту, в которой наблюдалось несколько заякорённых морских судов.

«Непонятные кораблики. Неуклюжие, непропорциональные и какие-то допотопные», – подумал Пашка. – «А сама местность, прилегающая к замку-крепости, очень…м-м-м, неуютная, мутная и загадочная. Чётко и однозначно ощущается некая мистическая аура…. Лёгкая туманная дымка застенчиво стелется и тут, и там. Ни капли не удивлюсь, если из-за ближайшей рвано-ребристой скалы покажется самый натуральный Призрак. Честное слово, не удивлюсь…. Ага, замелькали, выходя из плотного утреннего тумана и плотоядно мерцая своими тёмно-зелёными глазищами, непонятные грязно-серые пятна…. А из серо-чёрной отвесной скалы…э-э-э-э, «выпрыгнул» кто-то – широкоплечий, лохматый и рогатый. Суки дешёвые и рваные…. Чёрт меня побери! Где-то вдали коротко громыхнул басовитый гром, и всё рассеялось. Растаяло. И исчезло. Словно бы навсегда. Всё-всё-всё. И скучно-грязно-синее море, и серо-жёлтые изломанные скалы, и пафосный средневековый замок. Только бескрайние и раскалённые пески-барханы подступают со всех сторон. А ещё – страшный, плотоядный и злобный зной. И колючая, мрачная и безжалостная жажда.… Значит, всё это – бывшее, красивое и исчезнувшее – элементарные пустынные миражи? Блин горелый…. Ох, уж, эти миражи! Так их всех и растак…. Нет, что хотите со мной делайте, но в Сахару я больше – не ходок. И не ездок. И не летун. И не плывун. Ни за бешеные баблосы. Ни за разлапистые и многокрасочные ордена. Ни за пару строчек в толстенной Британской энциклопедии. И одного раза хватило – и за глаза, и за уши…».

Глава первая, плавная и сентиментальная Питерская осень

В спальне царственно властвовал призрачный светло-серый полусумрак, из которого на Сомова смотрели-таращились два огромных ярко-изумрудных глаза. Внимательно так смотрели, изучающее, недоверчиво и слегка вопросительно.