Дафна дю Морье - Французова бухта

• Название: Французова бухта
• Автор: Дафна дю Морье
• Издательство: Амфора
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-367-02318-3

На пороге тридцатилетия красавица Дона Сент-Коламб отчетливо осознает пустоту и никчемность великосветской жизни и, подчиняясь порыву, уезжает из Лондона в уединенный замок Наврон на побережье Корнуолла. Там она встречает неуловимого предводителя пиратов, которого все зовут просто Французом, а вместе с ним — и свою любовь, и свое, пусть недолгое, счастье.

---

В полудреме она следила за игрой лунного света на полу и стенах. Неожиданно Дона обратила внимание, что запах сирени перебивает какой-то другой, более резкий и терпкий. Она отвернулась к стенке, но непонятный запах щекотал ей ноздри. Казалось, он шел из ящика стола. Выпростав руку из-под одеяла, Дона выдвинула ящик и заглянула внутрь. Там лежали книга и коробка с табаком. Ну конечно, пахло табаком! Дона открыла коробку: табак был коричневым, крепким и, судя по всему, свежесрезанным. Неужели Уильям имел наглость спать в ее постели, валяться здесь, покуривая и глядя на ее портрет? Это уж слишком! Такого она не простит ему… Но в этом табаке было что-то совершенно не характерное для Уильяма. Может быть, она ошибается? Может быть, это не Уильям… Но ведь он сказал, что жил здесь целый год в полном одиночестве…

Недоумевая, Дона раскрыла книгу. Заглавие окончательно поставило ее в тупик: оказалось, что это стихи французского поэта Ронсара. На форзаце кто-то нацарапал: I. В. A. Finistere, а внизу нарисовал крохотный силуэт чайки.

Глава 4

На следующее утро первой мыслью Доны было послать за Уильямом и, показав ему коробку с табаком и томик стихов, спросить, не показался ли ему чересчур жестким тюфяк после ее пуховой постели. Раз за разом она мысленно проигрывала эту сцену, воображая, как зальется краской лицо Уильяма, как нервно задергаются уголки губ.

Тяжело громыхая башмаками, вошла горничная и принесла завтрак (неотесанная деревенщина — ни ступить, ни сказать не умеет!). Мысли Доны приняли иное направление: она решила обождать несколько дней. Чутье подсказывало ей, что здесь не все ясно. Она засунула коробку с табаком и книгу подальше в ящик стола, быстро оделась и спустилась вниз. Столовая и гостиная были тщательно убраны, в комнатах стояли свежие цветы, окна были открыты настежь. Уильям старательно полировал высокие подсвечники на стене. Увидев ее, он осведомился, хорошо ли ей спалось. Дона ответила утвердительно, подумав, что это удобный момент. Не сумев сдержаться, она спросила:

— А вы? Надеюсь, мы не очень стеснили вас своим присутствием.

Он улыбнулся:

— Вы очень внимательны, миледи. Нет, я прекрасно выспался, как всегда. Только раз за ночь я слышал, как заплакал мистер Джеймс, но его успокоила няня. После месяцев тишины так необычно слышать в доме детский плач.

— Но вы не против?

— Что вы, миледи. Эти звуки возвращают меня в собственное детство. Я был старшим в семье, всего нас было тринадцать детей. Каждый год прибавлялось по младенцу.

— Вы жили поблизости?

— Нет, миледи. — Новая нотка звучала в его голосе. Даже у слуги есть собственная жизнь. И ему не всегда приятно, если в нее вторгаются.

Дона не смела настаивать. Она бросила взгляд на его руки — их отличали восковая бледность и идеальная чистота… Уильяму присущ особый мыльный запах, он не имеет ничего общего с тем терпким мужским духом, что шел из найденной ею коробки с табаком. Может быть, она возводит на него напраслину, возможно, коробка стоит там давно — со времени последнего наезда Гарри. Да, но Гарри не курит крепкий табак. Дона задумчиво прохаживалась вдоль полок со старинными книгами в кожаных переплетах. Вряд ли кто-нибудь читал эти книги… Неожиданно мысль ее зацепилась за это колесико: что, если ей взять этот томик стихов и листать его на глазах у Уильяма, пока он протирает подсвечники…

— Уильям, вы любите читать? — внезапно спросила она.

— Наверное, вы уже догадались, что нет, миледи. Книги на этих полках покрыты слоем пыли. Я не дотрагивался до них, но завтра я сниму их и хорошенько протру.

— У вас нет никаких увлечений?

— Меня интересуют мотыльки, миледи. У меня в комнате хранится неплохая коллекция. Леса вокруг Наврона изобилуют мотыльками.

На этом их разговор закончился. Этот маленький человечек не так прост, его так и не удалось вывести на чистую воду. Если он читал Ронсара, то ему следовало бы хоть раз-другой, из любопытства, обратиться к этим книгам.

Дети возвращались из сада. Генриетта приплясывала, как маленькая фея, а Джеймс смешно ковылял за ней, переваливаясь с боку на бок, как подвыпивший матрос. Вместе с няней они искали в лесу колокольчики: голубые чашечки на коротких стеблях только-только появились среди молодой зелени. А через неделю-другую здесь распустится целый ковер из колокольчиков, и они обязательно на нем поваляются.

Так пролетел первый день, затем следующий и еще один. Дона упивалась свободой, отдаваясь течению времени. Она не строила планов и не принимала решений. Поднималась в полдень или на рассвете, ела, когда чувствовала голод, ложилась спать за полночь или днем, когда одолевал сон. Она предавалась безделью. Час за часом она могла лежать в саду, заложив руки за голову и наблюдая, как бабочки-однодневки резвятся на солнце. Иногда она следила за птицами, хлопотавшими среди веток над своими гнездами.

Маленькие барашковые облака плыли по небу, не затуманивая солнечный лик. Внизу, за лесом, текла река, до которой Дона, по своей лености, так и не добралась. Ничего, впереди еще много времени. Как-нибудь ранним утром она спустится к реке, найдет укромное место и зайдет в воду босиком. Волны будут плескаться об ее ноги, и они долго потом будут хранить свежий острый запах речной воды.

Дни тянулись бесконечно долго. Дети загорели, как цыганята. Даже благовоспитанная Генриетта бегала босиком наперегонки с Джеймсом, играя в чехарду, а затем они валились на траву и катались по ней, как щенята.

Однажды в полдень они устроили настоящий переполох: визжали, кувыркались, боролись с Доной, которая совершенно растрепанная валялась на траве. Вокруг были разбросаны цветы жимолости и маргаритки. Неожиданно до разомлевшей, отупевшей от жары Доны донеслась дробь копыт сначала по подъездной аллее, затем со двора перед домом. Раздался оглушительный звон большого колокола, и она увидела, что к ней направляется Уильям с каким-то грузным незнакомцем с загорелым лицом и глазами навыкате. На голову незнакомца был напялен длинный завитой парик, в такт своим шагам он похлестывал по сапогам тростью с золотым наконечником.

— Лорд Годолфин с визитом, миледи, — провозгласил Уильям, будто не замечая ее взлохмаченного вида. Какой стыд! Дона вскочила на ноги, на ходу одергивая платье и поправляя локоны. Она была в бешенстве от этого самозваного вторжения. Какого дьявола этот тип уставился на нее? Дона присела в реверансе и, выдавив из себя улыбку, сказала:

— Я в восторге, что вижу вас.

Незнакомец важно поклонился и не промолвил ни звука. Дона повела гостя в дом. Мельком взглянув на свое отражение в зеркале, она увидела у себя за ухом ветку жимолости, но из упрямства не вынула ее — сойдет и так. Они сели на жесткие стулья и принялись разглядывать друг друга. Пауза слишком затянулась. Наконец он сказал:

— До меня дошел слух, что вы приехали в имение, и я счел своим долгом, а также удовольствием как можно скорее засвидетельствовать вам свое почтение. Много лет назад вы и ваш супруг удостоили Наврон своим посещением… Позволю себе заметить, вы стали чужеземцами в наших краях. Я хорошо знал Гарри еще мальчиком, когда он жил здесь.

Дона что-то поддакнула, приковавшись взглядом к бородавке на его носу, которую заметила только сейчас. Не повезло бедняге с таким украшением. Опомнившись, она принялась усердно рассматривать стены, опасаясь, как бы он не заметил ее внимание к его бородавке.

— Нн-да… — продолжал он между тем. — Смею заверить, я всегда относил Гарри к числу своих ближайших друзей. Но после его женитьбы нам мало доводилось общаться, все свое время он проводил в городе.

«В мой огород камешек, — подумала Дона, — что ж, этого следовало ожидать».

— Вынуждена вас огорчить, но Гарри со мною нет, — бросила она. — Я приехала одна с детьми.

— Чрезвычайно, чрезвычайно жаль! — воскликнул он.

Она промолчала. Что тут можно было ответить?

— Моя супруга так желала сопровождать меня. Но в настоящее время она не имеет удовольствия находиться в добром здравии…

Он явно подыскивал слова. Дона улыбнулась:

— Понимаю… У меня у самой двое маленьких детей.

В замешательстве он кивнул.

— Мы уповаем на небеса.

— Несомненно, — поддержала его Дона, вновь завороженная его бородавкой. Как только его жена может ее выносить?

Годолфин разглагольствовал о том, что его супруга будет счастлива принять Дону в любое время, что здесь так мало добрых соседей, и так далее в том же роде. «Какой скучный, надоедливый, тяжеловесный субъект, — с ненавистью думала Дона. — Существует ли на свете золотая середина между помпезным витийством Годолфина и циничной развязностью Рокингэма? Живи Гарри в Навроне, он бы тоже превратился в нечто подобное. Какая чудовищная репа с рыбьими глазами и ртом, похожим на надрез на жирном пудинге».