Сергей Дроков - Адмирал Колчак и суд истории

• Название: Адмирал Колчак и суд истории
• Автор: Сергей Дроков
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-3720-3

Опираясь на архивные документальные первоисточники, значительная часть которых представлена читателю впервые, автор книги стремится к объективному воспроизведению исторической фактологии, атмосферы острой политической борьбы и дает беспристрастный исследовательский анализ общественных процессов начала XX в.

Книга наглядно и доказательно вскрывает намеренность фальсификации фактов биографии Верховного правителя России, обнажает сознательную дискредитацию имени и клевету, бездоказательно порочащие честь и достоинство российского адмирала.

В целом исследование С.В. Дрокова способствует формированию новой, более адекватной концепции Гражданской войны в Сибири, в том числе относительно личности и деятельности А.В. Колчака и его правительства.

Книга является 73-й по счету в книжной серии «Россия забытая и неизвестная», выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием. Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

Через несколько дней мы узнали, что Червен-Водали получил пост м[инист]ра внутр[енних] дел, а Бурышкин – м[инист]ра финансов. Следующая моя встреча с Червен-Водали была за два дня до Иркутского восстания. Вечером меня экстренно вызвали в губ[ернскую] земскую управу. Там передали мне, что в 3 ч[аса] дня в управу заехал П.Д. Яковлев и сообщил, что и[сполняющий] д[ела] председателя Сов[ета] м[инист]ров Червен-Водали просит представителей земства и города пожаловать к нему в 5 ч[асов] вечера для переговоров по вопросу о передаче власти местным самоуправлениям.

Ровно в 5 ч[асов] вечера 4-е члена губ[ернской] зем[ской] уп[равы], один представитель Дальневосточного] земства и нас двое представителей города явились в помещение Сов[ета] м[инист]ров (Русско-Азиат[ский] банк). Переговоры велись только одним Червен-Водали. Мотивируя цель нашего приглашения неблагоприятно сложившимися для Сов[ета] м[инист]ров обстоятельствами, отходом[127] от власти солдатской массы, Червен-Водали, без всяких обиняков, приступил сразу к существу дела, т. е.[128] к условиям передачи власти органам местного самоуправления. Мы указали ему, что уже организован Полит[ический] центр и что земство является лишь его составной частью; поэтому, не посоветовавшись с Пол[итическим] центром, мы не можем принимать никаких ответственных решений.

Предложения Черв[ен]-Водали сводились к следующему: 1) Сов[ет] министров передает здесь местную власть земству. 2) Колчак, по приезде в Иркутск, отрекается от власти, причем ему, как адмиралу Колчаку, разрешается беспрепятственный выезд на Дальний Восток. 3) Земская власть должна разрешить беспрепятственный выезд на восток всем желающим эвакуироваться офицерам и чиновникам правительства и, 4) Золото, вывезенное из Омска, передается на хранение Японии и Америке, до организации признанного союзниками Всероссийского правительства.

Мы высказали глубокое сомнение в приемлемости настоящих предложений для Политического центра и разошлись до 3-х часов следующего дня, когда обе стороны должны были выяснить точки зрения уполномочивающих их организаций. На следующий день Полит[ический] центр с утра открыто работал в город[ской] управе. [Пожелания] Чер[вен]-Вод[али] им были отвергнуты; мы получили императивн[ое] требование при переговорах с властью предложить ей сдаться без всяких условий. В три часа мы направились в Сов[ет] м[инист]ров. Нас встретил Черв[ен]-Вод[али]. Не выслушав нашего заявления, он сообщил[129] нам, что Сов[ет] м[инист]ров постановил прервать переговоры и выступить против нас, если мы не убедим социалист[ические] партии вступить в состав коалиционной власти.

Для нас стало очевидным, что переговоры эти были затеяны с целью затяжки во времени, в течение которого могли подойти, давно ожидаемые Сов[етом] министров, подкрепления от Семенова и японцев. Это последнее обстоятельство, с одной стороны, было вскользь отмечено Червен-Вод[али], когда он сообщал нам последнее решение Сов[ета] мин[истров], а с другой, уже вполне определенно и официально было заявлено в черносотенной газете во время самого восстания. Время самого восстания я провел в Иркутске и больше ни в каких переговорах не принимал участия. О погибших 31-ом товарищ[е] я узнал уже после восстания.

11[130]/Ш – 20 г., г. Иркутск.

А. Гончаров.

В показаниях Гончарова собственноручно зачеркнуто «помощником», надписано «товарищем», зачеркнуто «составе», исправлено «отходом», «к условиям».

Товарищ председателя К. Попов.

ЦА ФСБ России. Арх. № Н-501. Д. 7. Л. 73–75 об. (Рукопись, подлинник.)

Протокол допроса Ивана Ивановича Ахматова

Марта 30 дня 1920 г., я, тов[арищ] председателя] Ир[кутской] губернской] чека К.А. Попов, допрашивал названного Ахматова в качестве свидетеля по делу Червен-Водали, причем последний на предлагаемые вопросы отвечал: я, Иван Иванович Ахматов, 33-х лет, член ЦК РСДРП, женат, Червен-Водали – посторонний, живу в гор[оде] Иркутске, по Котельниковской ул[ице], в д[оме] № 14–16; по делу, излагая свои показания по Вашему предложению, собственноручно показываю:

Политическая подготовка восстания и начало его

Начало политической кампании за восстановление мирных взаимоотношений с советской Россией и свержение диктатуры адм[ирала] Колчака восходит к концу 1918 года. К этому времени одному из делегированных Центральным] комитетом нашей партии товарищ[у] удалось объехать все партийные организации по магистрали до Владивостока включительно и установить, в качестве единой определяющей линии поведения, идею единого революционного фронта, т. е. идею коалиции коммунистической и социалистических партий на основе борьбы: 1. Против интервенции и 2. За мир с советской Россией.

В первых числах февраля конференция сибирских организаций РСДРП партий, в которой участвуют двое представителей Центрального комитета, пишущий эти показания и товарищ, о котором я упоминал выше и который впоследствии, по возвращении в Москву, читал[131] публичные доклады в политех[ническом] музее о колчаковщине, – формулирует свои задачи как борьбу [во]-1-х, против интервенции, [во]-2-х, за единый революционный фронт, в ближайшую очередь за ликвидацию войны с советской Россией. Кое-какие из решений этой конференции дающему эти показания удалось опубликовать в подцензурной печати в заметках «На твердой стезе», помещенных в «Сибирском Рабочем», органе Иркутского Совета профессиональных союзов, под псевдонимом «Семен Секретарь».

Решения этой конференции вызвали резкую, с моментами политического доноса, критику в местной реакционной кадетской газете «Свободный край». Мир с советской Россией, борьба с интервенцией и единый революционный фронт впоследствии определили основные мотивы политической кампании выборов в городские самоуправления. В местностях, где удалось преодолеть пассивно-бойкотское настроение рабочих масс, эта кампания сплотила организации с[оциалистов]-д[емократов], с[оциалистов]-р[еволюционеров] и профессиональные союзы и обеспечила закрепление городских самоуправлений за социалистической демократией. Такими местностями были Иркутск, Благовещенск и Барнаул.

Впоследствии это[132] последнее обстоятельство сыграло значительную политическую роль. Оно расстроило повстанческие проекты генерала Гайды и окружавшей его буржуазной демократии, предполагавших свержение колчаковщины во имя продолжения борьбы с советской Россией, под лозунгами народовластия. В последние дни колчаковского режима оно расстроило имевшиеся, по-видимому, у правительства Колчака планы оторвать городские и земские самоуправления от повстанческих образований социалистической демократии – «Политического центра» и содействовало связыванию японских интервенционных сил.

Идея буржуазной демократии и генерала Гайды произвести свержение колчаковщины в целях двусторонней борьбы против большевизма и реакции был[а] политически опорочена нами, во-1-х, как идея возвращения к коалиции социалистической демократии с цензовыми элементами, во-2-х, как идея прикрывавшая интервенционную сущность мнимо революционного переворота и, в-3-х, как идея, имевшая в основе своей продолжение состояния войны с советской Россией, через временное перемирие с нею. Земская демократия, убедившись на опыте попыток Гайды и «Гайды – Якушева»[133] «соединить несоединимое», вульгарно выражаясь, «левеет», становится уступчивой по отношению к социалистическим партиям, соглашается на платформу однородно или, точнее говоря, разнородно социалистической власти, от коммунистов до эсеров включительно. Завязывающиеся на этой основе переговоры между земским Политическим бюро и краевыми организациями партий с[оциалистов]-д[емократов], с[оциалистов]-р[еволюционеров] и коммунистов увенчиваются созданием повстанческого объединения «Политического центра», в который входят Бюро сибирских организаций РСДРП, Всесибирский краевой комитет партии с[оциалистов]-р[еволюционеров], Сибирский Центральный комитет объединений трудового крестьянства и земское Политическое бюро.

Декларация Политического центра, выпущенная в ноябре, формулирует необходимость образования местной власти на смену «Всероссийскому» правительству адмирала Колчака, со следующими политическими задачами: «1. Прекращение состояния войны с советской Россией. 2. Борьба с внутренней реакцией, нашедшей свое наиболее яркое выражение в «атамановщине» и поддерживаемой империалистической Японией… 4) Установление договорных отношений с революционными государствами в целях совместной самозащиты от мировой реакции. (Подробнее смотри «Декларацию Полит[ического] центра»).

Идеи мира с советской Россией, союза революционных государств в целях объединения борьбы с мировой империалистической реакцией и социально-экономическая программа, рассчитанная на переходный от капитализма к социализму период, легли в основу деятельности образовавшегося объединения – Политического центра.