Юлия Мамочева - Душой наизнанку

• Название: Душой наизнанку
• Автор: Юлия Мамочева
• Издательство: Геликон Плюс
• Жанр: Поэзия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-93682-892-8

Это третья книга эксцентричного и самобытного поэта-вундеркинда Юлии Мамочевой. В свои девятнадцать «девочка из Питера», покорившая Москву, является автором не только многочисленных стихов и поэм, но и переводов поэтических произведений классиков мировой литературы, выполненных с четырех европейских языков: английского, немецкого, испанского и португальского.

В настоящий момент Юлия Мамочева учится на втором курсе факультета международной журналистики МГИМО, поступив в один из самых выдающихся вузов страны во многом благодаря званию призера программы «Умницы и умники». В октябре 2012 года она стала обладателем престижной Бунинской премии в номинации «Открытие года».

---

Родина

Русский мой, необъезженный край…
Голубая, зелёная мать!
Напои меня, силы дай
Рисовать тебя, воспевать.

Напои меня, намоли,
Околдуй ворожбою ржи…
Говорить, говорить вели!
Литься речью-рекой прикажи!

Поплыву по вольной груди,
По ладоням полей разольюсь…
Ты мне солнцем в глаза гляди,
Старославная чудо-Русь!

Исповедай мои грехи,
Причасти водой ключевой.
Чернотой — не узреть ни зги;
Окунусь — да созрею, живой.

До поры мне уход отсрочь;
Дай испить — хоть твоих — седин.
Я молю, точно слабая дочь —
Что сильнейший да верный сын.

Дай с друзьями чуток погулять!
Дай, родная, пожить — на века.
Хоть коротенько — только, мать,
Чтобы громко, наверняка.

Чтобы сочно, что колос пшена,
Чтобы крепко стоять в строю!
Отгуляю свое сполна.
Воспою тебя, воспою!

Дом

Я дома. Я снова —
На родине Цоя,
В объятиях зноя
С утра до утра.

И небо вдыхаю —
Без краю,
Густое,
Что — с запахом крова,
Что — с кровью Петра.

О, кровью румянится
Сумрак спесивый,
Моею Россией,
Зарёю моей.

Я пьяница, пьяница:
Алою силой
Питаюсь —
И каюсь
В июлевый хмель.

Налейте мне совести
Вместо печали;
Чтоб сны не стращали
Усталую дочь!..

Приехала в гости,
Стою на причале.
Финалом для повести —
Белая ночь.

«Я в глазах твоих не вижу радуги…»

Я в глазах твоих не вижу радуги:
Ливень буен, зелень глаз — седа.
Сбросим путы!.. Уплывём по Ладоге,
В мирные годины-города!..

Унесёмся — насовсем да пропадом —
На плечах волшебного плаща!
И затихнет голод гневным ропотом,
За спиной зубами скрежеща…

Погляди — война всё злей да яростней:
Жадно жрёт живительную прыть!..
На Неве-то не видать ни паруса,
Скоро будет вовсе не уплыть…

Разлеглась по берегам блокадушка —
Там, где волны бьют гранит гурьбой…
Поспешим!.. Не то зароет рядышком
В Ленинград — навеки нас с тобой.

Но молчишь ты, безысходно-смелая,
Словно боль бессловием кадит;
На лице — зима окаменелая,
А в глазницах стынет малахит…

Ты молчала, а потом ответила,
Как, наверно, редко говорят:
«Дочка, на судьбе моей — отметина;
Это — гордый город Ленинград!..»

Так сказала, точно отпечатала
По граниту, что отродно бур:
«Знаешь, чем стереть её нечаянно,
Легче спать мне, меченой, в гробу!»

Не умчишься птицей перелётною,
Родину не кинешь в горький час…
Мама, мама! Тяжкою работою
Наше время повязало нас!

Только время — ведь оно текучее,
И течёт-то к добрым месяцам…
Расцветают ивоньки плакучие —
Сединой по скошенным бойцам.

Ленинград! Зарёй-румянцем ожили
Скулы впалых площадей твоих;
Серолицы, выплыли на них
Люди, люди — на тебя похожие…

И кольцо чугунным пало ободом —
Что скала с родимого плеча.
И зима угасла, буйным ропотом
Реквием себе же отстучав.
Ленинград губами невредимыми
Оду льёт — о мирных небесах…

Нынче небо плачет над сединами
В маминых кудрявых волосах.

Петербург

Партер. Мой Питер предо мною
По сцене бродит втихаря;
Привитый ломаной иглою,
Увитый голограммной мглою —
Артист с глазами дикаря.

Он бально холоден, холёный.
Холерно худ и белизной
Ретиво низвергает зной,
Мой славный — не в меня влюблённый…
Он одержим слепой Мадонной
И бездной прочих параной.

Петровский полис! Пыльный сон
Рассей последним полусловом!
Росой плесни — да светом новым
Наполни выспренний поклон!

Страдай безропотным Иовом,
Взлетая на парадный трон!
О Питер, солен твой фасон…

Я поневоле в странный невод
С тобой плетусь, тобой горя.
Ты — пьеса. Белая заря
Солёных капель янтаря.

Татуированное небо
Глядит глазами дикаря.

Испания

Распахнула объятья Испания,
Накалённая, как дуэль, —
Сладострастного прозябания
Невозвратная канитель.

Распахнула объятия жаркие,
Несдержимые, как вода.
Принимаю твои подарки я,
Зарываюсь в твои города.

Расплясалась она, смуглолицая!
Танец волен да страстно-скор…
Знаю, ждёт меня инквизиция:
Солнца дьявольского костёр!..

Зной занежит, закружит до смерти,
С головою затянет гать!
Только разве то страшно, Господи?
Разве боязно — пропадать?

Рассекая простор расстояния,
Пресекая ростки искания —
Безотчётно к тебе, Испания!
Безоглядно — до прирастания…

Прирасту — и путями окольными
Тело зной оплетёт сквозной…
Ты сомкнёшься шальными волнами,
Бессердечная, надо мной.

«Дайте мне севера…»

Дайте мне севера,
Дайте мне холода,
Как многовластье дают — королю.
Снега весеннего
С негой без повода:
Только её люблю.

Дайте мороза мне,
Ясного, грозного,
Злого алмазного дня.
Лучше — свобода смятенья промозглого,
Чем западня.

Север милее
Тлетворного Запада,
Юга — и иже с ним.
То, что мне
велено,
То, что задано, —
Выполнить дайте с рожденьем зарева,
Коль я зарёй храним!..

Дайте уверовать
В то, что неведомо,
Коли вы вправду — власть.
Неги без меры,
Во мгле дорассветовой —
Чтоб не упасть.

Чистого холода,
Льдинного полона —
Хоть бы ничтожную часть:
Жжёт меня поедом,
Плавит оловом —
Страсть.

Бьёт меня молотом,
Мучает голодом,
Всласть!

С каждым шорохом
Мысли ворохом
В вечность гремят,
Восставая порохом.

Криком-то крутят пасть!

Рвите — хоть духом,
Хоть сновидением!..
Пыльно мне, сухо мне
В жерле падения;
Жар — и от тени
Бездонного бдения…

Всюду — пустыня-страсть.

Рвите — хоть духом,
Хоть сновидением!
Кличьте старухой,
Безумным гением;
Наживо нежьте
Ножом поколения…
Но не давайте упасть!

Свищет марево.
Радо — посуху
Плетью наяривать жгучей — без роздыху.
Воздуху, воздуху!
Дайте воздуху!
Снежным да розовым,
Свежим, что озеро, —
Дали бы ветром
Насытиться мозгу!

Дали б глотнуть — хоть раз.

Только глоток — я летел бы птицею.
Но в небесине, взопрелой да ситцевой,
Нет — ни капельки… Поздно молиться мне:
Воздух в заре погас.

Не дали неги мне
Снега весеннего…
Прочь — обереги
Без промедления!

Мне не положено жизнеспасения.
Только вулкан безысходного бдения
Лавой плюёт из глаз.

Совесть

Снова меня ты, прожжённая совесть,
Гонишь гореть в аду.
Думаешь, бедная, что успокоюсь,
Коли теперь — уйду.

Душу в запале не брезгуешь ранить
Крючьями да огнём…
Долго хранила судьбу мою память
Спрятанной на потом.

Что суждено — осуждённой открылось,
Тёмный венец надев.
Кроя гордыню, забрезжила милость
Скорбною дамой треф.

Замельтешила, заворожила,
Мстительно велика.
Но моя слава пока не довыла:
Громко дрожит золотая жила
Сбоку от кадыка!

Как замолчать-то, не видевши края,
Высказать не успев?
Можно ли сдаться, сраженья желая?
Увещеванья — блеф.

Мне, горемычной, окончить повесть
Писано на роду.
Прежде — на сон не осудит совесть.
После — сама уйду.

Рождение