Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

• Название: Золотая Ладья
• Автор: Дмитрий Смирнов
• Жанр: Историческая проза

Эпоха конца владычества авар и начала походов викингов…

---

Раздвоенная Секира и сам ощущал легкое беспокойство. Еще и земля под ногами стала совсем холодной. Она будто вздрагивала при каждом его шаге, ворочалась, как живая. Молодому хирдманну даже почудилось, что где-то внутри нее звучат далекие голоса, пытающиеся пробиться на поверхность из темных недр.

Через гущу папоротников Черноглава прошмыгнула юрко, не примяв ни одного стебля. Хирдманны старались не отстать от нее и не упустить из виду. Они грудью рассекли растопыренные листья и выбрались на просвет. Лес кончился. Прямо перед ними развергся глубокий овраг, а на другой стороне выстроились сплошной стеной кряжистые холмы. Здесь было как-то совсем неуютно. Холмы стояли грозно, подавляя взор непонятной тяжестью. Казалось, что они смотрят на незванных гостей исподлобья — строго, придирчиво.

— Что это? — Инту указал на них головой.

— Жальники пращуров нашего рода, — промолвила Черноглава. — Курганы отчие. Здесь лежат могучие ратники, что сложили головы за эту землю.

Холод и дрожь под ногами хирдманнов сделались еще ощутимее. Теперь уже все слышали приглушенные голоса.

— Там, на лугу за оврагом, — продолжала девушка, останавливаясь, — когда-то сеча была лютая. Много добрых мужей полегло. Их кости и сейчас Землю-Матушку крепят, а души — из Ирия светлого на нас смотрят.

Братья невольно подняли глаза к небесам — непривычно ярким после долгого лесного полумрака. Облака курчавились, растекаясь в лазурно-белую дымку, выводили затейливые разводы на фоне голубеющего свода. Всего на несколько мгновений эти разводы окрасились багрянцем. Хирдманны увидели красноватые овалы щитов и развевающиеся на ветру плащи. Потом засверкали чешуйки кольчуг, навершия шлемов и золотистые, обжигающие пламенем глаза воителей.

— Черные реки ворогов разбились о твердь детей Перуновых и откатились вспять, став красными от крови, — голос Черноглавы зазвучал отстраненно. — Сами бессмертные боги в тот день поклонились храбрецам, не убоявшимся неисчислимых супротивников. С той поры здесь живут белые соколы, вольным клекотом славя героев. Огонь Сварожий будет вечно гореть над этой землей.

— Веди нас дальше, — попросил девушку Энунд.

Черноглава спустилась на дно оврага и быстро пересекла его, начав подъем по склону. Братья поспешили за ней, не поднимая глаз на курганы. Только когда те остались за спиной, все разом перевели дух.

Сразу за малой тополиной рощицей открылся блистающий светом луг. Хирдманны уже обрадовались было виду деревянных оград на его окраине и соломенных крыш редких построек, как вдруг внимание их привлекла неподвижная фигура у ворот распахнутой ограды. Седовласая женщина в рысьей шкуре с длинным мечом на поясе и тяжелым ожерельем из звериных зубов на шее встретила их холодным пронизывающим взором. В этом взгляде было так мало человеческого, что Энунд невольно вздрогнул.

— Ну, вот и сама хозяйка леса, — прошептал рядом Воила.

Следом за Черноглавой Братья пересекли луг и приблизились к длинному и высокому дощатому забору, обносившему просторное дворовище с несколькими строениями. Такие сплошные ограды, называемые гардами «заметом» хирдманны встречали только в крупных селениях кривичей. Рысь зашла в ворота, жестом приглашая Братьев внутрь. На створках были вырезаны Стрелы Перуна и волнистые линии, обозначавшие Хляби Небес.

Черноглава словно лань проскользнула во двор. Хирдманны вступили в него медленно, настороженно взирая перед собой. Их не покидало беспокойство. Едва ворота остались у них за спиной, как со всех сторон стремительно выросли фигуры воинов в сверкающих доспехах, заблистали наконечники длинных пик.

— Засада, Братья! — выкрикнул Энунд, подаваясь назад и извлекая меч. — К бою!

Хирдманны сплотились плечо к плечу, готовые принять неравную схватку. Они уже видели, что гардских ратников во дворе не меньше двух десятков. Неожиданно возникшее напряжение нарушил заливистый смех Черноглавы.

— Уберите оружие, — голос старой ведуньи прозвучал с такой убежденностью, что Братья послушно вложили мечи в ножны. — Для вас тут угрозы нет.

— Да вы протрите глаза, — посоветовала Черноглава из-за ее спины. — Поглядите, с кем биться собрались.

Хирдманны присмотрелись и застыли в полной растерянности. Во дворе Рыси стояли резные изваяния воинов в человеческий рост. Их было двадцать — все в островерхих шлемах и кольчугах, со щитами и копьями. Здесь явно поработал резец хорошего мастера, выточив из древесной тверди совершенные образы ратоборцев с суровыми лицами и прищуренными глазами.

— Так это что, истуканы? — все еще не мог придти в себя Тойво.

— Моя личная дружина, — загадочно ответила Рысь. — Дом мой от лиха сторожит.

— Так они же не живые? — заметил Воила. — Чурбаны деревянные. Как же они сторожат?

Старая ведунья усмехнулась.

— Я гляжу, немало страху нагнали на вас чурбаны.

Хирдманны могли себе поклясться, что видели живых ратников с пылающими гневом глазами и в искрящейся железной броне.

— Коли надобно будет — все, как один оживут и ринутся в бой, — сказала Рысь, и стало неясно, шутит она или говорит серьезно.

Радан покачал головой.

— Ты всех гостей так встречаешь?

— Лишь тех, кто для рода чужой и вострилом оружным привык всему миру грозить. От лихого люда землю нашу мы всегда боронили, таков закон. Так Родом положено, Сварогом сковано, Велесом сведано да предками заповедано. Не обессудьте. Но коли с миром идете — и волоска не упадет с ваших голов.

Энунд заметил, что глаза Рыси были зеленые, глубокие, древние. Однако иногда в них оживали желтые пляшущие огоньки.

Между тем большой дом с двускатной крышей уже навис над хирдманнами.

— Избе поклонитесь, прежде чем войти, — проговорила Черноглава.

— Это еще зачем? — удивился Энунд. — У вас обычай такой?

— Дом — заграда своего хозяина, — сказала Рысь. — Это и тын воинский, и оберег божеский, и иной мир, вступать за черту коего потребно лишь с чистыми намерениями. А еще — он живое существо. Приглядись получше, и узришь чело его под сводом кровли, очи в оконцах, рот в двери и ноги в опорных столбах.

Не успела она договорить, как на молодого хирдманна вместо дома глянул дед с черными глазами, окладистой бородой и приоткрытыми губами. Образ этот был таким пугающим, что Энунд мотнул головой, сгоняя наваждение.

— Довольно уже твоих чар, женщина, — произнес сын Торна Белого. — Позволь нам отдохнуть с дороги.

— Добро, — согласилась Рысь. — Входите в избу и откушайте со мной.

Она перешагнула порог, чуть склонив голову под притолокой, расписанной солнечными лучами. Сделав поклон жилищу ведуньи, Братья ступили за ней в след.

Уже проходя через сени, гости почувствовали сильный запах каких-то взваров. В самой избе со скрипучими половицами была глиняная печь, стоящая слева от входа на плахах, обмазанных глиной, над ней — дымник, а вдоль окон — лавки с горшками и чугунами и небольшой стол. С потолочин свисали на оцепах черепа оленей, лис, волков и кабанов. На дальней стене красовались три рысьих колпака, надетые на спицы.

— Садитесь к столу, — пригласила ведунья. — Отведаете моей кутьи[132] и цежи.

— А не отравишь? — с сомнением спросил Воила.

— Хотела бы — еще в лесу вас всех прибрала, — Рысь усмехнулась. — И глодали бы волки ваши косточки по кустам и яругам[133].

— Так ты, стало быть, с самого начала за нами приглядывала? — осведомился Энунд, размещаясь на лавке.

— Да, — качнула головой ведунья. — Хотела узнать, каковы вы нутром, гости заморские. Потому и смотрела на вас через землю, слушала через небо, через корни дерев к сердцам вашим обращалась.

— Вволю помотала ты нас по бору, — качнул головой Радан, присоединяясь к Энунду. — Небось, натешилась вдоволь. Что ж не погубила, коли могла?

Рысь ответила не сразу.

— Не во чреве ваших душ пагуба коренится, — ответила задумчиво. — От иных людей, нутро коих напитано до краев ядом алчбы, надо худа ждать нашему краю. Вы же — лишь наперстки на деснице их.

— Ты о ком это говоришь, женщина? — нахмурился Энунд.

Глаза Рыси скользнули по нему и его спутникам.

— Кто не ведает, ради чего по земле ходит — тому всяк в душу худое вложить может. Вот и ныне — продались вы новому хозяину вашему, Сбыславу, князю кривичскому.

— Сбыслав нам не хозяин, — поморщился Энунд. — Мы служим лишь нашему ярлу.

— Меж тем, княжескую волю исполняете, а она ведет вас к краю, за которым — бесславная смерть и забвение.

— Брешешь, — Воила отложил в сторону деревянную ложку, которой собирался зачерпнуть кашу, и вперил гневный взор в лицо старой ведуньи.

— Для этого человека не писаны законы, — спокойно выдержала это взгляд Рысь. — Ни небесные, ни человеческие. Всю жизнь по крови идет, по костям людским. Брата ослепил, людей его погубил. Как только нужда в ваших ратных услугах себя исчерпает — и вас перемелет.