Екатерина Завершнева - Сомнамбула

• Название: Сомнамбула
• Автор: Екатерина Завершнева
• Издательство: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-8370-0573-2

Екатерина Завершнева счастливо соединяет в себе чувство языка, присущее любому настоящему писателю по праву рождения, с проницательностью профессионального психолога. Ее проза не похожа на тот масслит, которым завалены сейчас полки магазинов: здесь читателю нужно уподобиться золотоискателю, берущемуся из-под неподатливой земной коры извлечь на свет божий искрящийся металл. Читать «Сомнамбулу» трудно, но чем больше затрачено усилий, тем сильнее отдача: неленивому читателю эта книга расскажет о нем самом что-то такое, чего он никогда и не подозревал.

---

Нет, он ко мне равнодушен. Я выяснила это случайно.

Помнишь ту женщину, которую осудили и отправили на общественные работы? Она не была красавицей, но тем не менее на нее ополчилось столько мужчин… Именно мужчины-присяжные и вынесли ей приговор. Каждый из них старался затянуть дело, запрашивая дополнительные свидетельства, чтобы иметь возможность задавать двусмысленные вопросы или просто смотреть, как карабинеры вводят ее в зал суда. У них потели ладони, это было заметно даже из зала.

Представь себе, она теперь убирает мусор на улицах. У нее длинные рыжие волосы, они падают на лицо. В телогрейке и брезентовых штанах ее никто не узнает.

И вот один раз он сказал мне… Я знала, что это неправда, но пошла за ним. Я была глупой уткой, а он — охотником, дующим в манок. Не верила ни единому слову, но шла и слушала.

Знаешь, зачем ему это понадобилось?

Он отвлекал очередного ненужного свидетеля, пока она воровала хлеб с лотка. Кроме меня, никто и не заметил бы. Я просто подвернулась под руку.

За работу ей не платят, и она голодает. Видела бы ты, с какой отчаянной нежностью он смотрел на метлу в ее руках, на грязные перчатки без пальцев. Он любит ее без памяти. До такой степени, что забыл, как меня зовут и о чем мы с ним говорили тем вечером на осенней улице (его губы цвета меди, глаза — старое золото), пока она подметала разноцветные листья».

(73)

«Я должна срочно уехать из этого города, оставаться здесь небезопасно. Тем более — белой девушке. У меня нет ни знакомых, ни денег, ни соображений о том, как убраться отсюда, но пропадать ни за что я тоже не собираюсь.

Голосую на шоссе. Своего рода гадание на книге перемен: уеду живой, уеду не дальше следующей канавы, примерзну к знаку „скользкая дорога“ навсегда. Останавливается старая раздолбанная тачка, латаная-перелатаная, странно, что еще на ходу. Когда-то она была белого цвета, а теперь ржавая в синих квадратах краски. Прохудившийся эмалированный таз. За рулем китаец — некрасивый, коренастый, мощный. На заднем сидении мальчик лет пяти.

Мужчина молча выслушивает все, что я ему говорю, и поворачивает ключ в замке зажигания. Его рука ложится на рычаг. На вокзале сейчас облава, вам бы лучше переждать где-нибудь, а уехать завтра, когда все успокоится.

Но мне некуда пойти.

Переночуйте у меня, если хотите, отвечает мужчина, не поворачивая головы.

Не могу оторвать взгляда от его руки. Идеальный рисунок мускулов. Отдыхающий лев. Он совершенно непроницаем, он спокоен, он сыт. Если я скажу „нет“, он даже не шелохнется.

Именно так, подумала я, и обманывают глупую дичь.

Мы оказались на вокзале быстрее, чем я ожидала, и мне удалось устроиться в багажном отделении, где было темно и тепло, и никто не проверял документы. Два раза заходил проводник, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, и порассуждать об опасностях, которые подстерегают молодых девушек, путешествующих в одиночестве, разве что им повезет и попадется приличный, еще не очень старый, хорошо воспитанный… Я слушала вполуха, и думала о руке, переключающей передачи. Не знаю, может быть, мне нужно было поехать с ним? До ближайшей канавы?

Прямиком в нирвану».

(74)

«Мы встретились на экскурсии. Или это был летний отдых в случайной компании. Санаторий? Не похоже. Скорее мы попали в туристическую группу, осматривающую достопримечательности где-то на юге. Больше ничего не могу добавить.

Как давно мы знакомы? Всю жизнь. Доказательств у меня нет, конечно. Первой встречи не помню, второй тоже, но он — это я, и наоборот. Понимайте как угодно. Тем более странно, что я до сих пор думаю о нем в третьем лице. Незнакомый мужчина. Привычки, одежда, слова, все чужое, к ним нужно было привыкнуть, но я так и не успела. Только голос и темный ореол тела. Можете мне не верить, но я не знаю, какое у него тело. Когда я плакала, а это случалось часто, потому что лето выдалось грустное, сырое и тяжелое, как мокрая слежавшаяся хвоя, я слушала его, как слушают дерево или море

ровный шум северного побережья, узкие протоки, домики с наглухо заколоченными окнами, иногда забытый пляжный зонт или шезлонг

определенно это были обитаемые места, что-то вроде дач, которые оживали только в солнечную погоду

я прикасалась к нему сквозь одежду, темно-серый шерстяной свитер, мягкий, как мох, и лодка, оттолкнувшись от берега, уходила в белесый туман

чем он занимается в жизни никогда не спрашивала

неинтересно

вернее, этого вопроса не было и жизни не было

мы возникали как две фигуры в лодке на пределе видимости мужчина и женщина о которых нельзя сказать холодно им или тепло страшно или они привыкли

друг к другу отсутствию горизонта сырости

к тому что их никто не знает

У него были друзья. Это выяснилось потом, когда мне принесли письмо. Нас окружали в меру веселые, в меру любопытные и в целом очень дружелюбные

подшучивали над нами когда все стало явным, но вопросов не задавали. Мы встречались

помню длинные плохо освещенные коридоры и номера на дверях

изредка мимо нас проходили иногда большой компанией

я стояла прислонившись к нему слушая его

голоса тонули в нем замшелые бревна плыли по воде вниз по течению лес угасал солнце садилось мне было страшно и хорошо как в заброшенном доме

мы забирались одетые под одеяло ждали пока нас найдут

так будет всегда думала я

полярная ночь

Он никогда не говорил о будущем. Ничего мне не обещал. Это было правильно. Я бы его обещаний просто не услышала. За день до отъезда мы все еще

спохватившись кричала вслед свой адрес

адрес был неправильный я перепутала дом и улицу

потом подошел его друг и протянул письмо

если мы больше не увидимся знай

наверное там были слова любви но мне ничего не удалось разобрать

мы не могли тебя разыскать а он очень просил

и письмо написал заранее понимал что это может случиться

он был наемником ты разве не знала

оставалось полгода раньше не отпускали

говорил что собирается на север

там у него на острове маленький домик и собака

он был странный немного дикий

огромный как каменный утес

и в нем на нем вокруг

было столько птиц

взлетающих

на звук выстрела

так что небо становилось черным

от слез»

(75)

«Мы живем в маленькой комнатке, на последнем этаже. Над нами огромные башенные часы, они идут бесшумно, и только длинная стрелка иногда задевает за раму, если окно широко раскрыто. Провода, птицы, синева и зелень. Балкончик, на котором помещаются только цветы. Узкая лестница с деревянными перилами. Я давно не покидала своей комнаты. Это он приходит ко мне.

Неправда, что их нельзя видеть, что они внушают страх, что у них нет тела, нет души. Крылья есть, но не такие, как рисуют на картинках. До них нельзя дотронуться, рука проходит насквозь.

Мы сидим на подоконнике и смотрим вниз, на город. Яркие пятна машин, звуки улицы, деревья, бесконечное лето, снаружи жара, а у нас тишина, прохлада и свет, льющийся отовсюду.

Он сказал, что мы состаримся вместе, но время идет, а мы все те же. У него русые волосы и серые глаза. Когда он уходит, я пытаюсь вспомнить его лицо и не могу.

Нить за нитью, полотно растет, ложится на пол, наступает ночь. Я совсем разучилась спать и немного скучаю по своим прежним снам. Они были путаные, но живые, и время с ними шло веселей. Теперь ночь отдана работе, а день ожиданию.

Наутро очередная рубашка готова. Он забирает ее и исчезает до полудня. Он совсем не думает о себе, обо мне, он покидает меня ради других узников башни, которые живут на нижних этажах. Ты счастлива, а у них нет даже надежды, говорит он.

Иногда я думаю о том, что нас ждет, когда свет состарится и увязнет в себе, когда его волокна потемнеют и он станет видимым, словно грязное стекло. Каждое наше движение распадется на множество бессмысленных жестов — медленно угасающий след, тысяча рук, тысяча глаз. Мы превратимся в чудовищ, и только память и терпение, тихо тлея в отяжелевшем теле, помогут нам не потерять друг друга из виду.

Мы завернемся в рубашку с одним рукавом, встанем на подоконник,

и окажется, что надежда нужна только вначале, чтобы не было страшно, а подхватывает и несет что-то другое

прощаясь с тобой, я успею попрощаться с той комнатой, где мы любили и думали, что это самое высокое место на земле».

(76)

* АЗ К4 начало таксона ветви

новая тема

A.: Обращаю ваше внимание на еще один прием, встречающийся не впервые — вложенные сновидения. Она, сама того не понимая, ищет выход из замкнутого пространства, а когда этот выход открывается, почему-то не замечает его.