Вера Галактионова - 5/4 накануне тишины

• Название: 5/4 накануне тишины
• Автор: Вера Галактионова
• Жанр: Современная проза

Роман выходил в журнале «Москва» в сокращённой, журнальной версии. В полном варианте публикуется впервые.

---

ThankYou.ru: Вера Галактионова «5/4 накануне тишины» Роман

Спасибо, что вы выбрали сайт ThankYou.ru для загрузки лицензионного контента. Спасибо, что вы используете наш способ поддержки людей, которые вас вдохновляют. Не забывайте чем чаще вы нажимаете кнопку «Спасибо», тем больше прекрасных произведений появляется на свет!

1

Любовь теперь пребывала далеко — над жизнью. Она покоилась в своём беспамятстве, будто в зыбке, зависшей меж небом и землёй,

— реаниматор — Барыбин — не — подпускал — Любовь — к — болевому — порогу — он — готов — был — продлевать — ей — жизнь — бесконечно — посредством — препаратов — перетекающих — в — вену — с — высоты — штатива —

и в круглосуточном сидении Цахилганова возле жены не было толка. Тем более что Барыбин запретил ему разговаривать с Любовью.

— Она только бредит, не воспринимая слов. Перестань отвечать ей, как здоровой. Прекрати спрашивать её, наконец. Ты входишь в систему её бреда и живёшь в нём изо дня в день. А это опасно. Для тебя, Андрей.

— Помилуй! Отчего же опасно?

— От того, что вы существуете в разных измереньях. А ты взвинчен. И не защищён, — хмурился реаниматор, отворачиваясь. — Не прикрыт ни крестом, ни постом, ни медицинским знаньем, да и вообще… В прошлый раз я тебя застал за тем, как ты препирался со своим отраженьем в зеркале. Ну, что, прикажешь мне снять со стены эту стекляшку? Так она в стенку вмурована… Ехал бы ты домой. Целее будешь. Глаза у тебя совсем не хороши. Парниковые какие-то глаза.

— Чушь. Пустое. Я сам знаю, что и когда мне делать, — отвечал Цахилганов в раздражении. — Мне теперь в тебе тоже почти всё не нравится. Особенно то, что разговариваешь ты со мной в последнее время, будто сквозь медицинскую вату. Важничаешь, как начальник над жизнью и смертью. А самому одного надо… Тебе бы только прогнать меня от жены.

— Вот, морока! Что ни бабник, то ревнивец… Ладно. В конце концов, всё бывает попущено — для чего-то, и вот этого нам с тобой, уж точно, не понять. Но я тебя предупредил! А там справляйся с собой, как знаешь.

И Цахилганов оставался, неудобно ночуя здесь же —

на узкой клеёнчатой кушетке, под зеркалом.

Брал за стеной, у рыхлой кастелянши, одеяло, а утром скатывал его нетерпеливо, кое-как,

и относил,

прижимая к себе,

будто надоевшего разбрыкавшегося ребёнка.

2

Обречённый на безделье, он, и в самом деле, перестал воспринимать границы зеркала всерьёз. И временами встречался с собою, словно с посторонним. Да, будто бы выходил на шаг из самого себя,

как из захламлённой комнаты,

— где — уже — не — закрывалась — разболтавшаяся — дверь — раскачиваемая — сквозняком — бесприютным — бесконечным —

а потом наблюдал за собой,

как за кем-то враждебным ему,

в упор.

Разные люди в белом, появляющиеся в палате ненадолго, тихонько говорили меж собой о девяти небывалых вспышках на Солнце, помрачающих сознание, меняющих будто бы самоощущение людей до катастрофических крайних пределов. Со страхом все советовали всем остерегаться физических и нервных перенапряжений, и даже объясняли, как. Но Цахилганов сначала запоминал всё,

а потом всё забывал,

отвлечённый новым, двойным, зрением.

Второе непривычно устремлялось на него из мира,

хотя и было его собственным — тоже.

Но обескураживало не это. А вот что: с каждым днём он, Homo novus совершенный, нравился себе

всё меньше…

3

В холодном свете весеннего дня и в убогости больничной обстановки был он всё же, однако, представителен и недурён собой. Ну, разве побледнел немного от бессонницы и сутулился временами,

— нынче — Любовь — не — просила — отогнать — от — её — постели — птицу — и — казалось — крепко — спала — не — мешая — ему — думать.

Цахилганов коротко прижимал пальцами мешки под глазами, резко отпускал их, — они проступали снова, — и против воли вынужден был теперь видеть все эти свои краткие действия по наведению порядка на лице.

— Будто что-то в глаз попало, — пробормотал он, усиленно моргая. — Ресница, что ли?

— Да нет там никакой ресницы, — небрежно успокоил его он же сам, вглядевшийся в себя с недалёкого расстоянья. — Нормальный чистый старческий глаз.

Цахилганов усмехнулся быстро и понимающе. Ложь — про старческий глаз — была злонамеренной. Кажется, тому, Внешнему Цахилганову, одного теперь хотелось — бросить себя совсем, как опостылевшее неприбранное помещенье, и уйти, не оглядываясь.

Куда?

Да в никуда, конечно. Где просторней всего,

— где — свободно — от — самого — себя — в — общем.

Позёвывая, Цахилганов поразмышлял немного — и пожал плечами: если я — часть мира, то что есть раздвоенное я? Не значит ли это, что часть мира — раздвоилась? И дело тогда, значит, вовсе не в Цахилганове, а в частичном раздвоении мира как такового.

Но неприятно вспомнились ему

бледные летние рыбы.

4

Этим летом в спокойной степной Нуре появились бледные, крупные медлительные рыбы.

— Спи, Люба. Спи…

Они плавали мирно в прозрачной воде, у тёплого берега, совсем как обычные. Только телесная ткань у самых хвостов была голой, без чешуи, и отставшей от костей. Она вилась в воде отдельными, распавшимися, волокнами, и видеть это рыбакам было страшно и омерзительно. Все они выдёргивали поскорее свои крючки из воды,

на которых извивались розовые черви

бесполезными перевёрнутыми знаками вопроса…

Что ж, если мир есть отраженье человеческой души — да, повреждённой, распадающейся заживо, человеческой души, то должен, конечно, распадаться — расслаиваться, рассыпаться — и он,

— а — если — душа — есть — только — отраженье — рассыпающегося — на — части — умирающего — угасающего — разрушающегося — мира — то — бесполезно — бесполезно — лечить — самого — себя — разговорами — с — собою — же — самим.

А ведь всё поначалу внушало лишь безграничные надежды на безграничный взлёт!

— Спи, Люба. Тебе не надо знать, как ломается и рушится всё вокруг… Боюсь, что душа и мир — это всё-таки зеркала, которые отражают друг друга. Больно миру — больно душе. Я не знал этого раньше. Но я разберусь во всём сам. Я соберусь, Люба. Уж восстановлюсь как-нибудь. И всё вокруг меня тогда восстановится в правильном виде.

Я разберусь — и соберусь сам, Люба. Скоро, скоро.

А ты будь спокойна. Спи…

5

Когда видимо стало распадаться на части живое тело Державы, казавшееся могучим, давно, впрочем, подтачиваемое и выедаемое изнутри такими, как Цахилганов,

да, растленными детьми преданных коммунистов,

и когда помчалось время тёмного беззаконья, дробя и умерщвляя всё вокруг, он не приметил начавшегося разрушенья — и саморазрушенья тем более.

— Всё отражается во всём, Люба. Увы…

Да, да, да: Цахилганов, воспрявший для безнаказанной деятельности — для самого широкого самоугожденья, то есть! — ликовал и буйствовал в те годы, поскольку исчезло нравственное сопротивленье среды. Он вошёл в эти весёлые, отчаянные ритмы наступившего беззаконья, как входят в рок-н-ролл, зазвучавший вдруг на танцевальной площадке после бесконечной череды чинных, принудительных вальсов. Вошёл –

— мгновенно — ловко — играючи —

и помог высокопоставленному Соловейчику преобразить обессилевший городской транспорт, растерявший свои изношенные гайки по дорогам, уже давно приводившимся в порядок лишь на финансовых документах. Афёра удалась,

— мгновенно — бесшабашно — играючи —

и по улицам Карагана поползли странные автобусы, отслужившие свой срок в Германии. Пёстрые как попугаи, купленные за копейки, но оформленные Гошей Соловейчиком за весьма многие рубли, они утяжелили их карманы так,

— мгновенно — обманно — играючи —

что Цахилганов сразу обзавёлся собственным, полуиностранным, предприятием в Москве и, конечно, безбрежной квартирой

— с — поднебесными — потолками — в — гипсовых — туберозах — бело-кремовых — сахарно-выпуклых —

с тремя самыми дорогими и разностильными, невпопад, гарнитурами,

а потом уж прислугой, охраной и бивнями мамонта,

скупленными у северных косматых, но пугливых, бродяг в изобилии –

они — мало — отличимые — от — неандертальцев — притаскивали — древние — кости — на — плечах — трусцой — пробегая — по — бульварам — столицы — и — сваливали — на — пол — с большим — облегчением — чтобы — сразу — схватить — деньги — и — раствориться — во — тьме — перестроечной — тревожной — ночи — бесследно.