Юлия Кайто - Зеркало за стеклом

• Название: Зеркало за стеклом
• Автор: Юлия Кайто
• Жанр: Фэнтези

Некогда скучать сельской травнице! То приготовить снадобье от тяжёлой хвори; то примирить поссорившихся соседей и зашептать ссадины, если без кулаков всё-таки не обошлось; а то погонять крапивой соседских мальчишек, втихомолку рвущих яблочки с единственной яблони. Так и не присядешь лишний раз! Вот только… Может, на самом деле всё должно быть совсем не так? Одна случайность порождает другую, и вот уже крутится колесо судьбы. И память, как лоскутное одеяло, и странные события одно за другим. И внезапное путешествие, полное удивительных встреч, опасного колдовства и открытий, в конце которого должен бы найтись ответ на тот самый вопрос: «А может быть?..»

---

— Может, у вас в деревне и принято непонятно что, — надменно раздалось в ответ слева, — а у нас храмовник должен наружно выглядеть бедно.

— А на что оно ему? — не унимались справа.

— Традиция! — отрезали слева, и вопрос мгновенно отпал. Традиция — это святое, и пояснений к ней требовать стыдно, это каждый селянин знает. Раз чтится, значит, нужная и Светом одобренная.

Невольно прислушавшись к диалогу, я пропустила часть надрывной храмовнической речи, поэтому совершенно растерялась, когда толпа гостей заволновалась, раздалась, и появились ещё двое в рясах, каждый с длинной доской в руках. Настораживало то, что все, за исключением жениха с невестой, изумились не меньше моего.

— Да обретут брачующиеся благословение Света и Потока! — Храмовник махнул рукой, и помощники уронили доски поперёк ямы где-то на расстоянии вытянутой руки друг от друга. — Вступите на опору, чада, возьмитесь за руки и скрепите поцелуем союз, который я свидетельствую ныне в этом храме, и в котором нарекаю жениха мужем, а невесту женой!

Гудор ступил на доску первым. Дерево выглядело прочным и даже не прогнулось, но у меня ёкнуло сердце. Яма, судя по чернеющему прямоугольнику, была очень глубокой. Турасья на секунду замерла, но потом решительно подхватила подол и, вытянув шею, чтобы видеть поверх пышного кринолина, куда ступает, тоже оказалась на своей доске. Жених повернулся немного неловко, но равновесие удержал и широко расставил ноги. Невеста засеменила на месте и разок опасно покачнулась. С обеих сторон тут же протянулись руки, поддержали мелко трясущуюся то ли от волнения, то ли от страха девицу, и она, наконец, тоже заняла предписанное обрядом место.

Дальнейшего действия мне видно не было, поскольку широкая турасьина спина и пышное платье, сверкающее на солнце своей блестящей обсыпкой, полностью загородили от меня Гудора. Но, видимо, за руки молодые всё-таки взялись и (судя по тому, как наклонился невестин затылок) подарили друг другу объявленный поцелуй, ибо в тот же момент храмовник прочувствованно возвестил:

— Да исполнится пророчество о двух половинках целого, нашедших себя под этим благословенным солнцем! Хвала Свету! Хвала Пресветлому Богу! Хвала Потоку!

Гости закричали, захохотали, захлопали. Храмовник ещё немного потряс поднятыми к небу руками, потом быстренько закруглился и ввинтился в шумные ряды радующихся. Гудор сошёл с доски, помог сойти жене, и они рука об руку направились к выходу. Гости расступались, выкрикивали поздравления и напутствия, кто-то даже ввернул сальную шуточку. Молодожёны кивали и улыбались. Официальная часть праздника закончилась, и теперь предстояли части сытная и хмельная, и предвкушение этого заставляло звучать поздравления ещё веселее и искреннее.

Я осталась у загадочной ямы одна. Подошли помощники храмовника, молча подхватили свои доски и вышли через один из свободных проёмов между плитами. Я огляделась, чувствуя себя очень неловко, но любопытство было так сильно, а за мной, кажется, никто не наблюдал. Солнце уже почти съехало с верхушки камня, и толку от него было мало. Яма целиком оказалась в тени и мрачно чернела в полумраке. Я подошла к самому краю и опасливо заглянула вниз, вцепившись одной рукой в подол, а другой — в шишку, которую так и забыла снять в суматохе. Дна было не разглядеть. При таком скудном освещении оно могло находиться и в метре от поверхности, и в десяти. Если бы у меня был какой-нибудь камешек, я непременно попыталась бы узнать точно. Но вокруг, как назло, расстилалась только притоптанная земля, и изредка попадались чахлые пучки травы. Что же в этой яме особенного, если над ней таким странным образом совершаются свадебные обряды? Впрочем, Гудор обещал рассказать. Надо только улучить момент и напомнить ему об этом. Бросив последний взгляд на загадочный провал, я бегом догнала шумную толпу гостей.

* * *

— А т-теперь выпь... пьем за то, шшшшшобы жизнь у детиш-шек была ну просто по-о-олная ч-чаша! — провозгласил счастливый и уже совершенно пьяный тесть, чем заслужил бурное одобрение со всех столов.

Гостей собралось столько, что все лавки оказались заняты, а из дома пришлось доносить стулья. Тем не менее, как гласит пословица «в тесноте, да не в обиде», так что все были довольны и равно усердно налегали на выпивку и закуску. Последняя, кстати, оказалась весьма недурна, хоть и было её, на мой взгляд, маловато.

Шёл второй час праздника, и теперь его можно было смело назвать разудалым. Те из присутствующих, кому градус веселья уже не давал спокойно сидеть на месте, с криками вскакивали и пускались в пляс на отведённом в центре двора пятачке. Приглашённые баянист и дудочник радостно наяривали угодные гостям плясовые мотивы. Те, в свою очередь, щедро предлагали им откушать чарочку за здоровье молодых, а на смущённое «мне бы лучше деньгами», со смехом хлопали по плечам и тут же отскакивали подальше.

Помимо музыкантов по двору бродил щуплый юноша с охапкой нарезанного пергамента и коробкой угольков. Время от времени он останавливался и, вперив сосредоточенный взгляд и от усердия прикусив кончик высунутого языка, начинал водить углем по чистому листу. Несколько отрывистых движений, пара мазков пальцем или ребром ладони — и лист отправлялся в самый низ стопки, а юноша продолжал своё неспешное брожение по оживлённому двору.

— Какое интересное у Вас платье, милейшая! — томно обратилась ко мне барышня по соседству, затянутая в шелка. Это была Илия, одна из городских подружек Турасьи, жадная до безделья и безделушек, миловидная, но явно переборщившая с выпивкой и излишне пренебрегшая закуской, так что симпатичное разрумянившееся личико невыгодно соседствовало с заплетающимся языком. — Где такое брали?

— Это подарок. — Как можно вежливее ответила я и постаралась не кривить губы в улыбке, а улыбнуться по-настоящему. Напиваться я не умела, да и надобности в этом не видела. Поэтому потихоньку, по глоточку, цедила налитую в начале застолья чарку, исправно поддерживая каждый предложенный тост.

— В общем-то, недурно… как Вас, милейшая?..

— Гордана.

— В общем-то недурно, Гордана! Только фасон давно не в моде и вот эти, с позволения сказать, лапти… — Она выразительно указала глазами на стол, под которым я тут же зачем-то смущённо поджала пальцы на ногах. За лапти мне было стыдно с того самого момента, как Турасья вышла на крыльцо, а я наклонилась сзади, чтобы в последний раз оправить ей подол и упёрлась взглядом в собственный. Точнее в то, как глупо он выглядел над пыльными сбитыми лаптями. Так что мне только и оставалось пожать плечами в ответ на бестактный, но справедливый упрёк подвыпившей барышни, а про себя уныло подумать о том, что Кин меня предупреждал: будут смеяться. И раз уж даже такое платье, пусть и в комплекте с лаптями, откровенно высмеивается…

— Вот было бы стыда, появись я в том разноцветном ленточном кошмаре от Вургока… — тихо пробормотала я себе под нос и без всякого удовольствия прожевала кусочек тушёного перца, который почему-то горчил.

— Что Вы сказали, милейшая? — оживилась Илия, залпом употребив содержимое налитой до краёв чарки, и попытавшись изящным движением тонкой ручки отломить ножку у запечённой целиком курицы с блюда напротив. Курица так просто не поддалась и целиком съехала на скатерть. Барышня презрительно фыркнула, разжала пальцы, предоставив коварным окорочкам свободу лежания на белоснежном льне, и взяла с соседнего блюда кусок копчёной свинины, которым, уже больше для вида, и занюхала выпитое. — Я не ослышалась? Мастер Вургок? Вы шили у него это платье? Боже Милостивый, что же Вы сразу не сказали?!

— От этого оно вдруг стало ещё страшнее? — вяло полюбопытствовала я, желая только одного — быть избавленной от внимания изрядно захмелевшей модницы.

— Вы надо мной смеётесь! — вскричала Илия и от негодования даже подскочила на месте. — Мастер Вургок — это новая мода! То, что шьёт он, не сможет повторить никто другой! — Неожиданно она вцепилась мне в рукав и принялась ощупывать вышивку, бормоча «ах, я ошиблась, это такая прелесть!» и оставляя на ткани жирные отпечатки пальцев. Со сдавленный воплем возмущения и ужаса я перехватила её руки и сбросила с плеча. Но было уже поздно, жир сделал своё чёрное дело. Я скуксилась и издала жалкий стон. Рукав моего чудесного нового платья теперь являл собой воистину жалкое зрелище. Единственное, что я могла сделать для него сейчас — это присыпать пятна солью, чтобы оставалась возможность отстирать их потом. Придвинув поближе громоздкую солонку, я настолько увлеклась процессом втирания соли в рукав, что не заметила, как злопакостная Илия нацелилась на другой объект. С преувеличенным вниманием она уткнулась носом в кайму на моём подоле и попыталась подцепить пальцем вышитую лозу.

— Да Боже ж ты мой! — Не выдержала я, снова схватила девицу за руки и держала так, пока не перелезла задом через скамью. Потом наклонилась и произнесла, глядя в мутноватые голубые глаза. — Илия, Вы не так меня поняли. У мастера Вургока на сегодняшний праздник платье шила только невеста. Поэтому моё совершенно не достойно Вашего пристального внимания, а ощупывания — вдвойне! Вы меня понимаете?