Дмитрий Скирюк - Парк Пермского периода

• Название: Парк Пермского периода
• Автор: Дмитрий Скирюк
• Издательство: АСТ
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-013080-5

Вы любите веселые «Чудеса в Гусляре» Кира Булычева и рассказы Евгения Лукина? Тогда эта книга — для Вас!

В эту книгу вошли повести и рассказы талантливого молодого фантаста Дмитрия Скирюка.

Не просто повести и рассказы, но — забавные, озорные «летописи паранормальных явлений» в отдельно взятом российском городе.

Юмор и фантазия, ирония и безграничный полет воображения — таков сборник Д.Скирюка «Парк Пермского периода».

Не верите? Прочитайте — и проверьте сами!

---

Фил долго молчал.

— Дураки вы оба, — сказал он наконец. — Всякий раз вам что-то необыкновенное на голову сваливается, а вы ни сном, ни духом… Только и можете… А, что с вами разговаривать.

В дверях Кабан остановился.

— Знаешь, чем «харлей» лучше девушки? — спросил он у меня.

— Отстань, — отмахнулся я. — Задолбал.

— Нет, все-таки, знаешь?

— Отстань, говорю! Не знаю и знать не хочу.

— Даже самый отъявленный моралист не против, если у тебя больше одного «харлея».

Я остановился, как громом пораженный. Обернулся.

— Так ты…

Кабанчик прижал палец к губам и заговорщически подмигнул.

Вот такая история. Вроде все кончилось, а я вот все хожу и думаю: что, если следующим летом прихватить с собой Серегу и поездить вместе с ним по кое-каким местам? Очень подозрительным, кстати говоря, местам…

И еще… Вы, случайно, не знаете, как устроен космический корабль?

12.05 — 29.06 2001

Пермь

ВОЛКА НОГИ

Ленка позвонила в ночь, когда я пнул ежа.

Верней, я пнул ежа в ту ночь, когда мне позвонила Ленка. То есть, конечно, не пнул, а так — отшвырнул ногой, чтоб не мешался. Что называется «поддел»… Впрочем, кто кого поддел — это еще вопрос. Еж к осени матереет, колючий становится, ужас, наступишь — мало не покажется.

Мне, во всяком случае, не показалось.

Так. Вижу, что придется пояснять. Начинаю сначала.

Я в тот раз заночевал у Сереги, бывает так: зашел с джин-тоником и засиделся. Было холодно, ближе к вечеру и вовсе хлынул дождь, Серега выделил мне раскладушку и матрас, и я решил остаться. А ночью, в половине третьего, вдруг затрезвонил телефон — настырно, звонко, резкими междугородними звонками. Кабанчик спал как мертвый, а телефон все звонил и звонил. Я ворочался с боку на бок, наконец не выдержал, поднялся, завернулся в простыню и поплелся отвечать.

Коридор в Серегиной квартире узкий, темный и ужасно захламленный, свет в нем включается где-то возле входной двери, луна в окошко тоже светит еле-еле, естественно, ни хрена не видно. Я лишь успел заметить, как под ногами у меня заметалось что-то маленькое, решил, что это кошка (у Сереги дома два котенка), и поддел его ногой, чтоб ненароком не наступить. А это оказался еж! То есть это я потом узнал, что это еж, а в тот момент просто ничего не понял. Шел я босой, поэтому завыл и рухнул как подкошенный, впотьмах уронил на себя прислоненную к стене кроватную сетку и некоторое время беспомощно барахтался под ней, а проклятая зверюга атаковала меня то слева, то справа, то откуда-то снизу, пока наконец не удрала на кухню.

Знатный еж. Противотанковый, не иначе.

Телефон продолжал звонить. Ругаясь шепотом, я наконец освободился, дохромал до телефона и сорвал трубку. Наверное, так индейцы сдирали скальпы с бледнолицых — одним движением и сразу; аппарат чуть на пол не упал.

— Да! — крикнул я, скребя исколотую ногу. — Алло!

— Сережка, ты? — отозвался женский голос.

— Нет, не я, — недружелюбно буркнул я. — Сергей спит. Позвать?

— Не надо, — нисколечко не смутились на том конце провода. — Это я, Ленка!

— Какая еще Ленка?

— Рогозина.

Звонили откуда-то издалека. Пауза между фразами была огромная — секунды полторы, можно было физически ощутить, как слова летят с орбиты через спутник. Мгновение я соображал, что к чему. Потом вдруг до меня дошло: Ленка!!!

Я так и сел, где стоял.

Ленка — историк и этнограф. По совместительству — немножко археолог. Живет на Чукотке, там же и родилась. Ужасно интересный человек. Я с ней познакомился, когда на северах работал; очень мы тогда сдружились. Переписывались, конечно, но звонить друг другу как-то не решались.

— Ленка? Сумасшедшая… Слушай, а это правда ты? Как ты меня… Впрочем, что я говорю, я ж сам тебе Серегин телефон дал… Ты откуда звонишь?

В трубке раздался смех.

— С Чукотки, откуда ж еще? Сколько у вас там сейчас?

— Чего «сколько»? — не понял я. — Градусов, что ли?

— Времени сколько?

— Ах времени! Полтретьего…

— Тогда понятно, отчего ты так тормозишь. Я приезжаю послезавтра. Встретите меня?

— Встретим… Погоди! Когда встречать? Ты каким рейсом летишь? Не клади трубку! Погоди! Алло!

Ленкин голос снова рассыпался смехом.

— Я поездом, — сообщила она. — «Кама», восьмой вагон. Я завтра экзамен в Москве сдаю, а после — сразу к вам. Так встретите?

— Конечно! Ждем!

— Вот и хорошо. Увидимся! И она повесила трубку.

Некоторое время я неподвижно сидел и слушал короткие гудки. Еж на кухне громко топал, рылся в кошачьей миске и пыхтел как паровоз. Я наконец совсем проснулся, ощупью двинулся обратно в комнату и растолкал Кабанчика.

— Ленка в Пермь приезжает, — сообщил я ему.

— Какая Ленка?

— Рогозина. Только что звонила.

— Которая с Чукотки, что ли? — осведомился Серега, зевая до хруста в челюстях.

— Она самая…

— Ну и дура, — проворчал он. — Чем звонить, лучше бы икры прислала баночку по почте за такие деньги… Чего тут смотреть-то осенью? Нет, чтобы летом…

И ты тоже дурак. Будить-то зачем? Это ты там грохотал в коридоре?

— Я. Я на ежа наступил. У тебя откуда еж?

— В парке вчера подобрал, — с этими словами Кабанчик повернулся на другой бок и тотчас захрапел. Я не придумал ничего лучшего, кроме как последовать его примеру: улегся и тоже попытался заснуть.

Трезвость — норма жизни. Это аксиома.

Истина в вине. Тоже, между прочим, аксиома. Первая вроде бы звучит благоразумнее, зато вторая проверена временем.

К моменту, когда Ленка надумала заехать в Пермь, мы с Серегой уже почти бросили пить. Вернее, если быть точным, я бросил, а Кабанчик — нет. Оба мы где-то устроились, работали, даже получали какие-то деньги. Изредка заглядывали друг к другу. Кабанчик совсем запутался в своих переживаниях, проблемах и женщинах, ходил только с работы и на работу, питался вьетнамской лапшой, пивом и кабачковой икрой, и на все попытки вытащить его из этого состояния лишь мрачно огрызался. А осень выдалась на удивление хорошая — теплая, сухая, очень яркая. Хотелось куда-то выбраться, развеяться, но не было ни повода, ни времени, ни денег. И тут — Ленка: сразу все в одном флаконе!

С утра Кабанчик был уже вполне вменяем. Он выхлебал чайник воды, осведомился, правда ли, что приезжает Ленка, или это ему только приснилось, выяснил, что правда, и забегал по квартире. Холостяцкое жилище — душераздирающее зрелище: карниз упал, на полу пыль, на потолке паутина, на столе лимонные корки и переполненная пепельница, тут и там, как стреляные гильзы, косточки от фиников. Мы вооружились вениками, навели относительную чистоту, сбросили в мусоропровод все, чему не смогли найти применения, спрятали подальше порнографические диски от компьютера, на чем, собственно, вся уборка и закончилась. Стали разрабатывать план мероприятий. Ну а чего в Перми смотреть? Руины долгостроя возле городской администрации? Или обычные места паломничества свадебных кортежей — памятник серпу на Первой Вышке, фонтан перед драмтеатром и танк у дома офицеров — их, что ли? На реке уже холодно, так что прогулка по набережной тоже отменялась… Куда еще в Перми можно девушку сводить? В театр? В кино? В ресторан? Чушь какая…

— Давай в зоопарк сводим, — предложил я. — В зоопарке интересно.

— Интересно, когда это там было интересно? Да и холодно уже.

— Тогда в акватеррариум. Змей посмотрим, рыбок… крокодила… У меня там друг работает, Сашка Райзберг. Расскажет, покажет.

— Можно на выставку сходить, где камни.

— Это куда? Какие камни? В палеонтологический музей, что ли?

— Биолух несчастный… — Кабанчик поперхнулся сигаретным дымом. — С ума сошел? Поделочные камни! Цацки всякие. Бабы это любят.

— Так уж лучше в галерею… Камни у нас в любом магазине. Да и чего там смотреть? «Селенит, кальцит, ангидрит», — передразнил я их рекламный слоган.

— Еще змеевик есть…

— Змеевик? Это который в самогонном аппарате?

— Блин! Это камень такой!

— Но все равно, — отмахнулся я. — Их только подмастерьям дают обрабатывать, а те и рады стараться. На полках одни подсвечники, ежики, да пасхальные яйца. А хороший камень и работа стоят ой как дорого.

Однако в первый же день все планы полетели к черту: мы с Серегой совсем забыли, что «Кама» прибывает в шесть вечера. Ее в Перми даже так и прозвали: «Кама-с-вечера». Про какую-то программу, культурную или некультурную, думать уже поздно — после поезда человек мечтает только о горячей ванне, нормальной еде и твердой земле под ногами.

Ленка здорово изменилась. Я запомнил ее длинноволосой застенчивой девушкой в очках и был изрядно удивлен, когда после долгого ожидания меня окликнула какая-то незнакомка. Во-первых, Ленка похудела. Во-вторых, подстриглась под мальчишку. А в-третьих сменила очки на контактные линзы, от чего ее взгляд стал каким-то наглым и растерянным одновременно. Я, впрочем, тоже был хорош — отпустил бороду и забыл человека предупредить, а Ленка полчаса ходила вкруг да около, присматриваясь. Мы пообнимались, похватали ее вещи и, недолго думая, поехали к Кабанчику, который обещал ей выделить отдельную комнату.