Кейт Норвей - Уловки любви

• Название: Уловки любви
• Автор: Кейт Норвей
• Издательство: ЗАО Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-9524-0510-Х

Жизнь в клинике идет своим чередом. Молоденькой медсестре Лин Дрейк больше всех мужчин нравится психиатр Мартин Вудхерст. Он тоже не остается равнодушным к симпатичной девушке. Но однажды, читая газету, Лин наткнулась на объявление о помолвке Мартина с черноглазой испанской певицей Лолой Монтес…

* * *

Медсестра Лин Дрейк влюблена в доктора Мартина Вудхерста. И когда Мартин начинает не на шутку ухаживать за девушкой, та чувствует себя на вершине блаженства, ведь красивый и талантливый доктор — объект интереса многих молодых женщин. Лин начинает верить в то, что счастье с любимым уже близко. Но неожиданно в газете появляется объявление о помолвке Вудхерста с черноглазой испанской певицей — Лолой Монтес…

---

Дез пожал плечами:

— Она такая же, как Пол, и Тони, и Додо, и большинство наших больных. Думаю, ты бы их назвала «выброшенными на обочину». У нас много блестящих молодых людей, которые были лучшими у себя в университетах или в школах, а потом — пуф! — и они ломаются, как сухая ветка. У них нет больше ни сил, ни веры, чтобы к чему-то стремиться.

— Но почему, Дез?

— Мне кажется, они слишком быстро впитывают академические знания, но у них не остается времени, чтобы вырасти эмоционально. Ты понимаешь? Широта познаний должна соответствовать глубине чувств, иначе не получится гармоничной личности.

Я кивнула:

— Понимаю тебя. Люди вечно учатся: сначала школа, потом университет, вечные лекции… Тебе не кажется, что стоило бы узаконить свободный год после школы, просто чтобы люди успели повзрослеть? Чтобы они могли попутешествовать, или пройти службу в каком-нибудь подразделении, или просто поработать в магазине. Тогда, столкнувшись со стрессом во время учебы, они окажутся более уравновешенными. И они бы лучше себе представляли, чем именно хотят заниматься.

— Ты говорила с доктором Бернштейном, да? Или с Мартином? Они оба думают одинаково.

— Правда? — удивилась я. — Да нет, это мое личное мнение.

— Но ты, ты же не устраивала себе этот каникулярный год?

— Нет. Но только потому, что всегда знала, где буду работать. Я с самого раннего детства не думала ни о чем другом, — пояснила я. — И кроме того, невозможно работать в больничной палате и не получить колоссального эмоционального опыта. Черт возьми, тебе просто придется повзрослеть. Или ты сломаешься… Так что же сломило Полли?

— Полли? Музыка. У нее есть способности, но нет таланта, — пожал плечами Дез. — Вместо концертирования ей пришлось преподавать. Но у нее и уроки получались плохонькие. Ее отвергли, и теперь она отвергает музыку, ее креативность преобразуется, и она устраивает нам маленькие концерты здесь, — вздохнул индиец. — Что касается Тони, то он хочет быть журналистом. Его отец — директор школы и настаивает на получении сыном ученой степени в Англии. Тони говорит, что это худшее из возможных занятий для будущего журналиста. Но он хороший сын: три раза он начинал учиться и три раза вылетал с треском.

— И что с ним будет теперь?

Собеседник умолк, доедая свой карри.

— Он сам это решит. Парень может бросить вызов отцу и получить работу, о которой мечтает, — пока стать младшим репортером. Или он может забыть о журналистике и попробовать стать преподавателем, как того хочет его отец. Такой выбор приходится делать большинству молодых людей. И принять решение очень непросто. — Он улыбнулся. — Так же, как Мартину было нелегко покинуть забастовочный комитет.

— Правда? — ехидно произнесла я, поднимаясь, чтобы идти. — А мне показалось, что гораздо тяжелее было бы в нем остаться. Особенно если дорогой Лоле их идеи пришлись не по вкусу!

— Лоле? — Дез выглядел расстроенным. — Ради бога, кто такая Лола?

— Его невеста, — фыркнула я. — Или он и тебе ничего не сказал?

Он остался за столиком, а я вернулась в отделение.

Вернувшись с дежурства в пять, я первым делом плюхнулась на кровать. Там меня и застала Ди в шесть часов и воскликнула:

— Не может быть, чтобы новая работа так выматывала! Что ты делала весь день?

Я попыталась вспомнить:

— Учила некоторых из пациентов фантазировать, позволяла им учить меня играть в сквош и настольный теннис, гуляла с кем-то из них по окрестностям, слушала, как они ссорятся, пока помогала Роуз собирать головоломку. Ах да, еще успокаивала Полли.

— Роуз? Полли? — повторила подруга. — Занимательно.

— Это длилось целую вечность, — продолжала я жаловаться. — И ты бы не поверила и половине моих историй, если бы я успела их тебе рассказать. Это совсем не похоже, абсолютно не похоже на обязанности нормальной сиделки.

— Все так говорят… — кивнула она. — Как сестра Каттер?

— Совершенно погружена в себя. Я узнала, что Мартин обеспокоен ее состоянием, но его самого я не видела, — сообщила я. — Он взглянул на меня разок и сразу исчез. И я могла бы побиться об заклад, что это его идея — забрать меня из группы и отправить следить за больными в палатах утром.

На самом деле мне это соображение пришло в голову только что. Но чем больше я обдумывала эту мысль, тем более похожей на правду она мне казалась.

— Ой, ты все придумываешь. — Ди недоверчиво взглянула на меня.

— Правда? И некую мисс Монтес я тоже выдумала?

— Кого?

— Никого. Это не важно… — отрезала я. — Почему бы нам не пойти куда-нибудь и не выбросить «Мей» из головы хотя бы на пару часов?

— Извини. — Подруга вздохнула. — Я выжата как лимон. Но ничто не мешает тебе прогуляться.

— Одной? — Я понимала, что становлюсь занудой.

— Господи, да столько людей ищут компанию! Зайди в общую гостиную и…

— Это не для меня, — возразила я. — Это бы сделала Полли, но мне не хочется. Кстати, как вчера прошла демонстрация в Одеоне?

— Ты хочешь сказать, что не слышала? — Ди застыла в дверях. — Никто тебе не сказал?

— А я никого и не спрашивала.

— Но ведь в отделении наверняка знали! — недоумевала приятельница. — Сестры Хуппер не было, и вообще…

— Я тебя не понимаю, — отозвалась я. — Какое отношение демонстрация имеет к отсутствию сестры Хуппер? А, поняла, она возглавляла колонну?

— Точно, — подтвердила Ди. — Ее и сестру Вильямс арестовали.

— Не может быть! За что?

— За помехи движению, за нападение на полицейского и за отказ покинуть помещение кинотеатра по требованию управляющего, — перечислила подруга. — По крайней мере, такие доводы привела полиция. Хорошая реклама.

— Хорошая? — повторила я. — Ди, ты, наверное, с ума сошла. Так чем все закончилось?

— Джордж Форд внес за них залог, но сегодня утром они должны были присутствовать в суде. Им ничего серьезного не инкриминировали, просто обязали сохранять порядок, — успокоила меня подруга. — Должно быть, судья на нашей стороне. А вот старшая сестра устроила ужасный разнос Вильямс. Бедная ведьмочка! Ну все, я ухожу. Ах да, кстати, старичок Планкетт сегодня снова попал в больницу. Он о тебе спрашивает, передает привет и все прочее.

— Мой мистер Планкетт? — улыбнулась я. — Он милашка. С чем на этот раз?

— Якобы нужно сделать новую колостомию. Не слишком умно придумано, впрочем.

— Бедный старичок, — печально вздохнула я. — По правде сказать, мне непонятно, как он так долго к нам не попадал. У него чертовски опасное новообразование. Передай ему привет и скажи, что я попробую его навестить.

— Обязательно, — пообещала приятельница и закрыла дверь.

Я осталась дома, закончила читать «Секретное оружие» и начала биографию леди Рендолф Черчилль. Фотография герцога Кински напомнила мне мистера Кершоу. Должно быть, это чудесно, подумала я, когда в твоей жизни столько любимых. Особенно в викторианскую эпоху. Сегодня, в 1970-м, мы уже не можем жить такой яркой жизнью или только я не могу?

Может быть, что-то не так со мной? Возможно, я испытываю тот самый «дефицит эмоций», по выражению Деза? Или я недостаточно взрослая для длительных отношений?

Я долго размышляла в одиночестве. Потом полежала в ванне, оделась и направилась в кофейню на другой стороне шоссе. Единственным посетителем из «Мей» кроме меня был какой-то санитар из хирургии. Он шумно и во всех подробностях поведал мне, что именно сестра Крейг сказала Мей Вильямс об аресте, а потом ушел на свидание с подружкой. Я заказала еще кофе и уселась читать о Дженни Черчилль, но никто из знакомых так и не пришел. Я пересекала сад, срезая путь по лужайке к общежитию, когда вдруг услышала знакомый голос. Это был голос Мартина.

Я остановилась и, затаив дыхание, прислушалась. Разговаривают двое, поняла я, и их голоса доносятся от каменной скамейки в живой беседке, мимо которой я как раз собираюсь пройти. Сидящие там не могли меня заметить сквозь кусты, к тому же небо над головой цвета густого индиго было беззвездным. Я очень тихо подошла поближе и узнала обладательницу второго голоса. Это была Ди.

— Нет, Мартин, дорогой, ты должен сам ей все рассказать.

Это было просто великолепно.

Когда Ди поднялась на третий этаж, дверь моей комнаты была приоткрыта. Мне удалось спокойно спросить:

— Хорошо провела вечер?

Я дала ей шанс. Но она ответила:

— Да, спасибо. А ты?

— Очень мирно, — соврала я. — Я читала о Дженни Черчилль и всех ее любовниках. Она была той еще штучкой.

— Ей повезло, — отозвалась подруга.

— Кстати, она похожа на тебя. Ты должна обязательно прочесть о ней, когда я закончу. Впрочем, не думаю, что тебе для очередного приключения нужен какой-то толчок.

— И что твои слова должны означать? — Ди остановилась и посмотрела мне прямо в глаза. — Ну?