Ольга Куно - Горький ветер свободы (СИ)

• Название: Горький ветер свободы (СИ)
• Автор: Ольга Куно
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014

Нормальная жизнь свободного человека сменяется пленом и клеймом рабыни. Сандру похищают и вместе с другими девушками увозят в далёкие южные земли. Но свободолюбивая северянка не готова принять новую судьбу и быстро находит единственное, как ей кажется, решение. Прямо на невольничьем рынке разозлить работорговца и вынудить его избавиться от негодного товара. Однако когда вожделенное остриё ножа уже готово пронзить её сердце, на непокорную рабыню внезапно находится покупатель. И как теперь быть? Возненавидеть его за то, что он нарушил её план? Проявить преданность за понимание и поддержку? Или полюбить за… да хоть бы и просто так?  

---

Я осторожно покосилась на дверь. Вернулась, плотно её закрыла… Засов не нашёлся. Увы, возможность запереться изнутри не предусматривалась. Раздеваться было как-то страшновато. Может, искупаться прямо как есть, в одежде? Заодно и платье постираю… Я поморщилась. Глупо, конечно. Ладно, рисковать, так рисковать. В конце концов, Данте всё равно, если захочет, сделает со мной всё что угодно. Решившись, я скинула одежду и, оставив её прямо на полу, влезла в ванну.

Боже, какое блаженство. Я прикрыла глаза, позволяя себе расслабиться впервые за две недели. Потом дотянулась до мочалки и принялась тереть ею свою многострадальную кожу. Затем принялась за волосы. Потом снова расслабилась, просто откинула голову назад, прикрыла глаза… и вскоре задремала.

Не знаю, как долго я спала, но разбудил меня стук в дверь и довольно громкий голос Данте:

— Сандра! Ты собираешься провести там всю ночь?

Я тряхнула головой. По телу пробежала дрожь. Кратковременный вечерний сон в сочетании с резким пробуждением не слишком хорошо сказался на нервной системе. Я поспешила выбраться из воды и потянулась к своей одежде… Да, надевать на себя ТАКОЕ, да ещё и сразу после ванны, было просто кощунством. Немного подумав, я решилась и закуталась в два сухих полотенца; одежду же оставила, где была. Ума не приложу, что делать завтра: не в полотенцах же выезжать в путь. Видимо, придётся собраться с духом и всё-таки влезть в эти обноски.

Искушать судьбу, дожидаясь, пока Данте сам ворвётся в ванную комнату, раздражённый моей неторопливостью, не хотелось. Поэтому, закинув за плечи мокрые волосы и убедившись в том, что полотенца держатся на теле хорошо, я вышла.

Данте лежал на матрасе, уже скинув с себя часть одежды. И правда не хочет пускать рабыню в свою кровать, даже после того, как она приняла ванну? Я напряжённо остановилась поблизости, лихорадочно прикидывая, как себя вести. Для начала мрачно на него посмотрела, взглядом давая понять: ты занял моё место.

— Ложись, — призывно произнёс он, указывая при этом на кровать.

Я выпучила глаза.

— А…

— Я не люблю, когда слишком много разговаривают, — громко и достаточно жёстко сказал Данте, многозначительно кивая головой в сторону двери. Действительно считают, что каждое слово могут подслушивать? — Как там говорят у вас на севере? «Молчание — золото»?

— «Слово — серебро, молчание — золото», — автоматически поправила я.

— Тоже неплохо, — кивнул он. — Отчего-то северные пословицы всегда нравились мне больше южных.

И снова указал мне на кровать всё тем же небрежным жестом — дескать, ты всё уже поняла, так что до сих пор здесь делаешь?

Стола в комнате не было, но на полу, точнее, на ковре, был участок, отведённый подносам с различными закусками. Тарелку, на которой были собраны некоторые из них, я обнаружила у себя на кровати.

Удивляться я уже устала, бояться, злиться и каждую минуту ожидать подвоха, тоже. Поэтому, мысленно плюнув на всё на свете, просто поела, забралась под одеяло и уснула.

Глава 4

Проснулась я глубокой ночью. Судя по заглядывавшей в окошко луне, до рассвета всё ещё было далеко, и тем не менее я чувствовала себя вполне выспавшейся. Сев на постели, оглядела комнату и с удивлением обнаружила, что Данте и не думает спасть. Он полулежал на матрасе и читал какую-то книгу в свете двух свечей, горевших в стоявшем на полу канделябре.

Я нахмурилась. Что это ему не спится? После долгого пути такое бодрствование казалось несколько странным.

Данте на секунду поднял глаза, чтобы глянуть в мою сторону, после чего продолжил читать, видимо, решив, что я сейчас снова усну, повернувшись на другой бок. Собственно говоря, я именно так и попыталась поступить. Но, сколь это ни странно, спать не хотелось. Видимо, две не слишком продолжительных дрёмы — в ванной и в кровати — перебили сон. А может быть, события последнего дня попросту слишком сильно взбудоражили нервную систему.

Я тихонько села на кровати и снова посмотрела на Данте. Он продолжал читать. Отсвет свечей смешался с тенью на его лице. Я в очередной раз удивилась, вдруг отметив, что, кажется, уже почти не боюсь этого человека. Хотя, в сущности, не так уж это и странно. Если бы он хотел причинить мне зло, уже много раз мог бы это сделать. Нет, можно было бы, конечно, предположить, что сейчас он просто втирается ко мне в доверие, лелея страшные далеко идущие планы. Но, право слово, ради чего такие сложности? Если бы я была значимой персоной — тогда конечно. Но менее значимую персону, чем я, сейчас, увы, трудно было представить.

Я хотела заговорить с ним, но вовремя вспомнила, что этого делать нельзя, раз он опасается прослушивания. Интересно, что это — паранойя или адекватная оценка ситуации? Поскольку я успела немного узнать Илкера, не удивлюсь, если последнее. Повернув голову в сторону окна, я вдруг обнаружила совсем рядом с кроватью белые листы бумаги и пишущие принадлежности, видимо, любезно предоставляемые знатным постояльцам.

Немного поколебавшись, я взяла в руки лист. Он оказался непривычным на ощупь, каким-то шершавым. Вспомнилась литература о том, из чего в разных странах производят бумагу. Порой из совершенно невообразимых материалов, сильно отличающихся от древесины. Например, из слоновьего навоза. Уж не в Арканзии ли? С деревьями здесь плохо, так что вполне может оказаться что-нибудь подобное. Правда, слоны здесь не водятся, с чувством облегчения припомнила я. И тут же приглушила излишний оптимизм: слонов, может, и нет, а вот навоз всегда найдётся.

Отмахнувшись от глупых мыслей, я совершила ещё большую глупость и принялась водить пером по бумаге. «Почему ты не спишь?» — написала я по-арканзийски. Затем, вспомнив студенческие годы, сложила лист «птичкой» и, размахнувшись, отправила в полёт. Как и предполагалось, послание приземлилось прямо на книге.

Данте удивлённо поднял брови, покосился на меня, оглядел своеобразно сложенный лист и лишь после этого его развернул. Дотянулся до своих вещей, среди которых тоже нашлось перо, и что-то написал всё на том же листе. После чего, сложив последний прежним образом, переслал его мне моим же методом.

Я развернула бумагу. Под моим вопросом совсем иным почерком было написано: «Бессонница для меня — обычное дело. А ты почему не спишь?»

Я задумалась над ответом. Привычным с тех, прежних, времён движением провела мягкой стороной пера по подбородку — вверх и вниз. «Не знаю», — честно написала я наконец.

«Птичка» снова отправилась в полёт. На этот раз Данте перехватил её прежде, чем она успела приземлиться. По-моему, не без азарта. Я и сама чувствовала какой-то странный, необъяснимый и нелогичный азарт от столь странного и нелогичного общения. В скором времени «птичка» снова вернулась ко мне.

«Лучше всё-таки выспись, — было выведено знакомым теперь почерком. — Завтра снова трудный день».

«Знаю».

Я немного подумала и написала: «Илкер действительно для тебя опасен?»

Данте тоже задумался, прежде чем коснуться бумаги пером. Возможно, подбирал слова, а может, решал, отвечать мне или не отвечать. Раскрыв вернувшуюся «птичку», я прочитала: «В данный момент — нет. Но может стать опасным». Я кивнула, принимая к сведению.

Как ни странно, именно сейчас, в таком не способствующем расслаблению контексте, мне отчаянно захотелось спать. Я зевнула. «Спокойной ночи!» Бумажный голубь опять перелетел на другой конец комнаты.

«Спокойной ночи! — пришёл ответ. — Надеюсь, за оставшееся время тебе не придёт в голову свежая идея перерезать мне горло».

Я удивлённо вскинула голову. Данте с усмешкой мне подмигнул, и оставалось только гадать, писал ли он в шутку или пытался прикрыть этой усмешкой реальное опасение. А может, он именно поэтому до сих пор не спит, и никакая бессонница тут ни при чём?

«Почему ты оставил меня здесь, если ожидаешь подобного?»

Беззвучный смешок.

«Во-первых, я достаточно хорошо разбираюсь в людях. А во-вторых, как знать, может, я, как и ты, не слишком дорожу жизнью?»

Едва я успела дочитать эти строки, как Данте отложил книгу и одним дуновением затушил свечи, таким образом давая понять, что «разговор» окончен. Теперь темноту комнату разгонял только кусочек луны, постепенно исчезающей из окошка. Я спустилась пониже, положила голову на подушку и укрылась одеялом. И быстро уснула, так и не успев как следует обдумать смысл последних строк.

На сей раз я проснулась, когда уже рассвело. Проснулась от того, что Данте довольно беспардонно тормошил меня за плечо.

— Пора вставать, — объявил он, едва я разлепила глаза.

Вот сейчас ощущения, что я выспалась, не было вовсе.

Данте уже был одет и выглядел бодрым и свежим, будто бы и не бодрствовал до середины ночи. Взяв лист бумаги, который мы использовали ночью для переписки (оказывается, я всё это время проспала, зажав его в кулаке), Данте аккуратно сжёг его в пламени оказавшейся зажжённой свечи.