Юлий Циркин - Испания от античности к Средневековью

• Название: Испания от античности к Средневековью
• Автор: Юлий Циркин
• Издательство: Филологический факультет СПбГУ; Нестор-История
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-8465-1024-1 (СПбГУ), 978-5-98187-528-1 (Нестор-История)

Книга посвящена очень важному периоду истории — времени перехода от античности к Средневековью. В ней рассматривается история Испании с конца III в. до 711-718 гг. В это время Испания сначала была частью Поздней Римской империи, затем она подверглась вторжениям варварских народов, а позже на ее территории образовались самостоятельные варварские королевства — Свевское и Вестготское. Большая часть этого периода соответствует истории Вестготского королевства. Книга впервые в отечественной литературе представляет историю Испании в таком временном масштабе. Она рассчитана на историков — античников и медиевистов, на студентов и преподавателей, а также на широкий круг людей, интересующихся историей.

---

Но надо иметь в виду, что Хиндасвинт именно ограничивал нормы приданого. Так что можно думать, что некоторые вестготские аристократы обладали и большим богатством.

Но это имело и другое следствие. Принцип «верности» распространялся и среди самой знати. Представители этой знати, в том числе и новой, также собирали вокруг себя своих «верных», что вело к появлению частных интересов тех или иных лиц или групп. Уже Хиндасвинт пытался выдвинуть на первый план интересы patria Gothorum, которые выше частных. В «военном законе» Вамбы специально подчеркивается, что все должны в случае необходимости выступить на войну ради «общей пользы» (publica utilitas) независимо от своего отношения к данному королю, противопоставляя эту «пользу» частной пользе (privata utilitas) (Leg. Vis. IX, 2, 8). Именно следование «общей пользе» объявляется признаком знатности{871}. Аналогичный закон Эрвигия (Leg. Vis. IX, 2,9), смягчив некоторые нормы предшествующего закона, сохранил то же противопоставление. В этих законах долг по отношению к родине и королю ставится выше «партийных» пристрастий, которые были обусловлены личной преданностью тому или иному главе «партии». Все эти короли пытались на место принципа личной верности поставить античный принцип государственности. Но, как показали последующие события, большого успеха эти стремления королей не имели. Забегая вперед, надо сказать, что во время арабского вторжения сторонники покойного короля Витицы и его сыновей выступили против короля Родриго и оказали помощь мусульманам, дабы покарать того, кто несправедливо, по их мнению, лишил власти их лидеров: верность дому Витицы оказалась важнее верности родине.

Клиентские связи между зависимыми воинами и их патронами, основанные наличной верности, существовали уже в Тулузском королевстве. Эти связи сохранились и после переселения основной массы вестготов в Испанию. Два закона Леувигильда (Leg. Vis. V, 3, 1; 2) почти повторяют относящиеся к букцеляриям и сайонам законы Эйриха. Но после этого первые из вестготского законодательства практически исчезают, возможно, заменяясь более широким кругом лиц, определяемых как «те, кто находится под покровительством» (in patrocinio){872}. Закон Леувигильда, относящийся к таким людям, практически повторяет соответствующий закон Эйриха (Leg. Vis. V, 3, 1). Согласно этому закону, как и во времена Эйриха, находящийся в патроцинии может сменить патрона, но при этом должен вернуть тому оружие и все полученные дары, причем это положение распространяется и на потомков как покровительствуемого, так и покровителя. В законах Леувигильда появилось и нечто новое: патрон давал такому человеку еще и землю, и эта земля оставалась в полной собственности патрона, даже если покровительствуемый покинет его и сменит покровителя (Leg. Vis. V, 3,4). Видимо, оседание вестготов в Испании привело к изменению положения бывших букцеляриев и других людей, им подобных. Они стали получать не только оружие и те или иные дары, но и землю, но полноправным хозяином земли оставался патрон. Покровительствуемый человек сохранял относительную свободу и мог приобрести какое-то имущество, которое в случае оставления им патрона делилось пополам: половина доставалась бывшему патрону, а вторая оставалась у «того, кто под покровительством» (Leg. Vis. V, 3, 3). Получение участка земли и возможность приобретения собственного имущества расширяли экономические возможности такого человека, что не отменяло его зависимости от патрона. Возможность полной эмансипации клиента вовсе не предусматривалась, и он мог только сменить патрона-.

Что касается сайонов, то сайон появляется в одном из законов Леувигильда, который фактически повторяет положения кодекса Эйриха (Leg. Vis. V, 3, 2). В законах VII в. сайон тоже несколько раз упоминается, но содержание этого термина изменяется: он теперь обозначает судебного чиновника, вероятно, помощника судьи. По-видимому, происходит относительная унификация положения «верных» того или иного патрона, и нет необходимости выделять такую категорию, как сайоны прежнего времени, и термин переносится на другую группу людей.

Люди, определяемые в законе Леувигильда как «те, кто находится под покровительством», позже появляются под тремя разными названиями, которые тем не менее имеют один смысл: клиенты, товарищи (sodales) и даже рабы (vernuli). Все они обозначают людей из личной свиты готского вельможи, которые вместе с ним направлялись на войну, явно составляя его частную армию{873}. Такова была армия упомянутого выше Оппилы, который погиб в 642 г. во время войны против васконов, и его тело сопровождавшие его клиенты доставили на родину в Бетику{874}. Хотя эти клиенты иногда называются vernuli, они оставались свободными людьми (ingenui), которые, однако, находятся под властью (in potestate) своего патрона{875}. Официально они могут даже, выполнив определенные обязательства, менять патрона, но на деле их положение становится наследственным. Получая от патрона землю, оружие и, видимо, другие необходимые предметы, и, что очень важно, защиту от налогов и произвола властей, клиенты в большой мере переплетали свою жизнь с жизнью своего покровителя. А тот, в свою очередь, практически всегда мог рассчитывать на их помощь во всех своих устремлениях, включая попытки захватить трон. Служба патрону являлась главным средством существования таких клиентов. Она обусловливала получение ими земли, которая, однако, оставалась собственностью патрона и которую клиент терял в случае ухода от своего покровителя. Это придавало собственности клиентов условный характер.

Вооруженные клиенты, естественно, сами на земле не работали. И их земли, и земли их патронов обрабатывали другие люди. Среди них, несомненно, были рабы, столь часто упоминаемые в вестготском законодательстве. В этом же законодательстве упоминаются и отпущенники, противопоставляемые и свободным, и рабам (например, Leg. Vis. HI, 2, 2)[148]. В германском обществе в свое время, как об этом говорилось, существовала группа полусвободных — летов. В вестготское время леты уже не упоминаются. Иордан (Get. 191) упоминает таинственное племя Liticiani, в которых иногда видят летов{876}. Если это так, то к VI в., когда писал Иордан, готский историк уже не имел представления о подлинном значении этого слова. Видимо, в ходе переселений эта категория населения у готов исчезла. Ее, вероятно, заменили отпущенники (liberti), которые, как и у римского населения, оставались в подчинении своих бывших господ. Уже упоминалось, что в вестготских законах не встречаются колоны. Предполагают, что сочетание plebei glebae наделе является синонимом coloni{877}. Однако этот термин появляется только в законе Хиндасвинта, притом относящемся к горожанам (Leg. Vis. V, 4, 19). Поэтому нет никаких оснований полагать, что под этим названием скрывались вестготские колоны. Более правильной представляется точка зрения, что вестготское законодательство не случайно избегает термина coloni, который применяется только к римским колонам{878}. В вестготском обществе колонат распространения явно не получил.

В законе Леувигильда названы qui in opero rustico constituti sunt, т. е. занятые в сельском хозяйстве (Leg. Vis. VIII, 1, 12). Судя по этому закону, они являются свободными людьми и субъектами права, противопоставляясь рабам. Кто были эти люди, не уточняется. Были ли они подобны прекаристам в римском секторе общества или вестготскими мелкими собственниками, сказать трудно. Однако то, что в вестготском обществе сохранились свободные незнатные люди, несомненно. Ими могли быть те mediocres, которые боролись с Хиндасвинтом и 500 которых было этим королем уничтожено. Как говорилось выше, это могли быть люди из «среднего» слоя вестготского общества. Существовали и мелкие крестьяне, чьи скромные надписи на так называемых досках (pizarras) найдены на территории основного расселения готов. «Военный закон» Вамбы предусматривал уже не две, а три категории свободного населения: знатные (nobiliores), средние (mediocriores) и низшие (viliores) (Leg. Vis. IX, 2,8). Для «низших» закон предусматривал в случае уклонения от службы штраф в один фунт золота или в случае невозможности его выплатить превращение в вечных рабов фиска. Последнее положение ясно свидетельствует о существовании той части населения, для которой штраф в один фунт, или 30 солидов, был непосильным; видимо, все имущество такой семьи не достигало этой суммы. Сравнение с 10 тысячами, а может быть, и более, солидов, какими располагали аристократы, ясно говорит о далеко зашедшей поляризации общества. Мелкие крестьяне явно принадлежали к «низшим». При поселении в Испании вестготские крестьяне получали землю, но явно в гораздо меньшем размере, чем аристократы{879}.

Хотя при переселении в Испанию вестготы уже прошли долгий путь и в огромной степени романизовались, у них сохранились определенные родовые представления. Недаром Леувигильд счел необходимым законодательно установить семь степеней родства, что было связано и с наследованием (Leg. Vis. IV, 1, 1-7; 2, 1-8, 10-15). Видимо, возникла необходимость оградить конкретную семью от притязаний всего рода и очертить круг родственников, могущих в той или иной степени претендовать на наследство данной семьи. Едва ли такое ограничение было важно для знати, и оно явно имело отношение к «низшим». Поселившиеся в Испании готские крестьяне составляли общину, в распоряжении которой имелись какие-то неразделенные земли, особенно леса и, может быть, выпасы и которая обладала внутренним самоуправлением{880}. Раскопки обнаружили села, где жили такие общинники, с довольно скромными жилищами и выделяющимся среди них домом, вероятнее всего, главы общины{881}. Общинники, вероятно, именовались consortes, т. е. людьми, которые в свое время вместе получили по жребию данную землю. Означает ли термин sors — жребий — распределение земли между переселившимися в Испанию крестьянами по жребию, сказать трудно. Не исключено, что он может быть лишь традиционным обозначением крестьянского участка (как клер в Древней Греции). Но в любом случае консорты жили вместе и обладали некоторыми общими правами. Водном случае (Leg. Vis. VIII, 5, 5) они противопоставляются hospites (consortes vel ospites). Hospites упоминаются в кодексе Эйриха (CCLXXVI), и там они тоже сопоставляются с готами, явно получившими свои sortes. Видимо, hospitium был несколько иной формой поселения, может быть, не связанной с общиной. Но надо иметь в виду одну важную оговорку. За одним исключением, законом Хиндасвинта (Leg. Vis. X, 1, 4), все упоминания consortes встречаются только в законах antiqua, т. е. в «пересмотренном кодексе» Леувигильда. Поскольку сам этот термин неоднозначен и может означать просто совладельца{882}, что, впрочем, и видно в законе Хиндасвинта, то можно говорить, что консортами готских общинников называют только законы, предшествующие правовому уравнению подданных вестготского короля. Возможно, этот термин в VII в. уже потеряли свою актуальность. И более поздние законы уже говорят просто о соседях. Конечно, на основании только этого рассуждения говорить об исчезновении готской общины или ее элементов невозможно. Однако ослабление общинных связей постулировать вполне можно. К этой же мысли ведет и надпись, свидетельствующая о продаже неким Грегорием части земли своему кузену Дезидерию{883}. И хотя речь идет о родственнике, документ составлен по всей форме. И эта форма свидетельствует об относительной распространенности продажи земли, что мало совместимо с общинным землевладением. Возможность продажи земли предусмотрена и законом Леувигильда (Leg. Vis. V,4,7)[149].