Рафаэль Сабатини - Златоустый шут

• Название: Златоустый шут
• Автор: Рафаэль Сабатини
• Издательство: Терра-Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2001
• ISBN: 5-300-02858-4

Тиран Сфорца, синьор города Пезаро, лишил героя повести всех владений, сгубил его отца. Однако благородный юноша служит тирану придворным шутом, своими остротами и проделками скрашивает досуг своего врага, как будто не желает слышать голос отца, который вопиет из могилы об отмщении. Лишь заручившись поддержкой кардинала Цезаря Борджа, Златоустый Шут, как пристало почтительному сыну и доброму христианину, вступает в битву ради мести врагам и обеления поруганной чести рода. И ради прекрасных глаз моны Паолы Сфорца.

---

— Где сейчас я найду тебе попа? — недовольно пробрюзжал он. — Крепость Чезены — не монастырь. Хорошо, я подожду, пока ты сам не покаешься в своих согрешениях. Но это все, на что ты можешь рассчитывать. И не мешкай — мне уже давно пора спать. Даю тебе пять минут, чтобы очистить свою совесть.

Итак, мне удалось получить краткую отсрочку, но вместо того, чтобы собраться с мыслями и обратиться с молитвой к Богу, как он советовал мне, я попытался отговорить его от преступного замысла.

— Я жил не слишком праведной жизнью, — горячо возразил я, — и вряд ли протиснусь в рай сквозь столь узкие врата. Мы ведь оба христиане и живем надеждой на спасение. Умоляю вас, не дайте моей бессмертной душе погибнуть в геенне огненной.

Он, казалось, помимо своей воли прислушивался к моим словам, а я тем временем продолжал закреплять достигнутый успех, объясняя свое появление в зале сильной жаждой, которая якобы терзала меня. Конечно, в столь критическую минуту, находясь на волосок от гибели, не следовало ложно клясться, поскольку я рисковал предстать перед Создателем с отягченной еще одним грехом душой, но у меня не оставалось иного выбора. Внимая моей болтовне, Рамиро немного поостыл, но это ничуть не улучшило моего положения, поскольку вместе со спокойствием к нему вернулась его привычная жестокость.

— Может быть, ты и не врешь, — напоследок заявил он, вкладывая кинжал в ножны. — И потом, я ведь обещал, что убью тебя не раньше, чем удостоверюсь в лживости твоего языка. Ночку ты посидишь под стражей, а утром мы обстоятельно допросим тебя.

Искра надежды, затеплившаяся было у меня в груди, погасла, как будто на нее дохнул ледяной порыв ветра. Я сразу понял, что завтра меня будут пытать не столько ради того, чтобы заставить сказать правду, сколько ради развлечения, и только поэтому сейчас меня решили пощадить. Рамиро громко позвал часового, мерная поступь которого доносилась до нас со двора крепости, и тот немедленно появился в зале.

— Отведи этого мерзавца наверх, хорошенько запри дверь и принеси ключ мне, — велел ему Рамиро.

В сопровождении часового я вновь вернулся к себе в каморку, где мне предстояло провести свою последнюю ночь. Я не сомневался, что спасти меня теперь может только чудо, но, увы, времена чудес давно миновали, и мне оставалось только глубоко сожалеть об этом.

Не зря говорят, что неопределенность — самое тяжелое испытание, выпадающее на долю человека. За те долгие, показавшиеся мне бесконечными, ночные часы, что я провел в тишине и одиночестве, лежа в полной темноте на своей кровати, я, как никто другой, успел удостовериться в справедливости этого утверждения. Где Паола? Что с ней случилось? Почему люди Рамиро не нашли ее? Сотни подобных вопросов теснились у меня в голове, не давая мне ни минуты покоя.

Легкий стук в дверь прервал мои мрачные раздумья. Наконец-то пришел Мариани, сразу догадался я. Я проворно спрыгнул с кровати и прошептал в замочную скважину:

— Кто там?

— Это я, Мариани, сенешаль, — донесся до меня из-за двери приглушенный старческий голос. — У меня нет ключа.

Я едва сдержался, чтобы не застонать.

— Письмо у вас? — вновь раздался голос Мариани.

— У меня, — подтвердил я.

— Что в нем?

— Сведения о заговоре против герцога. Их с лихвой хватит, чтобы отправить Рамиро на виселицу.

Я услышал за дверью неопределенный звук, напоминавший вздох облегчения и радости одновременно.

— Вы сможете передать мне письмо под дверью, — после короткой паузы проговорил Мариани. — Там, внизу, большая щель.

И действительно, под дверью без труда пролезла бы вся моя рука. Я просунул под дверь письмо, и Мариани с жадностью схватил его, почти вырвав из моих пальцев.

— Не падайте духом, — на прощанье сказал он, пытаясь подбодрить меня. — Утром я постараюсь выбраться из Чезены и поскачу прямо в Фаэнцу. Если я застану там герцога, то уже ночью он прибудет сюда. Постарайтесь продержаться до этого срока, любыми способами тяните время, и все будет в порядке.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал я. — Даже если он убьет меня до приезда Чезаре, я умру с легким сердцем, зная, что скоро буду отомщен.

— Да хранит вас Господь, — с чувством произнес он.

— Господь да исправит ваш путь, — с еще большим чувством отозвался я, вслушиваясь в быстро удалявшиеся по коридору шаги сенешаля.

Я провел тревожную, бессонную ночь, но и утро не принесло мне облегчения. Совсем наоборот, мое моральное состояние, пожалуй, даже ухудшилось, поскольку с наступлением рассвета я начал всерьез волноваться за Мариани, опасаясь, как бы непредвиденные обстоятельства не помешали ему исполнить свой замысел.

Конечно, подобная мнительность являлась следствием огромного нервного напряжения, в котором я жил последние двое суток, но от этого мне было ничуть не легче, и если я тогда не сошел с ума, то лишь по безмерному милосердию Божьему. Я нашел утешение в размышлениях, которые кому-то могут показаться до смешного наивными: я решил, что, будучи пленником, не обязан больше носить шутовской наряд. Это открытие чрезвычайно обрадовало меня, и вам, мои читатели, трудно представить себе, с каким упоением я сорвал с себя пелерину и разноцветные штаны и вновь облачился в длинную куртку из толстой бычьей кожи, заменявшую мне камзол, бордового цвета штаны и натянул высокие кожаные сапоги; сколь бы скромными ни были мои одежды, я гордился ими тогда, наверное, больше, чем король — своей горностаевой мантией.

Уже перевалило за полдень, когда мое одиночество было нарушено солдатом, объявившим, что губернатор Чезены желает видеть меня. Я сидел возле зарешеченного окна, погрузившись в созерцание унылого заснеженного пейзажа, — снег всегда оказывал на меня поистине магическое воздействие, заставляя вновь и вновь до мельчайших подробностей переживать нашу первую встречу с мадонной Паолой, — однако без промедления встал и с замирающим сердцем спустился в зал, где меня уже ждали.

За столом с неубранными остатками обеда сидели Рамиро дель Орка и с полдюжины его офицеров, по одному виду которых можно было догадаться, что они наверняка достойны своего капитана. Здесь же находились также несколько стражников и двое палачей в кожаных фартуках, которые неподвижно стояли возле предназначенных для пытки блоков со свисавшими с них веревками. В воздухе витали ароматы всевозможных яств и вин. Я оглянулся по сторонам, ища глазами Мариани, но его нигде не было видно, и у меня на душе немного полегчало. Дай Бог, чтобы он уже приближался к Фаэнце.

Рамиро с довольной улыбкой оглядел меня, вероятно предвкушая удовольствие, которое он получит после сытной трапезы. На мой новый костюм он как будто не обратил ни малейшего внимания.

— Мессер Боккадоро, — увещевающим тоном начал он, когда я остановился перед ним, — прошлой ночью произошло событие, обстоятельства которого для меня до сих пор остаются невыясненными. С этого я и собирался начать сегодняшний допрос, но есть еще одно, не менее важное для меня дело. Я прошу тебя рассказать о нем всю правду без утайки. Мне очень не хотелось бы выдавливать из тебя необходимые признания пыткой. Ты, наверное, догадываешься, что сейчас я говорю о таинственном исчезновении мадонны Паолы ди Сантафьор. Вчера ты попробовал убедить меня в том, что тебе ничего не известно о ней, и я почти поверил тебе. Но позже меня охватили сомнения в твоей искренности. Ходят упорные слухи, что мадонна Паола отнюдь не умерла, и я надеялся разыскать ее. К сожалению, сегодня утром мои люди вновь вернулись с пустыми руками.

— И слава Богу! — не удержался я от язвительного замечания.

Он нахмурился и злобно ухмыльнулся.

— Однако капитан Луканьоло и с ним еще двое солдат продолжают прочесывать местность возле Каттолики, и, пока они заняты своим делом, я решил провести здесь собственное расследование. Итак, отвечай мне: где сейчас находится мадонна Паола?

— Вы напрасно стараетесь, мессер Рамиро, — пренебрежительно отозвался я. — Мне решительно ничего не известно о ее местонахождении. Я готов поклясться в этом.

— Скажи мне хотя бы, где ты оставил ее, — настаивал Рамиро.

Я отрицательно покачал головой.

— Даже если бы похищение мадонны Паолы было моих рук делом, неужели вы думаете, что я по своей воле признался бы вам? — с откровенным презрением спросил я. — Занимайтесь поисками сколько душе угодно — я уверен, все они окажутся столь же бесплодными, как и этот допрос.

Вот так я пытался, по совету Мариани, тянуть время. Я знал, что поступаю глупо и неосмотрительно, но даже страх перед Рамиро не мог заставить меня сдерживаться.

Офицеры Рамиро многозначительно переглянулись — все ждали, как он отреагирует на столь смелое выступление.

Рамиро слегка улыбнулся и неторопливо поднял руку, делая знак палачам. Грубые руки схватили меня сзади за плечи, сдернули камзол, оборвав при этом шнурки, которыми он был стянут, и поволокли меня к дыбе. Быстрыми, точными движениями палачи привязали мои запястья к перекинутым через блоки веревкам. Я ждал, что механизм вот-вот придет в движение и все мое тело пронзит невыносимая боль, но, видимо, здесь, в замке Чезены, пытка ожиданием являлась важной и неотъемлемой частью допроса. С изысканностью гурмана, наслаждающегося как ароматом поданного ему блюда, так и его вкусом, Рамиро испытывал удовольствие не только от созерцания мучений своих жертв, — не меньшим наслаждением для него являлось сломить их морально, уничтожить саму способность сопротивляться. Поэтому он пристально наблюдал за мной, стараясь не пропустить малейших признаков слабости в моем поведении. Возможно, я слегка побледнел, однако сумел бесстрашно выдержать его свирепый взгляд.