Николай Непомнящий - Загадки истории России

• Название: Загадки истории России
• Автор: Николай Непомнящий
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4444-0255-9

Эта книга расскажет вам о вещах, далеко выходящих за рамки обычных для науки нерешенных проблем. Почему ученые и краеведы с таким неиссякаемым упорством ищут легендарную библиотеку Ивана Грозного или Землю Санникова? А «Тунгусское диво»? Что взорвалось над сибирской рекой в 1908 году: комета, метеорит или космический корабль из иных миров? Не менее значительными подчас оказываются и загадки истории венценосных правителей России. Мог ли победитель Наполеона Александр I отказаться от трона и славы, чтобы пойти по бесконечным русским просторам тихим странником, старцем Федором Кузьмичом?.. История чудотворных икон и Янтарной комнаты, загадки биографии княжны Таракановой и Феликса Дзержинского, даже повествование о Мюнхгаузене, который, оказывается, был русским поручиком, — вот о чем эта книга.

---

Великий князь Николай Михайлович продолжает: «В московском Лефортовском архиве я нашел не только формулярный список Маскова, но подробное донесение капитана Михайлова командиру фельдъегерского корпуса майору Васильеву, писанное 6-го ноября 1825 года из Таганрога. Оно схоже с рассказом Шильдера…, но кроме того указано точное место, где похоронен фельдъегерь Масков, а именно в том селении (с. Знаменское), где случилось с ним несчастье: «4 числа ноября предан земле в сем же означенном селении при фельдшере Вельше, который был послан по приказанию начальника главного штаба Его Высокопревосходительства генерал-адъютанта Дибича из города Орехова». Семейству Маскова пожаловано было, по Высочайшему повелению, полное содержание, которое он получал при жизни, и, кроме того, несколько раз отпускалась сумма на уплату долгов, а младшая дочь Александра (впоследствии Курбатова) определена была на казенное содержание в мещанское училище благородных девиц. «Следовательно, — заканчивает великий князь, — вне всякого сомнения, что тело погибшего фельдъегеря Маскова было похоронено на другой день после происшествия, т. е. 4 ноября, за 15 дней до кончины государя».

Предание, хранившееся в семье Маскова, имеет некоторое правдоподобие, но весьма веским аргументом против предположения, что вместо Александра был похоронен Масков, является продолжительность промежутка времени между 4 и 19 ноября. Как могли сохранить и тайно перевезти в Таганрог труп умершего фельдъегеря? Перевезти-то смогли бы, а вот хранить в течение двух недель…

Согласно второй версии, вместо Александра похоронили тело приговоренного к телесным наказаниям солдата таганрогского полка, не вынесшего «шпицрутенов». Это предположение также сомнительно, ибо не соответствует протоколу вскрытия тела.

Третье предположение, которого придерживается историк Шильдер, состоит в том, что похоронено было тело солдата (или фельдфебеля) Семеновского полка, находившегося и умершего случайно в Таганроге, к тому же имевшего некоторое сходство с Александром…

Несомненно одно: похоронено было тело кого-то, умершего за день до 19 ноября, более или менее похожего на императора, скорее всего… менее, если судить по письму княгини Волконской (провалившиеся глаза, немного орлиный нос).

Быть может, какую-то важную роль сыграл доктор Александрович, о котором нигде, кроме частного письма из семьи Шихматовых, не упоминается. Возможно он-то, как «штаб-лекарь», то есть главный местный врач, и подыскал в одном из госпиталей города нужного покойника…

Итак, воля «царственного мистика» была исполнена и сохранена (более или менее) в тайне. Слухи возникли еще почти у открытого гроба, и войска с артиллерией охраняли во время траурного шествия из Таганрога на север эту плохо охраненную тайну.

12

Осенью 1836 года к кузнице, расположенной на окраине Красноуфимска (в то время Пермская губерния), подъехал всадник и, не оставляя седла, спросил кузнеца, можно ли подковать лошадь.

Кузнец внимательно оглядел незнакомца, рослого, плечистого старика, одетого в простую крестьянскую одежду, обратил внимание на красивую, ухоженную лошадь и сказал:

— Отчего ж нельзя? Можно… — И спросил, далеко ли путь держит мил-человек, из каких краев будет, как звать-величать. Старик ответил, что едет мир да добрых людей повидать, а звать его Федором Кузьмичом.

Подошло несколько горожан. Все они с любопытством смотрели на незнакомца, одетого вроде бы по-простому, по-мужицки, но с виду весьма представительного — и по сему подозрительного… Кто-то на всякий случай сбегал за городовым. И повели старика в участок!

Там старик повторил то же самое: странствует, решил мир посмотреть, а родства своего не помнит. Федор Кузьмич — и все. Был суд. За бродяжничество старика приговорили к двадцати ударам плетью да к поселению в далекую Сибирь. Не помнящий родства Федор Кузьмич безропотно перенес телесное наказание и отправился в Томскую губернию — по этапу!

Ко времени допроса в Красноуфимске следует, вероятно, отнести рассказ крестьянки Феклы Степановны Коробейниковой, слышанный ею от самого Федора Кузьмича.

«По какому-то случаю дано было знать императору Николаю Павловичу, и по распоряжению Его Величества был прислан великий князь Михаил Павлович. Он по приезде своем в город прямо явился в острог и первого посетил старца Федора Кузьмича и сильно оскорбился на начальствующих, хотел их привлечь к суду, но старец уговорил великого князя оставить все в забвении. Просил также, чтобы его осудили на поселение в Сибирь, что также было исполнено».

Отметим, что никаких других данных, подтверждающих приезд великого князя на Урал, нет…

…Путь был долог. По трудным, грязным, разбитым дорогам шел Федор Кузьмич к месту поселения и прибыл туда только 26 марта 1837 года. Он не затерялся среди ссыльных. Статная фигура, тронутые сединой волосы и борода, голубые, ясные, приветливые глаза, задушевная речь и какая-то мягкость, теплота его голоса — все это обращало на него внимание. Было странно видеть этого человека в толпе арестантов — так казался он далек от кандального звона да грубой ругани. Арестанты сначала посматривали на него косо, но потом привыкли и — полюбили. Да и было за что! Он был внимателен ко всем, шел туда, где видел горе и страдание, ухаживал за больными, со всеми делился тем, что имел сам. К нему обращались за советами, и он каждому находил ласковые слова, ободрял упавших духом…

С 43-й партией ссыльных он прибыл в Боготольскую волость Томской губернии и был помещен на жительство на казенный Краснореченский винокуренный завод, хотя и был приписан к деревне Зерцалы. На заводе Федор Кузьмич прожил около пяти лет, а в 1842 году переехал в Белоярскую станицу и поселился у Семена Николаевича Сидорова. Местные крестьяне, обратив на старца внимание, стали переманивать его каждый к себе, обещая всяческие блага. Эта назойливость утомляла старца и он, прожив у Сидорова несколько месяцев, перебрался в Зерцалы, поселившись в доме бывшего каторжника Ивана Иванова. И здесь стало повторяться то же самое — Федора Кузьмича буквально осаждали почитатели, и тогда Иванов построил для него келью за деревней, куда старец и переселился, но жил там только урывками, постоянно отлучаясь в соседние деревни: владела им тяга к перемене мест!

Переходя из деревни в деревню, Федор Кузьмич делал все, что может делать хорошо воспитанный и образованный человек. Он учил крестьянских детей грамоте, знакомил их со Священным Писанием, историей и географией. Взрослых он удивлял религиозными беседами, рассказами из отечественной истории, а больше всего о военных походах и сражениях, причем незаметно для самого себя вдавался в такие мельчайшие подробности, что возбуждал всеобщее недоумение: откуда мог знать он такие тонкости? В разговорах он знакомил крестьян с их правами и обязанностями, учил уважать власть, и вместе с тем низводил высоких государственных деятелей до уровня обыкновенных смертных.

— И цари, и полководцы, и архиереи, — говорил старец, — такие же люди, как вы, только Богу угодно было одних наделить властью великою, а другим предназначил жить под их постоянным покровительством.

Летом 1843 года он ушел в енисейскую тайгу на золотые прииски и проработал там несколько месяцев. Приисками управлял Асташев, впоследствии известный в Сибири золотопромышленник. Он выделял Федора Кузьмича из числа всех работников и относился к нему с большим уважением.

В келье, построенной Ивановым, Федор Кузьмич прожил шесть лет, а затем богатый и очень уважаемый в округе крестьянин Иван Гаврилович Латышев пригласил его к себе; в двух верстах от села Краснореченское, на самом берегу Чулыма, на пасеке, построил ему келью, где старец и поселился.

У Латышева Федор Кузьмич прожил восемь лет, впрочем — не на одном месте. Так, в 1851 году он попросил Латышева перенести его келью в тайгу, в 1854 году снова перебрался на Красную Речку, где Иван Гаврилович построил ему новую келью — в чащобе, в стороне от дороги.

Популярность Федора Кузьмича была необыкновенно широкой. В старину в Сибири мало интересовались прошлым человека. Русское население вело свою историю от первопроходцев, от ссыльных или беглых отцов, дедов и прадедов. Там было множество не помнящих родства, ими мало кто интересовался, а к бродягам и странникам относились даже с уважением, как к обиженным судьбой. Всякие намеки на знатное происхождение или высокие посты воспринимались либо критически, либо с полным равнодушием… Поэтому человеку надо было обладать редкими качествами, чтобы возбудить всеобщее внимание. Старец был таким человеком!

По воспоминаниям знавших старца людей, в еде он был неприхотлив, питался скудно. Почитатели его почти ежедневно приносили ему пищу, по праздникам заваливали пирогами и лепешками. Федор Кузьмич охотно принимал все это, но, отведав немного, оставлял, как он выражался, «для гостей», и затем все раздавал заходившим к нему бродягам и странникам. Однажды одна из его почитательниц принесла ему жирный пирог с нельмой и засомневалась: