Барбара Эрскин - Победить тьму...

• Название: Победить тьму...
• Автор: Барбара Эрскин
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-8405-0601-X

Юный Адам пленился очаровательной Брид, наслаждался ее любовью, а затем увлекся другой — земная страсть быстротечна. Но Брид — колдунья, ее оскорбленная любовь не подчиняется законам времени, а разбитое сердце не знает пощады. Отныне она будет безжалостно расправляться со всеми, кто любит Адама и дорог ему, повсюду сея смерть и страдания. И нет никакой возможности противостоять власти тьмы…

---

Барбара Эрскин Победить тьму…

В символе заключено сокрытие откровения

Томас Карлейль

Глендаур: Я духов вызывать могу из бездны.

Хотспер: И я могу, и каждый это может,

Вопрос лишь, явятся ль они на зов.

Уильям Шекспир, «Генрих IV», часть первая

Пролог

Время, как праздно заметил мальчик, неспешно мчится гигантскими спиралями, подобно великому небесному вихрю. Лежа на спине на низкой и сочной уэльской траве, он устремил взгляд своих полузакрытых глаз в бесконечную голубизну неба, позволив пению жаворонка унести себя в небесную высь. За облаками находится все богатство опыта, которое влекло его за пределы реальности, туда, где прошлое и будущее сливаются воедино.

В один прекрасный день, когда он вырастет, он отправится туда путешествовать, вне времени и пространства, и познает секреты, которые, как он чувствовал всеми фибрами своей души, являлись его скрытым наследием. Тогда он вступит в бой со злом и осветит мрак.

— Мэрин!

Голос матери, доносившийся из коттеджа, расположенного в долине, на которой лежал и которая скрывалась за горой, заставил его подняться на ноги. Он улыбнулся сам себе. Позднее, когда он поужинает, а холм окутает непроглядная летняя тьма и единственным звуком станет случайное ответное блеяние овцы или прерывистое уханье совы, парящей над долиной, бесшумно распустив крылья, он выскользнет из дома и вновь прибежит сюда продолжить свои мечтания и подготовиться к великой битве, которую, как он знал, ему придется вести в одиночку, чтобы победить тьму…

Часть первая Адам 1935–1944 годы

1

— Почему бы тебе не взять нож и не убить меня, Томас? Это было бы быстрее и честнее! — Теперь Сьюзен Крэг перешла на крик, и ее голос был грубым от переполнившего ее отчаяния. — Клянусь Богом, ты вынуждаешь меня к этому! Ты, со своей ханжеской жестокостью. — Она стояла у окна, по ее лицу катились слезы.

Адам, худой, тощий и не по летам высокий, которому было всего четырнадцать, стоял у окна в кабинете отца, крепко обхватив себя руками; в движениях его рта усматривалось отчаяние, когда он делал усилия, чтобы заставить себя не кричать в защиту матери. Ссора, становившаяся все громче, казалось, продолжалась уже часами, и часами он стоял здесь и слушал. Что она сделала — или что она могла такого сделать, — чтобы так разозлить отца? Он не понимал этого.

— Теперь ты вновь упоминаешь имя Господа всуе! Неужели не будет конца твоей злобе, глупая, бесчувственная женщина? — Голос Томаса был почти неразборчивым.

— Я не злобная, Томас. Я человечная! Что я сделала дурного? Почему ты не можешь выслушать меня? Тебе безразлично! И так было всегда, будь ты проклят! — Голос матери дрожал, она теряла контроль, в то время как низкий громыхающий голос отца, исторгавший потоки слов, был направлен на подавление и уничтожение.

Глаза мальчика заволокли слезы, и он прижал руки к ушам, стараясь закрыть доступ звукам, но из этого ничего не получалось; они заполняли звукопроницаемые комнаты большого старого каменного дома пастора и через окна и двери проникали в сад, достигая близлежащей деревни Питтенросс, доходя до леса и восходя даже к небесам.

И вдруг ему стало более невмоготу выносить это. Спотыкаясь в спешке и будучи не в состоянии из-за слез видеть, куда идти, он повернулся и побежал к калитке.

Дом стоял в конце тихой деревенской улочки, спрятавшись за высокой стеной, которая почти целиком окружала дом и сад, за исключением того места, где на дальнем участке сада, засеянного овощами, река Тей делала широкий изгиб, громыхая через камни и валуны. Слева от дома находилась старая кирха, окруженная деревьями, газонами и покрытыми гравием дорожками, скрывавшимися за высокой разукрашенной оградой и внушительными воротами. Справа тянулась улочка с серыми каменными домами по обе стороны, тихая и безлюдная в такое время дня.

Адам бежал по улице, срезая угол через Рыбачий переулок, небольшой проход между высокими глухими стенами, обогнул заросший участок, кое-как возделанный женой одного из церковных старост, перебрался на другую сторону реки, перепрыгивая через отполированные темные валуны и камни и, преодолев проволочное ограждение, понесся через густой лес, прилегающий к нижнему склону холма. Он бежал, пока не выбился из сил, уверенный в том, что если остановиться, то вновь услышит отголоски родительской ссоры.

В последние несколько недель конфликты становились все ожесточеннее. У него не было ни братьев, ни сестер, которые могли бы разделить с ним свалившееся на него бремя, не было и другой семьи, с которой он мог бы поделиться своими невзгодами, да и во всей деревне, по его мнению, не было человека, с которым он мог бы поговорить. Он целиком подчинялся своим родителям и так или иначе понимал, что это — дело личное и не следует, чтобы кто-либо вообще узнал об этом. Но он не имел понятия, что делать, как противостоять происходящему вокруг него. Его красивая, молодая и счастливая мать — счастливая, по крайней мере, когда они оставались одни, — которую он обожал, превратилась в бледную вспыльчивую тень самой себя, а его отец, крупный и дородный, с багровым цветом лица, стал еще крупнее и багровее. Иногда Адам смотрел на руки отца, большие и сильные, скорее руки труженика, чем служителя Господа, и содрогался. Он знал, как они умели владеть ремнем. Отец верил в необходимость порки сына на благо его души при малейшем проступке. Адам не очень возражал в отношении себя: к этому он привык. Почти привык. Но он боялся, слепо и безотчетно, что отец изобьет мать.

Он так и не понял, из-за чего они ругались. Иногда ночью, когда он лежал в своей темной спальне, до него через стену доносились отдельные слова, не имевшие смысла. Его мать обожала горы и реку, деревню и вообще жизнь жены пастора, и у нее были десятки, а по мнению сына, сотни друзей, так почему же она выкрикивала, что одинока? Почему она говорила, что несчастна?

Не думая о том, куда направиться, он выбрал любимый путь сквозь деревья вдоль ниспадающего каменистого ручья и далее вверх по холму мимо белых пенящихся всплесков, образуемых в заводях водопадами, карабкаясь между березами, рябиной и падубом, сквозь лиственницы и ели, двигаясь к месту, где лес редел, уступая место гористому склону.

Теперь он замедлил шаг, сильно задыхаясь, но по-прежнему продвигаясь вперед по следам отар, сквозь траву и колючий вереск, огибая скалистые обнаженные породы, возникшие многие тысячелетия тому назад из-за вулканического и ледникового неистовства. Он шел в направлении высеченной из камня плиты с крестом, приписываемой преданиями пиктам, народу, обитавшему на этих холмах еще до пришествия скоттов, и охранявшей холм, намного возвышаясь над деревней и рекой. Он всегда приходил туда, когда ему было тяжело на душе. Плита стояла у небольшого леса со старыми шотландскими соснами, который являлся частью древнего Каледонского леса, опоясывавшего горы в далекие века, и была его собственным особым местом уединения.

Она находилась там на плоской вершине хребта вот уже почти полторы тысячи лет, наполовину окруженная старыми деревьями, возвышаясь под небольшим углом к вертикали и господствуя над округой, простиравшейся в ясный день миль на тридцать к югу и всего на две-три мили к северу, где высокие горы закрывали небо. На обращенной к солнцу лицевой стороне плиты был изображен огромный крест, заключенный по обыкновению кельтов в колесо и высеченный с замысловатыми кружевными узорами — композиция, символизирующая бесконечность жизни. С обратной стороны плиты были вырезаны языческие символы — змея, зазубренный сломанный посох, зеркало и полумесяц, — и против этой символики резко возражала вся деревня и, в частности, его отец. Томас Крэг говорил Адаму, что эти каменные символы высечены поклонниками дьявола, оставившими их там, на высоком одиноком склоне, в качестве тайного послания всем тем, кто будет жить после них. Иногда Адам считал настоящим чудом, что камень не был снесен, сломан и полностью разрушен, — возможно, это произошло потому, что он находился слишком далеко от деревни и на это понадобились бы огромные усилия, или потому, что втайне люди боялись до него дотронуться. Сам он не боялся. Но он чувствовал его силу — особую дикую магию.

Достигнув камня, он опустился у его подножия и, убедившись, что никто не мог видеть его, кроме кружившего в отдалении канюка, дал наконец волю слезам.

Но девочка видела, как он подходил к камню. Она и раньше часто замечала его, мальчика ее возраста, пролагавшего себе путь через вереск, и пряталась — либо позади камня, либо среди деревьев, а то и в мягком находящемся в постоянном движении легком тумане, часто опускающемся на это место.