Константин Ситников - Завтра я должна умереть

• Название: Завтра я должна умереть
• Автор: Константин Ситников
• Жанр: Научная Фантастика

---

* * *

Я поднялся к себе в комнату и быстро переоделся. Коляска уже стояла во дворе, и широкоплечий бородатый кучер восседал на высоком облучке. Лорд Палмерстон спустился через несколько минут, натягивая на ходу белые перчатки. На нем был узкий сюртук и черные панталоны, шелковый цилиндр и дорожные штиблеты, которые англичане называют почему-то оксфордскими. Я заметил торчащий из левого рукава тонкий хлыстик, которым совсем недавно он постукивал себя по голенищу сапога, и подумал о том, что странный это будет визит вежливости. Коляска тронулась, и мы выехали за ворота. До самой станции лорд Палмерстон отстраненно молчал, и я не нарушал его молчания. Только когда мы сели в вагон, он сообщил мне, что с вокзала мы заедем в цветочный магазин за Уильямсоном, а затем на том же кебе отправимся по адресу, который был указан в гостевой книге: Чарринг-кросс, дом 19. Это займет минут сорок, и Уильямсон как раз успеет повторить свой рассказ специально для меня. - Думаю, так будет лучше, - сказал лорд Палмерстон. - Я не слишком хороший рассказчик, судя по тому, что мне не удалось уговорить доктора поехать с нами. - Но вы многое опустили... - На это были свои причины. Я не опустил ни одного видимого звена в цепочке событий, которые заставили двух джентльменов пуститься на поиски приключений. Что же касается их скрытого смысла, то пусть о нем расскажет сам Уильямсон. Больше он не произнес ни слова до самого Лондона. Мы прибыли на вокзал Виктория с обычным опозданием на четверть часа. Нанимая кэб, лорд Палмерстон посулил кебмену двойную плату, если он не будет жалеть своей клячи. Окованные железом колеса застучали по булыжной мостовой, за окнами замелькали дома, и уже через пятнадцать минут лорд Палмерстон колотил хлыстиком по стенке кеба - два гулких удара и третий глухой: это кебмен, нахлестывавший лошадь, резко откинулся назад, натягивая вожжи. Мы ворвались в тихую улочку с таким грохотом, который и умирающего заставил бы подскочить к окну. Я не удивился поэтому, когда из дверей магазинчика на шум выбежал старичок и, увидав лорда, всплеснул руками: - Вы приехали! Слава Богу! - Садитесь живее, Уильямсон, если хотите успеть. - Вы нашли его! - радостно воскликнул старичок. - Я всегда верил в вас, сэр! Он исчез из виду, но в следующее мгновение противоположная дверца распахнулась, и старичок протиснулся внутрь. - Трогай! - крикнул лорд Палмерстон в окно. - Чарринг-кросс, 19! Кеб рванул с места, и старичок повалился на меня. Я усадил его рядом с собой, и он снова залепетал, обращаясь к лорду: - Как это великодушно с вашей стороны, сэр, что вы приняли судьбу несчастной женщины близко к сердцу. Я уверен, что с вашей помощью и с помощью вашего друга зло будет наказано и справедливость восторжествует. Лорд Палмерстон нетерпеливо отмахнулся. - Скажите, Уильямсон, вы ведь узнаете этого вашего посетителя? - Я узнаю его из тысячи! - Лучше вам не ошибиться. Вы же понимаете, что дело это весьма щекотливое. Собственно говоря, у нас нет никаких доказательств. И если мы ошибемся... - Никакой ошибки быть не может, сэр! - горячо возразил старичок. - ...если мы ошибемся, - повторил лорд Палмерстон настойчиво, повышая голос, - может разразиться грандиозный скандал. И я уже начинаю сомневаться в том, что все это не является лишь плодом воспаленной фантазии. Вы меня понимаете, Уильямсон? - Сэр... - только и смог пролепетать старичок. - У нас есть еще двадцать минут, чтобы поменять решение, - непреклонно продолжал лорд Палмерстон. - Убедите меня и господина Смирноу, что ваши подозрения имеют реальное основание, и мы, не колеблясь, выполним то, что велит нам долг. Но если ваши доводы не покажутся нам убедительными - мне и господину Смирноу, - то мы немедленно откажемся от этого предприятия и вернемся в Хантингтон. С минуту старичок молчал, словно собирая разбежавшиеся вдруг мысли, и на лице его было написано настоящее отчаяние. - Вы правы, сэр, - заговорил он наконец дрожащим голосом, - я не располагаю тем, что в Скотленд-Ярде называют вескими уликами. Все мои доказательства находятся здесь, - он постучал себя согнутым пальцем по лысому черепу. - Они основаны на знаниях, которые не относятся к точным наукам, и на сведениях, которые покажутся смехотворными людям с учеными степенями. Их я не сумел бы убедить... но вас, сэр!.. с вашим сердцем! И вас, господин Смирноу, - он стесненно поклонился в мою сторону. - Видите ли, все дело в цветах... Они разговаривают с вами, если вы умеете понимать их... Вот вы, господин Смирноу, какие цветы вы дарите барышне, которой хотите выразить свою привязанность? Красные тюльпаны... И желтые тюльпаны, если она выказала благосклонность другому... А ведь язык цветов неизмеримо богаче и разнообразнее! Вы можете составлять целые послания... Вы можете разговаривать, обмениваясь цветами, - и никто даже не догадается, что за этим кроется нечто большее! - Постойте, - ошеломленно проговорил я, - вы хотите сказать... - Заказы этой несчастной женщины не были простой причудой. Это были призывы о помощи, услышать которые мог только человек, знающий особый язык - язык цветов. Когда посетитель передал мне заказ своей жены, я почувствовал, как холодок пробежал у меня по спине. Олеандр - тамариск амариллис - можжевельник... "Опасность, будьте настороже!" "Преступление!" - "Ожидание" - "Защита"... "Мне грозит опасность. Готовится преступление. Ожидаю защиты!" - вот о чем кричали эти цветы. Осторожные расспросы позволили мне выяснить, что сам посетитель понятия не имел о заключенном в заказе его жены тайном послании. Это навело меня на мысль о том, что именно от него и скрывался истинный смысл этого заказа. И тогда, словно по наитию свыше, я предложил ему взять еще один букетик за счет магазина - анютины глазки и лен. - Что означало?.. - ..."Вы захватили мои мысли" и "Я чувствую себя обязанным". Невпопад, кончено, но ничего более путного в тот момент просто не пришло мне в голову. Я рассчитывал, что, если все это не плод моего больного воображения и в ее заказе действительно содержалось скрытое послание, то она обязательно даст мне об этом знать. И я не ошибся. На другой день посетитель пришел и от ее имени попросил, чтобы я купил себе полевые колокольчики и вику: "Благодарность" и "Ваше присутствие смягчает мои страдания". Она ответила мне! После чего он передал мне ее новый заказ: гвоздика садовая, шафран луговой, цветущая ветка дикой яблони, французские бархатцы, терн, скабиоза пурпурная и речная ива. "Увы моему бедному сердцу" - "Мои лучшие дни миновали" - "Дурная натура" - "Ревность" "Жестокость" - "Я потеряла все" - "Свобода". Это была целая повесть о несчастной любви, ревности и жестокости. И заканчивалась она страшными словами: "Я потеряла все, в том числе свободу." Он держит ее взаперти! Вот чем объясняется то, что она не могла передать обычную записку. Теперь я больше не сомневался в том, что этой женщине угрожает серьезная опасность. Я был в совершенной растерянности, я не знал, что предпринять. Единственное, что я смог придумать, это послать ей еще одно ответное послание: китайскую астру, ровно один цветок, и белую омелу: "Я подумаю об этом" и "Я преодолеваю трудности", что должно было означать: я обязательно придумаю, как преодолеть все трудности. И вот сегодня я получил последний заказ, повергший меня в ужас: мандрагора, ладанник, вьюнок малый и мать-и-мачеха. - "Ужас", "Я завтра умру", "Ночь" и "Правосудие должно свершиться". "Я испытываю ужас, потому что знаю, что умру завтра ночью. Правосудие должно свершиться!" Но главное - личное послание: розу, именно бледно-розовую, - мы называем эту окраску цветом стыдливого девичьего румянца. Роза такой окраски означает "Если вы меня любите, вы сами найдете выход из положения". И еще дамскую фиалку: "Бдительность, осторожность". Она прямо просила меня найти выход и предупреждала, чтобы я был осторожен! Что я должен был предпринять, джентльмены, получив такое послание? Я ответил корзинкой глициний и французских роз. "Я льну к тебе" и "Встреча при луне", - то есть: "Я приду. Ждите меня вечером, с появлением на небе луны", - и поспешил в Хантингтон. - И правильно поступили! - с жаром воскликнул я. Старичок посмотрел на меня с надеждой. - Означает ли это, господин Смирноу, - прерывающимся от волнения голосом сказал он, - что вы на моей стороне? - Без всяких сомнений! Без всяких сомнений! Вы можете рассчитывать на мою помощь. - В таком случае, - заключил лорд Палмерстон, нарушая свое долгое молчание, - я присоединяюсь к этим словам и прошу вас, господин Смирноу, и вас, Уильямсон, помочь мне предотвратить это ужасное преступление. Этого требует долг, этого требует справедливость, этого, наконец, требует милосердие. И, понимая, что более веских слов, чем эти, сказано быть не может, последние минуты нашего путешествия мы провели в молчании - тревожном и торжественном.

* * *

- Чарринг-кросс, 19! - объявил кебмен. Лорд Палмерстон расплатился с ним, и кеб, стуча колесами, скрылся за поворотом. Я разглядывал окна второго этажа, закрытые белыми шторами, и спрашивал себя: что творится сейчас там, за белыми шторами? - Я очень надеюсь, что мы не опоздали, - пробормотал лорд Палмерстон, берясь за бронзовую ручку двери. Старичок Уильямсон попытался улыбнуться, но улыбка получилась такой жалкой, что я вдруг с удивлением понял, что он сильно напуган. Он был из тех тихих, безобидных старичков, для который выйти из дому - уже целое приключение, а уж чтобы силой вламываться в чужой дом... Да он скорее даст отрезать себе мизинец... И все же именно благодаря ему мы оказались сейчас здесь. - Старайтесь держаться в тени, Уильямсон, - бросал последние распоряжения лорд Палмерстон, поднимаясь по лестнице. - Не нужно, чтобы он сразу узнал вас. А вы, господин Смирноу, будьте готовы ко всему. Он может быть вооружен... Ну, с нами Бог! - Он остановился перед дверью и громко постучал в нее черенком хлыстика. Отворили не сразу. Прежде чем за дверью послышались шаги, я успел подумать, что мы опоздали и что все уже кончено. Но вот замок щелкнул, и в щель выглянула испуганная девушка с кружевным чепцом на голове. Лорд Палмерстон тут же вставил в щель ногу и надавил на дверь. - Что вам угодно, господа? - взвизгнула служанка. Лорд Палмерстон отодвинул ее в сторону вместе с дверью, в которую она вцепилась обеими руками, и стремительно вошел в прихожую. Толкаясь, мы с Уильямсоном протиснулись следом за ним. - Что вам угодно, господа? Как вы смеете?! - Перестаньте визжать, Салли, - сказал лорд Палмерстон тем презрительным тоном, каким он обычно обращался к своей собственной прислуге. - Я не собираюсь причинять вам никакого вреда. Мне нужен баронет Брантон. - Я не Салли! - сварливо взвизгнула служанка. Лорд Палмерстон пропустил ее слова мимо ушей. - Так вы будете выполнять ваши обязанности, противная девчонка, или вы хотите, чтобы я вас выпорол? Такой наглости от непрошеных гостей она явно не ожидала. Задохнувшись от возмущения, она стояла перед нами, красная как рак, и только открывала и закрывала свой маленький, аккуратный ротик, не в силах произнести ни слова. Я видел, что лорд Палмерстон полон решимости и, если понадобится, готов двинуться в личные покои баронессы. Но до этого не дошло. Из-за портьеры в конце коридора на шум вышел сам хозяин. Я сразу узнал его по описанию Уильямсона. Он был одет во все черное, и его черные глаза блестели лихорадочным блеском. Мне показалось, он не особенно удивился, увидев в прихожей трех незнакомых мужчин. - Что вам угодно, джентльмены? - произнес он ту же самую фразу, что и его служанка, но в голосе его звучала такая усталость, такая готовность ко всему, даже самому неожиданному, что я на мгновение смешался. И вправду, что мы делаем здесь, в чужом доме? - пронеслось у меня в голове. - Может, не он, а мы сошли с ума? - Баронет, - решительно проговорил лорд Палмерстон, - мы должны видеть вашу жену. Он сдвинул свои густые брови у переносицы, и это лучше всяких слов сказало мне, каким трудом дались ему эти слова. Думаю, он лучше меня понимал, насколько двусмысленно они должны было прозвучать. Во взгляде баронета выразилось удивление. Хотя еще минуту назад я готов был поклясться, что его ничто уже не может удивить. - Мою жену? - переспросил он. Не испуганно и не возмущенно, как можно было ожидать, а скорее потерянно и с таким трогательным недоумением, с каким нищий смотрит на брошенный ему вместо хлеба камень. - Простите, господа, боюсь, я не вполне понимаю... И снова в мою душу закралось подозрение... Уж не напутал ли чего старик Уильямсон? - Нам. Нужно. Видеть. Вашу. Жену, - с расстановкой повторил лорд Палмерстон. Баронет глядел на него с задумчивостью. Наконец он проговорил: - Я вижу, вы знаете, чего требуете. Вероятно, у вас есть какие-то основания для того, чтобы поступать таким образом. Я хотел бы услышать об этих основаниях, и надеюсь, они окажутся достаточно вескими. В противном случае, джентльмены, вы сами понимаете... Говорил он негромко, но твердо, как человек, который не хочет накалять обстановку, но и потакать нелепым требованиям тоже не собирается. Его речь показалась мне вполне разумной, и сомнения взялись за меня с новой силой. Маниак, собирающийся убить собственную жену, так говорить не может! Или может? Что, если он просто пытается притупить нашу бдительность? И тут старик Уильямсон, стоявший все это время в тени за моей спиной, не выдержал и подался вперед: - Вы помните меня, сэр? Вы покупали у меня цветы. Баронет явно узнал его. В его глазах мелькнула догадка: - Так вы от лорда Палмер... или... - Он вопросительно уставился на лорда. - Лорд Палмерстон к вашим услугам, баронет, - величественно сказал лорд Палмерстон. - Мы пришли, чтобы прояснить одно весьма щекотливое дело. Ваша жена передала нам послание, в котором говорилось, что ей угрожает опасность. - Каким образом она могла передать вам послание? - удивился баронет и вопросительно взглянул на служанку. - Что вы, сэр! - вспыхнула она. - Как вы могли подумать... - Ваша служанка тут не причем, - опять вмешался Уильямсон. - Вы сами передавали мне ее записки. - Я?.. сам?.. О чем вы говорите? - Цветы, сэр. Я говорю о цветах. И опять в глазах баронета вспыхнула догадка. Он вдруг бросился в глубинуквартиры и скрылся за портьерой. Мы с лордом Палмерстоном недоуменно переглянулись. В лице лорда я прочитал свою собственную мысль: не должны ли мы последовать за ним? Но тут баронет вернулся, в руках у него был альбом, украшенный флористическим орнаментом. - Как же я сразу не догадался, - бормотал он, лихорадочно листая страницы, потом вспомнил о закладке, раскрыл книгу на закладке и радостно воскликнул: - А, вот оно! Язык цветов. Теперь я понимаю, теперь я все понимаю! - Зато я ничего не понимаю, - раздраженно сказал лорд Палмерстон. События разворачивались явно не так, как он рассчитывал. - Что передала вам моя жена? - спросил баронет у Уильямсона. - Что ей угрожает опасность и что сегодня ночью она должна умереть. - И вы подумали, что я?.. - А что мы должны были подумать? - Вид у Уильямсона был одновременно упрямый, смущенный и почему-то обиженный. Баронет начал вдруг хохотать. Хохотал он так, что мне стало страшно. Он закрыл лицо длинными белыми руками, и плечи его содрогались, как от рыданий. Служанка с ужасом на лице бросилась вон из прихожей, и, признаться, я готов был сделать то же самое. Старичок Уильямсон зажмурился, а лорд Палмерстон нервно сгибал и разгибал в руках хлыстик. Баронет перестал хохотать, отнял руки от лица, и я увидел, что глаза у него горят каким-то безумным весельем. - Вы хотели видеть мою жену? - спросил он голосом, в котором слились мрачный сарказм, издевка и горечь. - Вы хотели ее видеть, джентльмены, не правда ли? Прошу! - И он приглашающе махнул рукой в сторону портьеры. Альбом вылетел из его руки, но он этого даже не заметил. - Что же вы, джентльмены? Лорд Палмерстон решительно двинулся вперед. Я последовал за ним, а за мной, бесшумно как мышка, скользнул старичок Уильямсон. Баронет возглавил наш крошечный отряд и провел нас по коридору до самого конца, пока мы не уперлись в двустворчатую дверь, закрытую на засов. Засовом служила обыкновенная каминная кочерга, просунутая в дверные ручки. Баронет выдернул кочергу и настежь распахнул обе створы. Лорд Палмерстон встал как вкопанный. Старичок Уильямстон налетел на мою спину. Мы стояли у входа в дамский будуар. Повсюду были разбросаны скомканные платья, шляпные картонки и туфли. На огромной разобранной постели в одном белье сидела женщина в спущенных черных чулках. В первое мгновение мне показалось, что она мертвецки пьяна. Повернув голову в нашу сторону, она смотрела на нас тем бессмысленным и равнодушным взглядом, какой обычно бывает у сильно пьяных женщин. Но потом я понял, что вовсе она не пьяна... Увидев троих незнакомых мужчин, она даже не сделала движения, чтобы скрыть свою наготу. Напротив, на ее губах появилась хитрая улыбка, она кокетливо потупилась, чертя пальчиком по белой коже ноги, и вдруг бросила в мою сторону такой игривый взгляд, что я мгновенно залился краской до самых корней волос. Мне доводилось ловить на себе подобные взгляды, и никогда они не принадлежали порядочным женщинам... Но тут было другое, совсем другое... Мгновенная догадка озарила мрак непонимания. Бедный баронет! Какую тяжесть приходилось ему нести на своих плечах! Несомненно, эта женщина была больна, больна душевно, больна настолько, что он вынужден был держать ее взаперти. А ведь он любил ее... любил несмотря ни на что... Он собирался увезти ее, увезти далеко... Возможно, и фестиваль они покинули раньше на три дня из-за внезапного обострения ее болезни... А мы подозревали его... выслеживали как дикого зверя... Проклятая добродетель, толкающая нас на жестокость!.. - Думаю, вам лучше уйти, джентльмены, - сухо проговорил баронет, и в его лице выразилась мрачная решимость. Мы почли за лучшее воздержаться от извинений - да он в них и не нуждался, - и, бестолково толкаясь, поспешили вон из квартиры и из жизни баронета Бранстона.